Чингиз Абдуллаев - Оппоненты Европы
В самом отеле царили оживление и некоторая сутолока, которая обычно бывает во время крупных международных конференций в любой большой гостинице. В малом конференц-зале собрались ювелиры, которые обсуждали свои профессиональные тайны. Среди гостей были госпожа Броучек и господин Богданов. Его супруга терпеливо ожидала мужа в их номере.
И если здесь была благопристойная тишина, когда слышался только шелест листов и мелодичный звон включенных ноутбуков, то на большой конференции было достаточно шумно и оживленно. Здесь собралось до двухсот человек и почти каждое выступление встречалось эмоциональным гулом либо одобрения, либо негодования. Особенно отличился сидевший в первом ряду Яан Схюрман, который топал ногами, свистел, кричал, размахивал руками, когда выступал кто-то из делегатов, представляющих левый фланг европейского политического сообщества. Сидевший в президиуме Гиттенс все время неодобрительно качал головой. Нужно было заканчивать этот балаган. Наконец объявили перерыв и все потянулись в коридор, где можно было получить чашку кофе и сэндвич. Комиссар подошел к Гиттенсу и попросил его уделить им немного времени. Следователь в это время договаривался с портье, чтобы им открыли для беседы одну из комнат. Он не забыл пригласить с собой и Дронго. Еще через минуту они вчетвером, вместе с Гиттенсом, находились в этой комнате. Всем четверым принесли кофе, и двери захлопнулись. Гиттенс обвел взглядом троих мужчин, которые приехали сюда его допрашивать.
– Давайте ваши вопросы, – попросил он, – и не молчите. У нас не так много времени.
Глава 11
Следователь осторожно покашлял. Было заметно, что в присутствии столь важного чиновника он теряет часть своего апломба, понимая, как важно оставить хорошее впечатление…
– Простите, что мы вас побеспокоили, герр Гиттенс, – начал он на фламандском, понимая, что к депутату, избранному в Европарламент от северной Бельгии, лучше обращаться именно на этом языке, – но нам просто необходимо было с вами переговорить.
– Это я уже понял, – кивнул еврокомиссар, – вы должны учесть, что у меня не так много времени на разговор с вами. Скоро закончится перерыв, и я буду председательствовать на следующем заседании.
Дронго не понимал, о чем они говорят, и мог лишь догадываться. А комиссар, усевшийся рядом, и не думал ему помогать.
– Вы давно знакомы с погибшим турецким дипломатом? – спросил Кубергер.
– Достаточно давно. Уже около двух лет.
– Он часто приезжал в Бельгию?
– Разумеется. И в Брюссель, и в Страсбург. Он главный переговорщик по вступлению Турции в Евросоюз. Нынешний премьер-министр Турции ему очень доверял. За эти годы у нас сложились очень тесные, доверительные личные отношения. К сожалению, все это закончилось такой трагедией.
– У него не было личных врагов в нашей стране?
– Полагаю, что нет. Он был дипломат, а не мафиози, – усмехнулся Гиттенс.
– Почему вы выехали в Брюгге без обычной охраны?
– Мы часто так ездим, – пояснил еврокомиссар, – это удобно и быстро. Из Брюсселя в Страсбург и обратно. В последнее время процедура досмотра в аэропортах стала достаточно сложной, уходит много времени. А к поездам можно прибывать за несколько минут до отбытия. К тому же мы, еврокомиссары и члены делегации, обычно не имеем охраны. Это сейчас учредители конференции решили, что мне нужен один из их сотрудников службы безопасности, которого они приставили ко мне.
Дронго подумал, что его могли бы и не звать. Он все равно не понимал, о чем говорят следователь и еврокомиссар. Сидевший рядом ван Лерберг деликатно молчал, не вмешиваясь в разговор. И тоже не стремился переводить…
– Вы никого не видели? – спросил все же следователь.
– Я уже говорил вам, что запомнил только тех, кто был в нашем вагоне. И больше никого. Мы спустились вниз, когда я поднялся наверх за документами, и в этот момент услышал женский крик. Очевидно, за эти несколько секунд там появился убийца, который успел сделать два выстрела. Но я не представляю, кто и зачем мог это сделать.
– Понимаю, – Кубергер взглянул на комиссара полиции, – у вас есть вопросы?
– Нет, – ответил ван Лерберг, – но думаю, что вопросы могут появиться у господина эксперта, который вчера чудом избежал смерти.
– Я об этом уже слышал, – сказал Гиттенс, – неприятное событие. Но нужно еще во всем разобраться и необязательно связывать это нападение с убийством турецкого дипломата.
– Убийца попал в официантку, которая сейчас в больнице, – добавил следователь.
Гиттенс резко обернулся к Дронго.
– Похоже, что вам действительно повезло, – сказал он, уже переходя на английский, – примите мои поздравления. Но почему стреляли именно в вас? По логике, должны были скорее стрелять в меня, если хотели сорвать наши переговоры и убрать обоих переговорщиков.
– Не знаю, – пробормотал Дронго, – я сам еще не все понимаю до конца. Но у меня к вам несколько вопросов.
– Задавайте, – разрешил еврокомиссар, поправляя свои очки и с интересом глядя на своего собеседника.
– Почему вы оказались в поезде одни, без помощников и охраны? – спросил Дронго.
– Я уже объяснил господину следователю, что охрана не положена еврокомиссару по статусу, – ответил Гиттенс, – только господа Рампой и Баррозу имеют персональную охрану. Мой помощник господин Жильсон выехал немного раньше, чтобы подготовить нашу встречу. Вы могли видеть его на вокзале, он меня встречал.
– Простите, я не знаю фламандского, – извинился Дронго. – Как себя вел ваш турецкий коллега? Он не нервничал?
– Нет. А почему он должен был нервничать? Вы сидели в этом вагоне и видели нас. Мы спокойно разговаривали, никто не мог даже предположить, что подобное возможно.
– У него были какие-то опасения насчет вашей поездки?
– Нет. Иначе он бы мне их высказал. А почему вы об этом спрашиваете? Какие опасения?
– Дело в том, что в вагоне одновременно находились две пары, которые знали погибшего, – пояснил Дронго. – Мать и дочь Ангелушевы, которые знали погибшего дипломата по его прежней работе в Риме, оказались там действительно случайно, но пара Богдановых взяла билеты именно на этот рейс, чтобы встретиться в поезде с господином Месудом Саргыном.
– Ничего не понимаю, – удивился Гиттенс. – Почему обязательно в поезде? Почему этого нельзя было сделать в другом месте? И для этого вызывать какую-то болгарскую пару?
– Эту пару он не вызывал, – снова терпеливо пояснил Дронго, – они оказались там абсолютно случайно. Но русская пара заранее обговорила с вашим коллегой возможность встречи именно в этом поезде.
– Возможно, у него были личные мотивы, – предположил Гиттенс, – я не могу этого комментировать.
– Они тесно сотрудничают с его братом, – продолжал Дронго, – Геннадий и Эльвина Богдановы, которых заранее попросили взять билеты именно на этот рейс. Более того, турецкий дипломат даже попросил, чтобы они поднялись именно на второй уровень вагона первого класса, где он будет находиться. То есть заранее попросил их оказаться именно там, где он сидел рядом с вами. Богданов – достаточно известный русский ювелир. И не имеет никакого отношения к дипломатической службе. Но его попросили не просто взять билет на этот рейс, но и подняться на верхний уровень. Отсюда я могу сделать вывод, что именно Месуд Саргын предложил вам подняться на второй уровень вагона в Брюсселе, когда вы садились в поезд?
– Да, – немного растерянно произнес еврокомиссар, – я не хотел подниматься наверх, но он настоял. Сказал, что сверху лучше видна наша страна. Но почему он ничего мне не сказал? Чего он боялся?
– Не знаю. Но, узнав ответ на этот вопрос, мы можем понять, почему его застрелили. Может, у него были какие-то важные документы, которые он хотел незаметно передать? Хотя Геннадий Богданов настаивает, что они должны были переговорить по факту поставок необработанных камней из Турции в Россию. У меня к вам такой вопрос. Когда именно вы сами решили ехать поездом в Брюгге?
– Позавчера вечером, – вспомнил Гиттенс, нахмурившись, – да, точно вечером. Нам как раз заказали билеты первого класса.
– И он сразу передал это сообщение своему брату, чтобы тот мог подсказать Богдановым, в каком вагоне экспресса будет находиться ваш коллега.
– Непонятно, – пробормотал, нахмурившись, еврокомиссар, – какие-то русские ювелиры, непонятная болгарская пара. Ничего не понимаю…
– Болгары оказались там случайно, – снова терпеливо повторил Дронго, – а семья Богдановых намеренно выбрала этот рейс, чтобы увидеться с вашим турецким коллегой.
Гиттенс пожал плечами.
– Ничего не понимаю, – сказал он, – какая-то непонятная шпионская сага. Зачем дипломату такие несерьезные «связные». Какая-то болгарская пара, которые оказываются турками. Или эти русские ювелиры? К чему такие сложности. У погибшего было два телефона, он мог позвонить кому угодно и вызвать любого сотрудника своего посольства.
