Николай Лузан - «Чистое поле». Миссия невыполнима
ЗАПИСКА ПО ВЧ
Председателю Службы государственной безопасности
Республики Абхазия
полковнику А. Бжании
Уважаемый Аслан Георгиевич!
Прошу Вас оказать помощь в проверке материалов с квалифицирующим признаком «Государственная измена в форме шпионажа» в отношении гражданина России Пацана Петра Тимофеевича 1971 г.р., русского, уроженца станицы Ахтырской Абинского района Краснодарского края, со средним образованием, женатого.
По имеющимся оперативным данным, Пацан в 1992–1993 годах во время грузино-абхазского конфликта принимал участие в боевых действиях на стороне Вооруженных сил Республики Абхазия. В марте 1993 года участвовал в наступлении на Гумистинском фронте, попал в окружение и, возможно, оказался в вербовочной ситуации.
Прошу Ваших указаний:
1. Подтвердить факт участия Пацана в боевых действиях на стороне Вооруженных сил Республики Абхазия.
2. Установить, при каких обстоятельствах он оказался в окружении и не мог ли оказаться в вербовочной ситуации спецслужб Грузии.
Руководитель Департамента военной контрразведки ФСБ России
генерал-полковник Градов
Глава 7
Херладзе, облокотившись на перила летней террасы ресторана «Золотая форель», остановившимся взглядом смотрел на беззаботно журчащую среди камней горную речушку. Здесь, на 23-м километре шоссе Владикавказ — Ардон, вдали от любопытных глаз ему предстояло принять на личную связь агента Кахабер — старшего офицера разведотдела 58-й армии Северо-Кавказского военного округа подполковника Калашвили. Тот должен был стать еще одним и самым перспективным источником информации первой нелегальной резидентуры разведки Грузии в России. И хотя его вербовка прошла без эксцессов, Херладзе испытывал внутреннее волнение. Одно дело работать с агентом в Тбилиси, где у Гиви Коладзе под рукой имелся широкий выбор средств, и другое — Владикавказ. Здесь норовистый Калашвили мог выкинуть неожиданный фортель, поэтому Херладзе пытался просчитать негативную реакцию агента и найти адекватный ответ.
Скрип ступенек лестницы прервал его размышления. Он обернулся. Первым на террасу спустился Имерлидзе. Следом за ним шел Калашвили.
— Гамарджоба, Заза! — бодро приветствовал Имерлидзе и, отступив в сторону, представил: — Знакомься, наш земляк, Марлен!
Калашвили пожал руку Херладзе и, задержав на нем взгляд, сказал:
— А мы уже знакомы.
— Как? Где? — Имерлидзе сделал удивленное лицо.
— Так это же Заза подвозил нас из ресторана «Леди Фокс»! — вспомнил Калашвили мимолетную встречу, произошедшую больше месяца назад.
— Все так, — подтвердил Херладзе.
— Ну и память у тебя, Марлен! Столько выпили, а все помнишь! — восхитился Имерлидзе и похлопал его по плечу.
— Профессионал, здесь нечего добавить! — сделал акцент на первой фразе Херладзе.
Она, а также поведение Имерлидзе, лебезившего перед Херладзе, не остались без внимания Калашвили. Улыбка сошла с его лица, удивление в глазах сменилось настороженностью — он все понял: перед ним находился резидент. Лишним подтверждением тому являлись два, а не три столовых прибора, стоявших на столе. Раздражение и злость на Имерлидзе, ломавшего перед ним комедию, мутной волной поднялись в Калашвили. Он окатил его ледяным взглядом и бросил в лицо:
— Хвича, я так понял, тут кто-то третий лишний?
Имерлидзе смешался и невнятно пробормотал:
— С чего ты взял?
— Накрыто только на двоих!
— Извини, Марлен, все в самый последний момент переигралось. Возник срочный вопрос, я должен отъехать, а позже подскачу.
— По эмиграционной службе? — пришел ему на выручку Херладзе.
— Да-да, — живо подхватил Имерлидзе и, извинившись, поспешил ретироваться.
Резидент и агент остались одни. Какое-то время они присматривались друг к другу. Первым прервал затянувшуюся паузу Херладзе и предложил:
— Присядем, Марлен. Как говорится, в ногах правды нет.
— Какая к черту правда?! К чему эти дальние заходы? Топорно работаешь, Заза! — обрушился на него с упреками Калашвили.
— Остынь, Марлен! Прямой выход не всегда самый безопасный. А твоя безопасность для нас важнее всего.
— Только давай без словоблудия! Ближе к делу!
— Не кипишись! Для начала сядь и поешь! — потребовал Херладзе.
— Я уже сыт по горло вашей словесной блевотиной! — отрезал Калашвили и набычился.
Его поза и взгляд ничего хорошего не сулили. Нервный срыв агента грозил обернуться непредсказуемыми последствиями. Рука Херладзе скользнула в карман куртки и нащупала камуфляж шариковой ручки. Одно движение пальцев, и она могла превратиться в грозное оружие. Но эта крайняя мера не понадобилась. Калашвили сумел взять себя в руки, а появление официанта и роскошный обед, на который Херладзе не пожалел казенных денег, смягчили его. Он снял пиджак, повесил на спинку стула и занял место за столом. Херладзе сел напротив, так, чтобы видеть вход на террасу. Официант открыл бутылку и, отвесив поклон, оставил их одних. Херладзе разлил коньяк по рюмкам и предложил:
— Ну что, Марлен, выпьем самогончика для разгончика.
— Я про этот разгончик и самогончик уже слышал. До сих пор в горле стоят, — с ожесточением произнес Калашвили.
— О, это наше фирменное, — хмыкнул Херладзе. — А горло, не беспокойся, скоро пройдет.
— Ага, пройдет. С такими, как вы, докторами скорее голову потеряешь.
— Ха-ха, — рассмеялся Херладзе и добродушно заметил: — Все нормально, Марлен! Мы с тобой сработаемся!
Черный юмор Калашвили говорил о том, что с нервами у него было все в порядке. Это вернуло Херладзе хорошее настроение, и разговор приобрел профессиональный характер. Они обсудили способы зашифровки и обмена информацией, договорились о способах связи, в том числе и срочной. После этого Херладзе перешел к заданию. Пододвинув к Калашвили карту-схему Западного Кавказа, он обвел пальцем район Туапсе — Горячий Ключ — Абинск и пояснил:
— Здесь, в горах, американцы засекли секретный объект русских. Кодовое название Z. Работал он несколько секунд, а шорох навел страшенный. У американцев ослепли все станции перехвата и дешифровки информации от Турции до Катара. Теперь ты представляешь, какая это мощная штуковина?
— Представляю, твои начальники в Тбилиси, наверно, на ушах стоят? — едко заметил Калашвили.
— И не только они.
— Тебя тоже поставили?
— Дело не во мне. Есть возможность срубить офигенные бабки.
— Хотелось бы, но вряд ли получится, — с сожалением произнес Калашвили и пояснил: — Объект находится на территории другой армии.
— А если подключить твои связи в округе, в Ростове? — не терял надежды Херладзе.
— Слишком рискованно, можно спалиться. Да и вряд ли они что дадут. У них не тот уровень доступа к секретной информации.
— И все-таки ты попытайся. Если получится, мы обеспечим себя на всю жизнь.
— Если ее раньше ФСБ не укоротит.
— Да брось ты эти страшилки. У них патроны закончились еще в 37-м.
— Ага, закончились, но тайга-то осталась, — буркнул Калашвили и, помявшись, пообещал: — Ладно, попытаюсь.
— Вот это уже другой разговор! — повеселел Имерлидзе и поднял тост: — За наши будущие успехи! — и, когда они выпили, поинтересовался: — Как у тебя дела с академией? В этом году собираешься поступать?
Калашвили пожал плечами и уныло ответил:
— Командир подписал рапорт, но боюсь, что в Москве снова тормознут.
— Тормознут, говоришь?
— Почти уверен. С нашей национальностью сегодня в русской армии сильно не разгонишься.
— Слушай, Марлен, есть одна мысль. У твоей матери как фамилия?
— А что?
— Так как?
— Ну Богдан.
— Вот тебе и выход!
— Сменить фамилию?
— Да. В Москве хохлов пока еще за своих принимают.
— Но имя никуда не денешь.
— Наверху кадровики дальше фамилии не читают. Тем более ты говоришь, что командир подписал рапорт.
— В принципе это вариант! — согласился Калашвили, но через мгновение погрустнел и посетовал: — Не получится, в паспортном столе и в части не успеют переоформить документы.
— Успеют, подключим Хвичу.
— Если только так.
— С его связями это не проблема! — заверил Херладзе и предложил очередной тост: — За будущего академика Марлена Калашвили!
Они выпили и закусили. Херладзе бросил взгляд на часы, затем потянулся к телефону, но не стал звонить и спросил:
— Ну что, будем звать Хвичу или разойдемся?
— Разойдемся, мне еще в части надо появиться, — вспомнил Калашвили о службе.
