Арина Коневская - Под псевдонимом «Мимоза»
И не только профессору Ивлевой-Лавриной, но и всему ближайшему окружению Корфа не могло и присниться, кто же он таков на самом деле.
В действительности Вадим Ильич был воспитанником и ближайшим помощником Льва Петровича Маричева — могущественного секретаря ЦК КПСС, еще в сталинское время бывшего организатором Спецотдела разведки. Отдел этот подчинялся непосредственно только главе государства, т. е. лично генсеку.
* * *Лев Маричев был человек поистине фантастической судьбы. Сын мелкого провинциального чиновника, он сумел в середине 1920-х годов экстерном окончить университет и попасть на стажировку в США. Обладая абсолютной памятью и телепатическими способностями, был привлечен чекистами, подвизавшимися в изучении явлений сверхъестественных. Тех, которые наука объяснить не могла. И вскоре был отправлен в Тибет, где познакомился с Рерихами… Путешествуя в горах, встречая необычных людей, сталкивался с невероятным. Провел два года в буддийском монастыре. Постепенно его возможности возросли настолько, что для него не составляло труда не только видеть на расстоянии, но и воздействовать, например, вызвать кого-либо к себе…издалека. Да, он действительно мог читать чужие мысли и нередко предвидеть будущие события. По возвращении его в Москву он был представлен Сталину, и вскоре генсек приблизил к себе этого уникального молодого человека.
С середины 1930-х Маричев возглавил Отдел спецразведки, в недрах которого проводились многосторонние научные изыскания. Именно в то время возникли зачатки генной инженерии, психотроники и нейролингвистики. В свои суперзасекреченные лаборатории Лев Петрович привлекал самых талантливых биологов, физиков, врачей. Параллельно, в те же годы он курировал «Институт красной профессуры», где и познакомился с профессором Ниловым — будущим учителем Маши… К тому же Маричев, думая о благе государства, самолично подбирал кадры в свой глубоко законспирированный Центр, выискивая особо одаренных детей — отпрысков дворянских фамилий. Так попал в руки Маричева рано осиротевший Вадим — сын графа Ильи Корфа, скончавшегося в Париже.
Добрый и прямодушный от природы, мальчик целиком поддался влиянию Льва Петровича, который также не смог остаться равнодушным к доверчивому беззащитному сироте. Не имея собственных детей. Маричев глубоко привязался к отпрыску древнего графского рода. И повзрослевшего Вадима отправил учиться по собственным стопам — сначала в Америку, затем — в Сорбонну, а завершал юноша свое образование в Мюнхене. Тайно он продолжал посещать и Москву, периодически обучаясь всевозможным новшествам на курсах спецподготовки Разведцентра.
Когда Вадиму исполнилось 27 лет, Лев Петрович возымел на него далеко идущие виды. Прежде всего необходимо было создать «легенду», чтобы отвлечь внимание вражеских спецслужб от подлинных деяний Корфа. Именно с этой целью Вадим был внедрен в «Экклесия вест», что не составило особого труда — членство в «Ложе» он унаследовал от своего отца. К тому времени молодой граф-разведчик успел прослушать курс по истории тайных обществ у профессора Нилова. Поэтому, упоминая еще в венском разговоре с Машей имя ее покойного учителя, Вадим Ильич ничуть не покривил душой. Однако тогда в Вене это был лишь «флер» светского аристократа.
С недавних пор Корф стал владельцем мюнхенской фирмы «Лайерс», в засекреченных лабораториях которой велись исследования по психофармакологии. Но с внешней стороны фирма занималась производством лекарств и медоборудования. Она была поистине детищем Льва Маричева: для осуществления своих невероятных целей цековский «зубр» задумал объединить усилия западных биохимиков, фармацевтов, генетиков с достижениями ленинградского Института мозга. А также — использовать результаты изучения космических и земных паранормальных явлений, полученные в военных НИИ. Эти многопрофильные труды возглавляли теперь его уникальные воспитанники. Среди них особое место занимал Вадим.
С юношеских лет его тренировали считывать информацию на расстоянии, обучали разным методам гипноза. Он даже занимался астрологией у знаменитого Вронского. Однако затворником Корф не стал. Лев Петрович решил окунуть своего «птенца» в стихию живого общения с людьми разных кругов и стран, чтобы тот впоследствии мог успешно вести дела и разбираться в реальной политике. Юный Вадим много путешествовал и заводил разнообразные знакомства, необходимые ему в будущем.
С давних пор появилась у него в Мюнхене и постоянная подруга — Ютта Мирбах. Впоследствии она стала известным пластическим хирургом. Но с этой красавицей-немкой Вадим встречался теперь нечасто — жениться не собирался. Да если бы и захотел, то не смог бы без одобрения своего благодетеля. А Маричев после смерти Сталина обрел еще большее могущество и возымел почти неограниченную скрытую власть над партийной верхушкой. Достичь этого Льву Петровичу удалось благодаря тому, что он владел тайным досье на каждого из партийных «боссов». Главная же его сила проистекала из глубиннейших международных связей с «сильными мира сего». И все его проекты и задумки проводились в жизнь командой его преданнейших воспитанников.
Любимый его «птенец» Вадим прошел в подмосковном интернате жестокую школу по особо разработанной программе со сверхнагрузками — и на детский организм, и на мозг. Наряду с курсом точных наук, Корф изучал историю мировой культуры, и со временем стал известным на Западе коллекционером живописи и страстным меломаном. Но самое главное и затаенное состояло в том, что он был воспитан абсолютно преданным России человеком. Именно любовь к своему отечеству служила мощным источником его энергии при выполнении многотрудных заданий — иногда чрезвычайной сложности.
Личность графа Корфа поистине являлась почти чудом — его создавала команда Маричева многолетними усилиями. И можно ли было теперь заподозрить такого блистательного современного аристократа-бизнесмена в причастности к нашей разведке?! А с Антоном Лавриным Вадима связывали сугубо служебные отношения. Поэтому Мария Силантьевна и оказалась объектом их двойной опеки… по приказу Маричева.
Весь же казус состоял в том, что отец Ивлевой — Силантий Семенович, будучи нашим представителем при ООН, осмелился просить всемогущего Льва Петровича о спасении своей дочери, о чем, конечно, Мимоза и помыслить не могла. Пребывая в академической среде, молодая профессорша не могла себе представить, каков реальный расклад внутри правящей верхушки. К тому же намертво связанной и за пределами отечества с «сильными мира сего».
Интересы сего международного сверхзакрытого и сверхмогущественного слоя всегда были и, скорее всего, так и останутся непонятными большинству простых смертных, населяющих многострадальную нашу планету. Отсюда и собственные размышления Мимозы, отнюдь не ясновидицы, над происходящими событиями не могли привести ее к их глубинному пониманию. Но, к ее счастью, успех борьбы между «серым кардиналом» и могущественным стариком Маричевым за судьбу профессора Ивлевой в сей момент оказался на стороне последнего…
* * *Вилфред Герлинг был единственным сыном регенсбургского нотариуса, сухого и чопорного, подавлявшего неизменной холодностью свою тихую супругу и тщедушного отпрыска. Поэтому юный Вилли постоянно страдал от одиночества. Прирожденный интеллектуал, он мечтал поначалу стать писателем, но разочаровавшись в самом себе, решил заняться издательским делом. Тем паче, что от родителей унаследовал немалое состояние. А теперь и его собственные труды приносили приличный доход.
Женился Герлинг рано на подруге детства — хрупкой романтичной Нанни. Ей доверял он свои сокровеннейшие мысли, которым она всегда трепетно внимала, а главное — была предана ему безмерно. И внезапная смерть жены от попавшей в горло крошки печенья надолго выбила его из колеи. Но трагедия Герлинга состояла не в том, что он потерял любимую женщину, поскольку любил он только самого себя; а в том, что его самого никто больше не любит. И Вилли закрылся от внешнего мира, как улитка в своей раковине. Иногда жажда кислорода все же выталкивала его к людям. Тогда он вытягивал свою тонкую шею наружу, но коварный ветер мирских соблазнов заставлял его тут же прятаться обратно, снова забиваться в свою уютную улиточную норку. Однако знакомство с Марией на свадьбе графской дочери заставило Вилли все чаще искать встречи с нею. И вскоре он осознал, что увлекся русской профессоршей. Ее недюжинное обаяние пробудило в его одинокой душе давно дремавшее желание, почти неосознанное — вновь обрести любовь. Он размечтался, и ради того, чтобы она его полюбила, готов был почти на все — даже на публикацию ее книги, совершенно неподходящей профилю его издательства. Когда же фрау Лаурин отказалась от его предложения по поводу книги, Герлинг был просто ошеломлен. И даже уязвлен до глубины своей надменной арийской души. От досады решил забыть столь взволновавшую его чужестранку.
