Кирилл Шелестов - Жажда смерти
— Зачем? — поднял на него озабоченный взгляд Владик.
— Дай, не спрашивай!
Владик опасливо покосился на Косумова, вздохнул, поспешно полез в сумку и отсчитал деньги.
— Взаймы? — уточнил он.
— Потом разберемся! — буркнул Косумов, вырывая у него деньги.
— Вот! — он сунул в лицо Насте пачку денег. — Вот твоя зарплата за два года! Бери! Дарю! Не надо со мной на ночь! Просто так дарю! Как мужчина!
Настя испуганно отшатнулась.
— Бери! — наседал Косумов. — Ничего не надо! У меня и так все есть!
— Юра, остынь, — холодно вмешалась Диана. — Что ты привязался к девчонке?
— Она что о себе думает?! — кричал Косумов. Его уже несло. — Она столько в жизни не получит! Что ты строишь из себя? Бери! Не хочешь?! Тебе мужчина дарит!
Этот бессвязный азарт выглядел безобразно. Настя зажмурила глаза и отчаянно замотала головой.
— Тогда вот твои деньги! — выкрикнул Косумов и швырнул пачку прямо в зал. — Плевал я на них!
— Ты что делаешь? — взвизгнул Владик. — Ошалел совсем!
Купюры взметнулись вверх и разлетелись в стороны. Сидевшие в баре люди несколько мгновений недоуменно смотрели, как, кружась, падают банкноты. Потом, сорвавшись с места, бросились их подбирать. К ним, вмиг забыв об игре, присоединились и игроки из зала. Возникла толчея и давка. И бандиты, и коммерсанты ползали по полу, отпихивая друг друга.
— Не трогайте! — отчаянно кричал Владик, кидаясь в самый центр свалки и безуспешно пытаясь пробиться. — Это не ваши! Это мои!
Его никто не слушал. Каждый хватал сколько мог. Возле одного стола вспыхнула драка. Стоявшая на четвереньках девушка в черном платье вырывала деньги из рук другой. Та с визгом вцепилась ей в волосы. Парни старались их разнять. На помощь им неуклюже спешил охранник.
— Эх! — выдохнул Боня, хватаясь за лоб и качая головой. — Дурной ты, Юрок! Ох, и дурной!
Косумов торжествовал.
— Пусть ползают на карачках! Мрази! — воскликнул он и презрительно сплюнул.
— Глупо, — спокойно отозвалась Диана. — Они и за меньшее готовы ползать.
Она без особого интереса посмотрела в сторону возбужденной и разгоряченной толпы.
— Противно, — заметила она, отворачиваясь. Кажется, сцена произвела на нее совсем не то впечатление, какого ожидал Косумов. Он был раздосадован.
Деньги уже расхватали. Счастливцы, разойдясь по местам, отряхивались и считали добычу. Те, кому повезло меньше, следили за ними с нескрываемой завистью.
К нам вернулся раскрасневшийся Владик, сжимая в кулаке несколько купюр. В свалке его изрядно потрепали.
— Разве так можно? — накинулся он на Косумова. Его синие глаза горели негодованием. — Это же целых две тысячи долларов!
— Да перестань, — оборвала его Диана. — Ты из-за каждого рубля удавиться готов! Пусть каждый делает что хочет. Иначе и жить не стоит.
Я взглянул на Настю. Весь этот эпизод подействовал на нее убийственно. Она забилась в угол между стойкой и стеной и в ужасе смотрела на нас оттуда. Мне стало ее жалко.
— Пойдемте, — сказал я. — Я дам вам машину. Вас отвезут домой.
Косумов истолковал мое вмешательство по-своему.
— Не лезь! — скомандовал он, подступаясь ко мне. И чуть наклонившись, прошипел в ухо: — Это не твоя девушка!
В моем нынешнем состоянии лучше было меня не цеплять. Я был рад любому поводу.
— Не моя, — согласился я, подавляя раздражение. — И, похоже, еще не твоя. А если ты хочешь за ней ухаживать, то завтра с утра ты можешь приехать к ней с цветами. Как мужчина, — добавил я, передразнивая его акцент.
Я говорил негромко, чтобы не очень его обидеть. Но он все равно очень обиделся.
— Я тебе сказал, не лезь! — повторил он, брызгая слюной мне в лицо.
Это было неприятно. Я уважаю национальное достоинство кавказцев. Особенно при женщинах. И национальную гордость великороссов — при всех остальных. Даже если эта последняя существует лишь в моем воображении.
Поэтому левой рукой я легонько обхватил его, а правой двинул ему по печени. Он булькнул и нырнул вниз, ткнувшись носом в мое заботливо подставленное плечо. Со стороны, наверное, казалось, что мы дружески обнимаемся.
— Извини, дорогой, что приходится убеждать тебя таким образом, — зашептал я ему на ухо с тем же акцентом. — Но ты же не понимаешь по-другому, правда?
— Ты знаешь, сука, кто я? — прохрипел он, задыхаясь.
— Я знаю, сука, кто ты, — терпеливо ответил я все еще шепотом. — Это очень пригодится нам обоим, когда я вернусь и сломаю тебе челюсть. Нас обоих заберут в милицию. Надеюсь, ты не бросишь меня там одного?
И, аккуратно прислонив его обмякшее туловище к стойке, я взял Настю под руку и повел к выходу. Он что-то крикнул мне вслед. Наверное, опять грубил.
Спускаясь по лестнице, Настя попыталась мне улыбнуться, но получилось довольно вымученно.
— Что вы изучаете? — спросил я из любопытства.
— Романо-германскую филологию, — ответила она. Прозвучавшее в ее голосе скрытое тщеславие меня позабавило. — Английский и немецкий.
— Немецкий я еще понимаю, — кивнул я. — Красивый язык. Музыкальный. На нем Пушкин любил стихи сочинять. А английский-то вам зачем?
Она подумала.
— Инструкции читать, — сказала она наконец.
— Какие инструкции? — удивился я.
— Всякие, — ответила она неопределенно. — К кофеварке, например.
— А разве на русском лет инструкций к кофеварке?
— Не знаю, — она пожала плечами. — У меня и кофеварки-то нет.
После некоторого размышления я решил, что это шутка. Глаза, кстати, у нее были чудные. Большие и влажные. С каким-то оленьим взглядом. Должно быть, она часто плакала.
На улице она почувствовала себя в безопасности и вовсе осмелела. Даже закурила.
Было довольно прохладно, накрапывал дождь. Я наскоро объяснил одному из охранников, куда ее отвезти, и открыл ей дверь машины.
— Вам родители курить разрешают? — спросил я с напускной строгостью.
— Нет, — беспечно отозвалась она. — Но вы же не выдадите меня маме.
— Не выдам, — пообещал я. — Но вы все-таки странная.
— Ага, — согласилась она с готовностью. — Вы тоже. Ну, я поеду?
И, состроив гримасу, она села в машину.
5
Я не стал возвращаться в казино, а сразу прошел в ресторан. По сравнению с казино здесь было не так многолюдно, хотя и не менее шумно. Импозантный дуэт на сцене, состоявший из бородатого парня с наружностью викинга и хрупкой черноволосой девчушки, исполнял популярный зарубежный репертуар, где шлягеры на русско-английском перемежались со слащавыми турецкими мотивами. Пели они, кстати, совсем недурно, но если бы делали это тише, было бы еще лучше.
Рядом со сценой вразнобой танцевало с десяток жен-шин, уже порядком вспотевших. Их спутники тем временем, оставались за столами, полагая, что мужчинам участвовать в такой ерунде несолидно. Они выпивали, жевали и громко хохотали.
Вся Бонина команда, включая Диану, уже рассаживалась неподалеку от входа. Я кивнул им и следом за подскочившим метрдотелем двинулся в другой конец зала, откуда мне приветственно махала рукой Ольга, окруженная тремя своими подопечными. Лиц девушек я еще не успел разглядеть, но отметил, что сидели они степенно. Видимо, Ольга инструктировала их заранее, запрещая до моего прихода пить и пускаться в пляс, дабы не испортить впечатление. Мужчины по соседству с интересом смотрели на мою бригаду.
Неугомонный Боня схватил меня за полу пиджака.
— Дружище, ты куда? А мы как же? Садись к нам. Вот стул свободный.
Владик улыбнулся мне, а Косумов глянул волком, сердито засопел и ничего не сказал. Наверное, он все еще злился.
— Это вас там дамы ждут? — осведомилась Диана, бросая критический взгляд в сторону Ольгиной стайки.
— О, так ты с телками? — встрепенулся Боня. — Ну, хитер! Всех обманул. Втихаря от нас набрал, понял, девчонок. А мы, значит, лапу соси? Нет, брат, шалишь! Давай тогда объединяться! Что ж мы порознь напиваться будем? Так семью не создашь!
Я поманил Ольгу, и она подскочила, вихляя толстыми бедрами и сверкая живыми цыганскими глазами.
— Привет, Андрюшечка, — защебетала она, целуя меня. — Это твои друзья, да? Девчонок сюда привести?
Мы подозвали официантов и попросили сдвинуть столы. Девушки присоединились к нам и сели в рядок. Мне досталось место между Ольгой и Владиком. Диана сидела с другой стороны от него, так что я мог видеть только ее профиль.
— А вы приезжий, да? — спросила Ольга, оценивающе оглядывая Косумова. — Надолго к нам?
По ее кокетливому тону я догадался, что у нее автоматически сработал неистребимый проститутский инстинкт. Она искала запасной аэродром на случай, если привезенная ею клиентура мне не подойдет. Владик ею в расчет не принимался, он был не один. А в Боне она, вероятно, не чувствовала финансовой основательности.
— Приезжий, — высокомерно ответил Косумов. — Позавчера из Парижа вернулся.
