Кирилл Шелестов - Жажда смерти
— Не надо, — ответила она. — Я уже и так знаю. Я же второй раз читаю. Но спасибо за заботу.
На два часа дня у меня были заказаны билеты в галерею Уффици. В раннем детстве, лет в семь или восемь, я влюблялся в женщин на полотнах Боттичелли, как другие мальчишки влюблялись в актрис. И сейчас, перед походом в галерею, с ее собранием картин Боттичелли, которые я когда-то знал наизусть по репродукциям, мне даже захотелось купить цветы, словно я отправлялся на свидание.
По дороге у меня зазвонив мобильный телефон.
— Его нет! — быстро сообщил я, прежде чем на том конце трубки кто-то успел откликнуться. — Когда будет, не знаю. Просил ничего не передавать.
И отключился. Телефон зазвонил снова. Он трезвонил и трезвонил.
— Пенсионер Решетов слушает, — вздохнул я.
Это был Виктор. Голос у него был какой-то придушенный. Не то из-за плохой связи, не то из-за того, что он уже успел набраться на радостях.
— Андрей, ты? Немедленно возвращайся! — взывал он откуда-то из-под земли.
Я только усмехнулся в ответ.
— Ты слышишь меня? Срочно!
Потом в трубке что-то забулькало. Я разобрал только фамилию Храповицкого. Остальное было невнятно. Видимо, он рассказывал что-то про назначение.
— Меня это не интересует! — ответил я лениво. — Ну, то есть абсолютно. Между прочим, ты в курсе, чем заканчиваются «Большие надежды»?
Он опять забулькал. Я отошел с тротуара на середину дороги, и слышно стало получше. Зато солнце било прямо в глаза.
— Что ты говоришь? — спросил я.
— Вову взяли, — ответил он хрипло.
— Что? — не понял я.
— Храповицкого арестовали, — повторил Виктор. — Только что.
— Вылетаю, — сказал я. И положил трубку.
Продолжение следует.
От автора
В силу ряда обстоятельств личного характера я был вынужден отнести описываемые события примерно на два-три года назад от реального времени, что привело к многочисленным анахронизмам и неточностям.
Так, например, мобильные телефоны, которыми пользуются все герои, получили широкое распространение не в начале девяностых, а позже, в девяносто шестом и девяносто седьмом году. За приватизацию «Газпрома» его руководитель предлагал не девяносто миллионов долларов, а только сорок. Юрий Мефодиевич Калошин в октябре девяносто пятого года еще не был главой президентской администрации. И так далее.
Надеюсь, это не очень повлияло на общую картину повествования. Так или иначе, я приношу читателям свои искренние извинения.
Кирилл Шелестов
