Чингиз Абдуллаев - Заговор в начале эры
Как мудрая женщина, она хорошо понимала странный смысл происходящего, когда итоги выборов решались не в народном собрании, а в закулисных сделках и интригах. Такая «двойная» демократия вела к анархии общества, подрывая моральные устои и ценности государства. И тем более расшатывались эти устои, тем более неустойчивой становилась демократия, вырождающая плутократию, ведущую к тоталитаризму. Каждая закулисная сделка, каждая грязная интрига за спинами избирателей, каждая измена демократическим принципам неминуемо вели к падению республики, торжеству тирании, установлению империи.
Мучительные спазмы разлагающегося государства потрясали Римскую республику.
Глава IX
Падений жалких в жизни не ведая,
Сияет доблесть славой немеркнущей
И не приемлет, не слагает
Власти, по прихоти толпы народной.
Квинт Гораций Флакк(Перевод П. Семенова-Тян-Шанского)День выборов начался восходом солнечного диска, лениво выползающего из-за тяжелого горизонта к свинцовым тучам. Большие застывшие здания города выглядели особенно угрюмо и мрачно на фоне серого рассвета наступающего дня.
Со всех улиц и кварталов, из домов и храмов выходили римляне, направляясь по большой улице Лата к Марсову полю, дабы решить, наконец, вопрос – кто достоин избрания в году 691-м римской эры.
Над Капитолием гордо развевалось высоко поднятое красное знамя. Согласно старым обычаям, во время сбора народного собрания это знамя поднималось на Форуме, символизируя свободу и достоинство римского народа. И едва хмурое солнце осветило своими тусклыми лучами алый стяг на Капитолии, римляне начали собираться на Марсовом поле.
Право голоса имели только свободнорожденные римские граждане и их союзники, приравненные к таковым. Представители всех трехсот семидесяти трех центурий шли на Марсово поле, дабы решить, наконец, вопрос – кто будет консулами их государства в будущем году.
Триста семьдесят три центурии состояли из 18 центурий всадников, 4 центурий ремесленников и музыкантов, 1 центурии пролетариев. Остальные триста пятьдесят делились на пять классов, по 70 центурий в каждом, в зависимости от получаемых доходов. В свою очередь, каждый из классов делился на «старшие» и «младшие» центурии. В первые входили граждане от 46 и старше, во вторые – от 17 до 45 лет.
В дибиторий,[98] стоявший на Марсовом поле, уже начали собираться жрецы и служащие различных магистратов, прибывающие сюда для скорейшего подсчета голосов. Каждый из жрецов, выходя за черту померия, совершал особые ауспиции,[99] прося бога о помощи.
Сам Цезарь с раннего утра вышел в сады Сципиона, собираясь в качестве верховного жреца совершить специальные ауспиции. На нем была пурпурная тога и трабея, полагавшиеся в подобных случаях верховному понтифику. Он торопился, зная, как необходимо ему оказаться на Марсовом поле. Рядом с ним стояло несколько жрецов-авгуров, помогавших ему толковать волю богов. Обратившись лицом в сторону юга, Цезарь поднял свой особый авгурский жезл и провел перед собой две символические линии, одну с севера на юг, другую с востока на запад. После чего принялся ждать знамений. Наблюдаемые с левой стороны считались благоприятными, а с правой – неблагоприятными.
Еще за несколько дней до выборов Цезарь разослал жрецов-авгуров ко всем должностным лицам – консулам, преторам, цензорам, трибунам, – дабы они могли совершить ауспиции перед выходом за черту померия с участием авгуров. И теперь, быстро исполнив традиционный обряд, он ждал обычных знамений. Ждать пришлось недолго. Вскоре справа показалась пара орлов, паривших высоко над верхушками деревьев сада.
– Хвала богам, – негромко сказал пулларий,[100] стоявший за Цезарем, – они обещают тебе удачу, Юлий.
Верховный жрец кивнул, с трудом сдерживая серьезность на лице, и, передав жезл пулларию, возблагодарил богов в кратком и традиционном приветствии. Лишь после этого он, наконец, имел право идти к Септе,[101] где уже собрались римляне.
Сама Септа представляла собой небольшое огороженное место на Марсовом поле, куда сходились римские граждане для голосования. Много лет спустя Цезарь, расширив его территорию, обнес это место мраморной стеной с портиками, но только в 728 году римской эры Марк Випсаний Агриппа[102] закончил перестройку, начатую Юлием.
На Марсовом поле в этот день царило необычайное оживление. Сдержанные и суровые римляне громко обменивались новостями, приветствовали друг друга, обсуждая предполагаемые кандидатуры магистратов. Цезарь быстро прошел к тому месту, где уже стояли Красс и его сторонники. Как верховный понтифик Цезарь должен проверить наличие членов своей коллегии, однако он знал, что все жрецы обязательно будут сегодня на Марсовом поле. Согласно римским законам, они обязаны были принять участие в выборах. Своеобразие римской религии состояло в том, что почти все они, будучи жрецами, являлись полноправными римскими гражданами, часто возглавляющими различные магистраты. Профессиональных жрецов в городе почти не было, и это было отличительной особенностью римской религии и государства.
Только коллегия весталок, состоящая из шести девушек, не имела права присутствовать на поле. Коллегия понтификов в составе шестнадцати человек явилась на Марсово поле в полном составе, готовясь принять участие в выборах. Эта коллегия традиционно считалась самой главной и важной, вот почему ее глава – Цезарь – одновременно считался и верховным жрецом. Понтифики следили за календарем, объявляли о праздниках, вели запись исторических событий, следили за точностью системы мер и весов.
Другая коллегия – фециалов, в составе двадцати человек, считалась второй по значению. Жрецы-фециалы от имени сената объявляли войну, заключали договора, представляли Рим в его отношениях с соседними государствами. Жрецы-авгуры прибывали вместе с должностными лицами, многие из которых были сами фециалами или авгурами. Даже консул Марк Туллий Цицерон считался авгуром и, следовательно, имел право самостоятельно совершать ауспиции.
По двадцать четыре жреца имели коллегии арвалов, саллиев и луперков. Коллегия арвалов состояла из двенадцати палатинских и двенадцати квиринальских жрецов, ведавших обрядами земледельческого культа. Коллегия саллиев, также состоявшая из двух групп, поклонялась Марсу и Квирину. Это была самая демократическая коллегия, так как ее жрецы должны были плясать и петь на улицах во время праздников, и сюда преимущественно избирали плебеев. Луперки считались жрецами бога Сильвана, или Фавна, покровителя стад и пастухов, лесов и полей. В праздник луперкалий, приходившийся в Риме на 17 февраля, они почти голые бегали по улицам города, изображая волков и хлеща ремнем бесплодных женщин, дабы избавить их от столь пагубного для государства недуга.
Пятнадцать жрецов-фламинов явились на выборы, натянув на головы пилосы,[103] так как, согласно положению, жрецы этой коллегии не имели права ходить с непокрытой головой, прикасаться к сырому мясу, ездить верхом, произносить клятвы. Гай Юлий Цезарь уже в тринадцатилетнем возрасте был фламином Юпитера и лишь позднее перешел в коллегию понтификов. Многие должностные лица также с детских лет входили в коллегию жрецов, что не мешало им занимать государственные должности и даже не особенно чтить богов, служителями которых они являлись, вспоминая о них лишь по праздникам.
К Цезарю, ставшему рядом с Крассом, быстро подошел один из его близких друзей – Мамурра. Небольшого роста, подтянутый, подвижный, всегда улыбающийся, он прославился в Риме своим неслыханным развратом и на этой почве близко сошелся с Цезарем, помогая последнему в его многочисленных любовных связях. После взаимных приветствий Мамурра тихо сказал:
– Многие уже беспокоятся. Все ждут Цицерона, а его еще нет.
– Он же авгур, наверное, совершает ауспиции, – напомнил Цезарь. – А что Катилина, уже прибыл? Я не вижу его среди собравшихся.
– Они в той стороне поля, у дибитория, – показал Мамурра, – Катилина и вся его компания. Ты, наверное, не знаешь еще, что случилось сегодня с нашим претором Лентулом во время ауспиций. Когда его авгур начал махать своим жезлом, из-за деревьев вылезла свинья. – Мамурра тихонько захихикал.
– Какая свинья? – не понял Цезарь.
– Похожая на Лентула, – захлебнулся в смехе Мамурра, – такая же глупая и надутая. Она бросилась на авгура, стоявшего рядом с ним, и он упал. И наш претор не смог завершить свои ауспиции.
– Дурной знак, – притворно нахмурился Цезарь, с трудом сдерживая смех. – А откуда появилась свинья, справа или слева?
– Справа. Но, видимо, такова воля Юпитера, – показал на небо Мамурра, – тебе как верховному жрецу нужно будет истолковать это знамение.
На этот раз Цезарь, не выдержав, рассмеялся.
Со стороны улицы Лата послышались громкие крики:
