Николай Лузан - «Чистое поле». Миссия невыполнима
Самолет на Тбилиси вылетел без задержек, через два часа внизу показались пригороды, и сердце Херладзе радостно забилось в груди. Какие-то считаные минуты отделяли его от встречи с семьей. Он приник к иллюминатору и с жадным интересом вглядывался в хорошо знакомые очертания города. Впереди возникла гора Мтацминда, вершину которой венчали величественные развалины древней крепости Нарикала. Справа серебром поблескивала гладь Черепашьего озера. Слева полыхнули золотистым жаром купола собора Святой Троицы и Метехского храма.
В следующее мгновение виды Тбилиси смешались в ярком цветном калейдоскопе. Пилот заложил крутой вираж, и самолет пошел на посадку. Двигатели надрывно взвыли, корпус сотрясла судорожная дрожь, под крылом возникла серая лента бетонки, а затем последовал тупой удар. «Боинг», промчавшись по посадочной полосе, погасил скорость и, повизгивая турбинами, въехал на стоянку. В салоне зазвучали смех и веселые голоса. Пассажиры поднялись с мест и потянулись к выходу навстречу теплу и солнцу.
Херладзе вышел на верхнюю площадку трапа, вдохнул полной грудью и блаженно закрыл глаза. Это был воздух родины и свободы. Напиравшая сзади толпа едва не опрокинула его вниз. В последний момент он успел ухватиться за поручни и, перескакивая со ступеньки на ступеньку, спустился на бетонку, а там попал в объятия Коладзе.
— С приездом, дорогой! — радостно воскликнул он.
Херладзе не находил слов, от переполнявших чувств у него перехватило дыхание.
— Как добрался? Как здоровье? — тормошил его Коладзе.
— Как на крыльях! — наконец смог выдохнуть Херладзе.
— И что, ФСБ не пощипало?
— Пока везет.
— Пусть и дальше везет! Полгода под колпаком — такое мало кто выдержит.
— Да ладно, Гиви, расскажи лучше, как мои? Страшно скучал по младшему.
— Все нормально, Заза. Сосо ждет тебя не дождется, а Вахтанг позавчера уехал на стажировку в Австрию.
— О, он у меня умница! — с гордостью произнес Херладзе и поторопил: — Гиви, давай быстрее домой!
Коладзе замялся и, избегая его взгляда, сказал:
— Извини, Заза, приказ шефа доставить тебя на спецдачу.
— Зачем?! Почему?!
— Сам у него спросишь. Моя задача отвезти тебя на дачу и обеспечить покой.
— Покой?! Какой к черту покой?! — взорвался Херладзе и тут же погас.
Заза Херладзе, в феврале покинувший Грузию, был себе уже не хозяин. Его место занял нелегальный резидент Шота. Даже здесь, в Тбилиси, он диктовал свою волю, и Заза Херладзе подчинился ему. Швырнув сумку в багажник машины, он коротко бросил:
— Поехали!
Коладзе сел за руль и какое-то время, чтобы не раздражать Херладзе, хранил молчание. Тот оживился, когда по сторонам возникли хорошо знакомые с детства кварталы Тбилиси. Между ними завязался разговор, он касался последних изменений, произошедших в службе. По словам Коладзе, в ближайшее время ей предстояло решать важнейшие задачи, и одна из них возлагалась на нелегальную резидентуру Херладзе. Какая именно, об этом ему должен был сообщить сам Джапаридзе.
Оставшееся до встречи с ним время Херладзе провел на госдаче в окружении немногословной охраны и обслуги. Утром задолго до встречи с Джапаридзе он по памяти набросал отчет о работе резидентуры и после завтрака вышел на прогулку в парк. Там его разыскал Джапаридзе. Он был не один, с ним приехал резидент ЦРУ в Грузии Дик Дуглас. Втроем они уединись в чайном домике.
Встреча началась с того, что Джапаридзе вручил резиденту награду — часы «Ролекс» с дарственной надписью президента Саакашвили. Подержав их в руках, Херладзе возвратил обратно. Время носить часы и гордиться высоким подарком еще не пришло. Дальше разговор носил чисто профессиональный характер и с перерывами продолжался до вечера. Джапаридзе и Дугласа интересовало в работе резидентуры буквально все, начиная с того, как и где проводятся явки с агентами, и заканчивая тем, что любят поесть кандидаты на вербовку.
Обстоятельные ответы Херладзе, а также результативная работа агентов Док и Кахабер, а также резерв из трех кандидатов на вербовку говорили сами за себя. Джапаридзе чувствовал себя на коне — ставка на нелегальные резидентуры оправдала себя. По его расчетам, при нынешних темпах их комплектования к началу военной операции в Южной Осетии и Абхазии они должны были стать мощными информационно-боевыми звеньями грузинской разведки в России. Заверения Херладзе в том, что в ближайшие месяцы резидентура будет усилена тремя агентами из числа офицеров разведотдела 58-й армии, сняли вопрос о передаче ему на связь ценного агента Гурама. Это позволяло Джапаридзе нарастить разведывательные позиции в России и приступить к формированию второй нелегальной резидентуры. Во главе ее он видел Гурама. В его пользу говорили два года успешной работы.
Покидал спецдачу Джапаридзе в приподнятом настроении. Он не на словах, а на деле продемонстрировал патрону — Дугласу, — американские деньги пущены не на ветер. Херладзе действительно отрабатывал их на все сто процентов и заслуживал еще одной награды. Джапаридзе пошел навстречу его просьбе и разрешил свидание с семьей, но при одном условии — она должна была проходить на спецдаче.
Тот вечер и четыре последующих дня Херладзе провел с женой и младшим сыном. Он снова стал любящим мужем и отцом, время пролетело для него, как один счастливый миг. Наступило 26 июня. Этот последний день перед его отъездом на задание Джапаридзе обставил с неменьшим искусством, чем голливудский режиссер. После встречи у президента Саакашвили, нашедшего для резидента самые возвышенные слова, Джапаридзе вместе с Дугласом, Чиковани и Коладзе устроили для Херладзе прощальный банкет. Они поднимали тосты и не скупились на дифирамбы в адрес «настоящего героя и мужественного сына Грузии, борющегося в самом логове врага».
Спустя сутки Херладзе уже находился за тысячу километров от Тбилиси. Плавное покачивание вагона поезда Москва — Владикавказ настраивало его на лирический лад. Он снова и снова вспоминал слова, сказанные президентом Саакашвили во время приема. Они приятно тешили самолюбие и укрепляли уверенность в успехе миссии в России. По приезде во Владикавказ Херладзе энергично взялся за выполнение задания. На следующий день он вызвал на встречу Имерлидзе и поручил ему отправиться в Ахтырск, там восстановить связь с агентом Земеля и с его помощью продолжить поиск объекта Z.
2 июля Имерлидзе выехал из Владикавказа и утром был под Краснодаром. Несмотря на ранний час, дорога на Новороссийск была загружена, и до станицы Ильской ему пришлось тащиться в хвосте огромной колонны. Наконец позади осталась станица Ахтырская и поворот на поселок нефтяников — Бугундырь, он сверился с навигатором — через два километра должно было находиться кафе «Бивак», хозяином которого являлся агент Земеля, и стал внимательно посматривать по сторонам. После крутого подъема, справа, возникла церквушка, а чуть дальше нее находилось кафе. Вывеска на фасаде — «Бивак» — не оставляла сомнений: здесь Херладзе предстояла встреча с глубоко законсервированным агентом Специальной службы внешней разведки Земеля. Свернув на стоянку, Херладзе припарковал машину и осмотрелся.
Кафе располагалось в удачном месте, на полпути из Краснодара в Новороссийск. Это обстоятельство Земеля использовал с выдумкой. Двор был огорожен невысоким плетнем, свитым из лозы. Внутри него все напоминало добротное казацкое хозяйство: колодезь с задранным к небу журавлем и толстой бечевкой, на которой болталось деревянное ведро, в глубине двора стояли телега с сеном и бричка. Само здание представляло собой точную копию хаты казака: крыша была крыта камышом, а стены, недавно побеленные, сверкали умопомрачительной белизной.
— Здрасте! Шо, нравится? Захотьте, не пожалкуете! — весело приветствовала Имерлидзе молодая разбитная казачка.
— Красивое место, — согласился Имерлидзе.
— А у хате ще краше. Проходьте. Кухня наша добра. Кваску попьете. По такой жаре будэ в самый раз.
— Не захочешь, а зайдешь, так здесь все здорово устроено, — похвалил Имерлидзе.
— Це усэ хозяин. Голова вин у нас!
— Молодец! Кто такой?
— А вы шо, не знаете?! — искренне удивилась казачка.
— Нет. Я первый раз в ваших краях.
— Понятно. Хозяин наш — Мыкола Пацан — настоящий казак.
— Пацан, говорите? И сколько тому мальчику лет? — пошутил Имерлидзе.
— Ха-ха, — заразительно рассмеялась казачка и, задорно подмигнув, ответила: — Сами побачите, який вин мальчик.
— А он на месте?
— Да, тилькэ с базара приехал.
Имерлидзе потянул носом, затем причмокнул губами и сказал:
— Да, вкусно пахнет. Так и быть, зайду перекусить.
— Заходьте, не пожалкуете, — пригласила казачка и раскрыла дверь.
Имерлидзе вошел в хату и в полную грудь вдохнул живительную прохладу. В воздухе смешались запахи мяты и богатой кубанской кухни. В этот ранний час в зале было немноголюдно. Десяток приезжих, в основном туристов, направлявшихся к морю, и парочка местных завсегдатаев — вот и вся публика. Пробежавшись по ним взглядом, Имерлидзе остановил его на дородной женщине и крепко сбитом мужчине лет сорока, о чем-то говоривших за стойкой бара. Присмотревшись к нему, он с трудом узнал Земелю. Агент грузинской разведки мало походил на того Пацана, который был запечатлен на фотографиях четырнадцатилетней давности. От лихого казацкого чуба осталась лишь жидкая прядь. Пышные черные усы поблекли и уныло обвисли. Прежними остались нос, далеко выдавшийся вперед, и шрам, начинавшийся у левого уха и заканчивавшийся у подбородка.
