Александр Афанасьев - Сожженные мосты Часть 5
– И вот что, сын… Батя твой с того мятежа Егория привез за храбрость, а прадед твой, за Вторую Отечественную да за замирение полный бант**** имел. Так и ты… не азардуй… но и не позорь седин стариков, и род наш не позорь. Казаки не отступают.
– Да понял я, батя…
– Вот и не позорь.
Сын украдкой глядит в сторону сверстников, собравшихся небольшой группой у ограды
– Батя, вы вроде со старшиной погутарить хотели.
– А и забыл зараз… Ты не отходи далеко, приду – погутарим еще…
Старый казак идет давать наказ войсковому старшине, старшему отправляемой из Вешенской на войну команды – а сын с облегчением присоединяется к сверстникам. Им тоже есть о чем погутарить – молодежь направляется от родных куреней на войну.
Пыхая и ворча дизелем огромный, с прожектором в носу, угловатый локомотив втаскивает на платформу смешанный состав – часть вагоны третьего класса, часть – открытые платформы, одно и двухярусные, с укутанной брезентом боевой техникой. Это не первая станция, где состав собирает мобилизованных, и поезд заполнен уже на две трети. Старики и опытные, отломавшие службу в горячих точках казаки рассматривают состав…
– Глянь, кум…
– Чего…
– Да вон, под брезентом идет! Это же саперный танк!
– И чего? Что надо – то и придали.
– Э… нет. Если саперные танки расконсервировали – значит, совсем дрянь дело. Готовятся к штурмовым боям в городах.
– Не к добру, Митрич…
– Вот и я за то же.
Ползут на минимальном ходу вагоны мимо платформы, в окнах – калейдоскоп лиц, шумят, волнуются казаки…
– Тю… Это же Леха со сто восьмой десантной, мы срочку вместе ломали! Леха! Леха, это ж я, Митька Буревой!
– Здорово, казак!
– И тебе, не болеть!
– С Лейб-Гвардии Донского земляки есть?!
– Не, я в восьмой бригаде срочку ломал. Восьмая мотострелковая бригада…
Дав последний гудок, лязгнув стальными суставами – поезд останавливается. Казаки – из числа уже собранных – выкатываются на перрон.
– Где штабной?
– Шестой…
– Шестой штабной, все слышали?! Шестой!
У штабного вагона – шум, гам, суета – стоянку дали только на сорок минут, и то с большим скандалом – потому как военный поезд не единственный. Сразу несколько офицеров мобуправления решают свои задачи – каждый свою.
– Записываемся, записываемся!
– Продовольственный аттестат, денежный аттестат… Да что ты их в карман суешь, ты проверь все ли правильно вписано, потом намаешься, ежели ошиблись…
– Пункт боепитания в седьмом вагоне. Всем получить по два боекомплекта*****. Записываться тоже там.
– Не лезь поперек очереди!
– Казакам с военно-учетным специальностями "механик-водитель", а также с правами на авто или трактор – треба подойти и отметиться здесь!
Отдельно, уже в купе войсковой старшина команды, который теперь становился непосредственным командиром мобилизованных казаков станицы****** и отвечал за них, разговаривал с офицером ОМУ******* отвечающим за этот сектор…
– Значит, придаетесь седьмой бронебригаде, старшина. От Ростова пойдете на Брест, пункт выгрузки там. Комбриг, полковник Голеватый предупрежден. Этот пакет вскроете там, документы вручите полковнику. Дальше – под его команду. Вопросы?
– Котловое довольствие…
– Организовывайте сами. Вот, получите… сколько у вас?
– Тридцать семь.
– Получите по нормам, питание организовывайте сами. Неофициально – в Ростове уже сообщили кому надо, там шесть часов стоянка. Купцы своего не упустят, организуют в лучшем виде, подъедут прямо к составу.
– Но и сдерут втридорога.
– Они тоже нормы знают. Вот, получите…
Поверх пухлой папки с личными карточками одна за другой ложатся ассигнации…
Мобилизация. Тяжко дышит тепловоз, из скамейки спешно делают импровизированную трибуну, на нее с опаской, не упасть бы только – взбирается станичный атаман, кто-то спешно сует ему в руки мегафон, глохнет на полуслове разухабистая казачья песня с магнитофона. Замирает в ожидании пестрая, взбаламученная толпа.
– Казаки! В Виленском крае, на Востоке – снова беспорядки, снова злоумышления, снова льется кровь. Это не первый раз и наверняка – не последний. Я и сам там усмирял… дважды, и свою кровь там пролил… и скажу я вам, казаки, что легко – не будет. Там служили ваши прадеды, деды и отцы – настало время послужить и вам. Не осрамите же казачьей чести, не осрамите родную станицу и седые головы ваших дедов и отцов. Пусть Матерь Богородица будет вам в помощь и заступничество. С нами Бог, казаки!
– С нами бог, за нами – Россия! – в едином порыве кричат все служилые, что сыновья, что отцы, что деды. Ибо формула эта нехитрая, родная для каждого служилого человека – вечна.
Мобилизация… Тяжко пыхтит тепловоз, унося казаков от родных станиц в незнакомую и опасную жизнь. По стальным дорогам Империи толчками течет, течет к западным границам взбаламученная серошинельная кровь.
* Примерно соответствует понятию "веселая вдовушка"
** Егорий, Георгиевский крест
*** не рискуй, не лихачь (устар.)
**** Имел полный бант – то есть был кавалером Георгиевского креста всех четырех степеней
***** Для современной российской армии это дикость. А в этом мире – дикостью посчитали бы то, что неподготовленных призывников везут к месту боев, там дают незнакомый, непристрелянный автомат, из которого он хорошо если девять выстрелов на стрельбище сделал и бросают в бой.
****** И здесь все по-другому. Никто и подумать не мог, чтобы разбивать станичную команду, станичная команда ценна именно тем, что все друг друга знают, росли в одной станице, понимают друг друга с полуслова. Такие вот казачьи команды придавали на усиление вооруженным бронетехникой частям в качестве пехоты или мотопехоты. По этой же кстати причине в русской армии не знали дедовщины – попробуй, поиздевайся, зная что ты вернешься в станицу, и тебя там встретят родственники тех, над кем ты издевался.
******* Организационно– мобилизационное управление
11 июля 2002 года
Украина
Пункт временной дислокации
Наверное во всем мире не найдется солдата, неважно какой армии – который бы за все время своей службы ни разу не был в Сочи. Как это не были – были, были, припомните… Еще как были. СОЧи – это Самовольное Оставление ЧастИ. Вот-вот, вижу что вспомнили…
Разбирались с этим по-разному, в армии Российской Империи к примеру не было биотуалетов – не закупали принципиально, чтобы по возвращении была работа для туристов из Сочи. Была и другая работа разной степени сложности – влажная уборка в казарме, чистка картофеля вручную, копание окопа для стрельбы стоя в личное время солдата. В общем – особой трагедии из этого не делали, провинился – ведро или лопату в руки или вперед. Трагедия начиналась тогда, когда к воротам части подкатывала целая процессия в поисках коварного соблазнителя…
Ну и казаки… а что, казаки не люди? Всем тридцати нету, только отслужили, выехали, многие неженатые… да нешто ль казак своего упустит, чтобы на чужбине – на стороне не урвать. Да и у женатых была своя традиция – они как отъехали, собрались, взяли банку с крышкой, налили туда водки и все туда кольца обручальные свои побросали, а банку запечатали. Чтобы не испортились, значит. Так что когда они к пункту сбора прибыли – женатых там не было. Совсем.
Первый день прошел в привычных заботах и хлопотах. Прибыли под вечер, войсковой старшина нашел командование части, которое уже изволило отходить ко сну, и бесцеремонно разбудил его для представления. Умудрился даже сдать аттестаты на все виды довольствия, чему местный начфин был крайне не рад. Оно и понятно – казаки прибыли одиннадцатого, а если бы он принял у них аттестаты двенадцатого – можно было бы довольствие по всем видам за один день прикарманить. Начфины… они такие, честного днем с огнем не сыщешь. Просто кто-то ворует в меру, а кто-то и без.
Стояли они буквально у самой железнодорожной станции, заняли чистое поле, отгородились контейнерами и боевой техникой, поставив внутри периметра палатки и сборные модули. Стреляли в местном карьере, до ближайшего стрельбища было далече. Технику сняли с платформ, потому что была самая граница – дальше они уже пойдут боевым порядком. О том, что в двадцати километрах отсюда рокош – особо ничего не говорило, если не считать сильного движения по дорогам – беженцы, да повышенных мер безопасности. Цены местные торговцы подняли, кто процентов на десять а кто и вдвое – у кого на что ума и совести хватило. Кому война, а кому…
С утра сдали тест. Пробежать десять километров кроссом с рюкзаком весом тридцать килограммов за плечами, двадцать раз подтянуться и пятьдесят – отжаться. Казаки хоть и молодые были – но некоторые сдали с трудом. Естественно – не без шуток, разжирел мол, на бабских то харчах.
