Юрий Папоров - "Эль Гуахиро" - шахматист
— О, конечно! Там все давно в порядке. Представитель Главной квартиры здесь. Он изрядное время проводит с кубинками. Готов! У него чешутся руки. Что же касается нас, то мы технически все давно подготовили, естественно, при участии его людей и агентов-кубинцев. Но не более того! Осуществлена только подготовительная часть.
— О'кей, Майк! Пошли в лабораторию.
Дверь перед лифтом на втором этаже открылась изнутри только после того, как Академик Майкл назвал себя в микрофон, встроенный над ручкой с набором колец сейфового типа.
Мистер Браун вошел первым и увидел перед собой розовощекого атлета лет тридцати, не более. «Кровяное давление или признак здоровья», — подумал мистер Браун о его румянце и услышал за спиной голос шефа лаборатории:
— Сын превосходных родителей, дипломы с отличием — дома, в Корнелльском университете, и в Кембридже в Англии. Блестящее сочетание фитопатолога и биохимика, чемпион по регби, невообразимый выдумщик и первый среди современных стоиков. Одним словом — Кудесник!
Все в молодом человеке источало радость жизни, но глаза показались мистеру Брауну старческими.
— О'кей! О'кей! Я поздравляю вас! Если все на деле будет так, как говорит мой друг Майкл, вы получите еще один диплом с отличием и два круиза вокруг света. — Мистер Браун горячо потряс увесистую лапу Кудесника, который тут же представил ему пятерых самых близких сотрудников своей секции.
Девять со вкусом обставленных просторных комнат сообщались между собой внутренним коридором. В каждой из них была научная аппаратура и множество цветов.
На продолговатом ящике с небольшим щитком и приставкой в виде современной пишущей машинки с клавишами мистер Браун прочел: «Жидкостный хроматограф 1084Б Хьюллет-Паккард». Рядом стоял газовый хроматограф 5830А той же фирмы.
— А это что за шкафы с глазами? — спросил мистер Браун в соседней комнате.
— Аминокислотные анализаторы. Рядом Фурье-спектрофотометр для исследований в дальней инфракрасной области. Кстати, шеф, распорядитесь вызвать бригаду из фирмы: атомно-абсорбционный спектрофотометр продолжает барахлить. Отказывает автоматическая коррекция нуля и кривизны.
— Вы, Джозеф, перманентный именинник, не просите — приказывайте! — Шеф лаборатории игриво подмигнул и, когда все перешли в соседнюю комнату, сказал: — Вот на этом аппарате, мистер Браун, Кудесник забил первый гол — выделил и установил структуру ингибитора прорастания спор гриба. Затем феноменальный второй гол — с невероятной быстротой он решил проблему стереоизомерии интересующего нас вещества, которое ответственно за скорость прорастания спор. Третий гол — он один только мог так изменить конфигурацию молекулы этого вещества из транс— в цис-положение. Под действием света происходит обратная реакция и свойство самоингибитора прорастания меняется на свойство его активатора. И пошло и поехало! Теперь оно лежит в жидком азоте под семью замками и ждет приказа.
Мистер Браун покосился на руку Джозефа-Кудесника, который, переходя из комнаты в комнату, от волнения не расставался с чем-то ужасно похожим на гигантский шприц. Предмет, убранный в длинный, черного цвета, пластмассовый цилиндр с внушительной ручкой поршня наверху, заканчивался будто огромной стеклянной иглой, а к ней приставлена пробирка не то с жидкостью красного цвета, не то с кровью.
— Что это, мой друг? Не желаете ли вы неожиданно напасть на меня? Этот ваш инструмент вызывает недоверие.
— Не волнуйтесь, мистер Браун. С тех пор как Кудесник сделал свое дело и я послал вам первое одобряющее сообщение, у него одно на уме: скорее свести личные счеты с Кубой. Вот он и хватает безобидную шприц-пипетку, словно дагу,[49] — это рефлекс подкорковой реакции. В переводе сей рефлекс означает: «Я вам всажу!»
— Мне?
— Конечно же, не вам, а коммунистам, которые отобрали у его дяди превосходный сахарный завод в провинции Орьенте.
— Это можно! Я бы сказал, даже необходимо! Представление на крупные вознаграждения всех активных исполнителей, среди которых, естественно, находитесь и вы, Кудесник, — мне так нравится называть вас этим именем, — уже подписано кем следует и ждет лишь высочайшей визы. Она обещана на следующий же день после того, как мы до конца убедимся, что операция, над которой все мы трудимся, завершена. Однако все же поберегите мои нервы, «грибковый чемпион»! Положите, прошу вас, этот ваш инструмент вот туда, на стол.
Еще через четверть часа мистер Браун восторгался морозильными камерами, где в пробирках под ватными пробками хранился выведенный в лаборатории и готовый к действию невинный и вместе с тем чудовищный инокулюм[50] гриба.
За последние годы Педро Родригес Гомес — «Эль Альфиль»[51] внешне заметно изменился. Впрочем, он по-прежнему но забывал спорт. Дважды в неделю играл в свой любимый хайалай — баскскую игру с мячом, — но не специальной корзиной, как профессионал, а ракеткой. Два раза в году, в апреле и октябре, он — уже в закрытом клубе Министерства — занимался дзюдо и каратэ. И все же седина слегка посеребрила его виски, а вес поднялся выше былой нормы. Однако он по-прежнему стригся «под полубокс» и, как и раньше, с веселой улыбкой, к месту и не к месту произносил слова Хоса Марти: «Кто не идет вперед, тот движется назад!»
Между тем на погонах форменной одежды некогда капитана Революционных вооруженных сил теперь поблескивали три крупные звезды. Полковник Педро Родригес занимал генеральскую должность, но руководство Министерства не спешило с новой аттестацией — ему следовало войти в курс дела и показать себя. Ныне Педро Родригес был блестящим специалистом в своей области, в совершенстве знал английский, изучил русский язык.
На его рабочем столе (телефоны, интерфон и прочая оперативная аппаратура помещались на отдельном столике рядом) высились стопки книг, зажатые переносными мраморными стойками. Хосе Марти, «Избранное» в двух томах и «105 главных мыслей», Фидель Кастро, «История меня оправдает» и «Речи», книга «Агрессии США против Кубы, 1787–1976 гг.», «Who is who» и «Ларусс» жались друг к другу, а в стопке слева среди десятка книг виднелись роман Алехо Карпентьера «Век просвещения», на русском языке два тома в сером коленкоре — «Избранные произведения» Ф. Э. Дзержинского и томик стихов Лермонтова,
Комната для заседаний и оперативных совещаний находилась рядом с кабинетом и не имела окон. Ее освещал дневной свет. В ней были длинный стол со множеством стульев, зеленая школьная доска, карты по стенам.
Педро Родригес рассматривал бумаги, оставленные ему полчаса назад, когда в интерфон услышал знакомый голос Дигны, секретарши заместителя министра.
— Компаньеро полковник, вас просят зайти, не более чем на четверть часа.
— Иду немедленно, Дигна!
В кабинете этажом ниже, у заместителя министра, Педро Родригес застал генерала и двух его помощников, своих коллег, но из другого управления.
— Педро, садись! Чувствуешь себя хорошо? Тогда слушай! По всему видно, противник затевает серьезное дело. Полученные на днях одно за другим донесения наших людей из Майами более чем настораживают. Компаньеро Фидель не устает предупреждать нас: затишье это не что иное, как накапливание сил перед ударом, желание успокоить нас, усыпить. Враг все время точил клыки. И вот! Необходимо, чтобы ты был в курсе дела уже теперь. С донесениями товарищей познакомишься потом, но как ты отнесешься к тому, что в «Логове»[52] — так сообщают Р-27, Хота-9 и Р-16 — оживление и что там появился собственной персоной, при сохранении глубокой тайны визита, человек, любящий валенсианскую паэлью[53] и мороженое в торте, облитом горящим ромом? Сегодня он выступает под именем мистера Брауна.
— Да, насколько мы знаем, он не очень-то легок на подъем, а уж ежели стронется, после себя всегда оставляет кровавые следы, — заметил Педро Родригес.
— Правильно! Вот и жди козней, а значит, и гостей. Тебе и надо подготовиться к их встрече или найти тех, кто уже здесь. Мы их не знаем, но, может, именно они и будут подключены к новой затее мистера Брауна. Счет пока в нашу пользу, но это как раз и обязывает нас быть еще более настороже.
— Силами Хоты-9 будем держать в поле зрения представителя ЦРУ в «Логове», — вступил в разговор генерал Кардекас, — Но — и Хота-9 сообщает об этом в своем донесении — опасность следует ждать из лаборатории Академика Майкла. Из «Логова» могут быть взяты частично исполнители. Этот Браун, глазом не успели моргнуть, как уже закатился к Майклу и провел там пять часов. Р-16, хотя располагает не ахти какими возможностями, но ухитрилась узнать, что мистер Браун был на совещании с цитрусовиками и обещал через месяц вернуться.
— Значит, у нас месяц форы. Без него вряд ли начнут осуществлять задуманную операцию, — подытожил заместитель министра.
