Лев Златкин - Охота на мух. Вновь распятый
— Есть будешь? — спросил обрадованный Илюша. — Я еще не завтракал.
— Хочу! — глухо ответил потрясенный Сарвар.
Завтракали они молча. Илья видел, что у Сарвара что-то стряслось, но решил не расспрашивать, надо, сам скажет.
Когда они отправились в школу, уже на лестнице Сарвар неожиданно сказал:
— Представляешь, мечеть ломали, а кади бросился под каменную «бабу»…
— Решил под бабой умереть? — схохмил Илья.
Вырвалось это у него как-то помимо него, и он с ужасом подумал: «Что я несу? Язык без костей, мелет и мелет!»
Он внезапно понял, что произошла трагедия. Сарвар нахмурился.
— Я пришел к тебе с открытой душой, а ты плюешь в нее.
— Извини, не подумал! — смутился Илья. — Я не знал, что произошла трагедия, решил, что он только бросился, но его попытку пресекла милиция.
Но Сарвар уже разозлился.
— «Извини», «Не подумал»! — бормотал он громко. — Конечно, что тебе мечеть? Тебе наплевать и на Коран, и на адат!
— Почему? — решительно возразил Илья. — Я уважаю твою веру, тем более что в ее основе лежит иудаизм. А ломают не только мечети. Синагогу закрыли. Христовы храмы взрывают. Знаешь, был огромный храм на Первомайской? Слышал, как его взорвали? Саперы заложили взрывчатку по расчету, «ахнули» ее, а храм только покачнулся и стоит, а два старых дома, стоявших рядом с храмом, рухнули, а одно многоэтажное здание получило большую трещину, так ее до сих пор и не заделали. Видишь, как прочно раньше строили храмы?
— Его все равно взорвали, твой храм! — хмуро и мстительно сказал Сарвар.
— Взорвали! — согласился Илья. — Против тола нет приема, если нет другого тола! — пошутил он опять. Смешинка в рот попала. — Динамит есть динамит! Изобретение Нобеля.
— Это какого такого Нобеля? — заинтересовался Сарвар. — Нашего нефтепромышленника?
— «Нашего»! — хмыкнул Илья. — Скажешь тоже. В Швеции живет, а в нашу нефть только деньги вкладывал, те миллионы, которые заработал от производства динамита.
— И что теперь построят на месте церкви? — спросил Сарвар, думая о разрушенной мечети.
— Не знаю! — честно ответил Илья. — Но, что бы ни построили, это что-то будет иметь форму креста. Фундамент саперы взрывать и не пытались.
— Не смогли? — удивился Сарвар. — Значит, можно устоять против тола?
— Нельзя по другой причину! — пояснил Илья. — Просто взрыв разрушил бы еще с десяток зданий вокруг. Не выгодно. Тем более что о форме креста будут знать не так уж много человек. Несколько!
— Ну да! — возразил Сарвар. — Несколько! Значительно больше.
— Какая разница? — согласился Илья. — Все равно меньше ущерба. Хотя кто знает. Этот ущерб, возможно, нам всем аукнется в будущем.
— Меня больше волнует смерть кади! — вздохнул Сарвар.
— Не думай об этом! — посоветовал Илья.
— Трудно не думать! — вздрогнул от воспоминаний Сарвар. — Ты не видел! Шар медленно-медленно приближался к кади, так же медленно размазал его по стене, словно пластилин, никогда раньше не думал, что человеческое тело столь непрочно, а потом медленно рухнула стена и каждую взлетевшую пылинку можно было разглядеть в отдельности…
— Не думай об этом! — попытался отвлечь друга от страшных воспоминаний Илья. — Лучше расскажи, как твой отец?
— Не хочу! — глухо ответил Сарвар. — И не спрашивай! Не воспринимаю я его.
— Крепко тебе вдолбили, что он — наш враг! — усмехнулся Илья. — Но раз его выпустили, значит, признали невиновным!
— Простили! — уточнил Сарвар. — А может, специально выпустили?
— Как это специально? — опешил Илья. — Ты что?
— Сообщников выведать, связи! — настаивал на своей версии Сарвар.
— Не болтай глупости! — не поверил Илья. — Были бы у него связи, он их давно бы раскрыл.
— Ты моего отца не знаешь. Упрямый, весь в меня! — вздохнул Сарвар.
— Я зато верю в НКВД! — усмехнулся Илья. — Там работают профессионалы своего дела.
— Отец рассказывал? — загорелся Сарвар услышать подробности.
— Нет! Он со мной на такие темы не беседует.
Сарвар опять обиделся, решив, что Илья скрывает от него подробности.
— Ладно! — опять зло сказал он. — Прибавь шагу, а то в школу опоздаем…
Возле школы они, не сговариваясь, незаметно разошлись в разные стороны. Илья, сами ноги понесли, отправился к поджидавшей его Вале, а Сарвар, заметив это, незаметно и тихо отстал.
И тут же его настиг Никита.
— Привет, Мамед! — хлопнул он его по плечу.
— Я — Сарвар! — обиделся опять Сарвар. — Мог бы и запомнить. Пора уже.
— Не лезь в бутылку! — рассмеялся Никита. — Знаешь же, что шучу. «Сарвар» — не рифмуется. Если только: «Сарвар — божий дар!»
— Ты что, тоже стихи пишешь? — удивился Сарвар.
— А кто еще пишет? — сразу напрягся Никита, в городе появились стихами написанные листовки против советской власти, и он тоже получил задание выследить автора, «писаку».
— Илюша! — выдал друга Сарвар и вздрогнул, обнаружив в себе способность к предательству, раньше за собой он такого не замечал.
— Примем к сведению! — обрадовался провокатор. — Я вижу, ты уже не особенно жалуешь полукровку? Правильно делаешь, примыкай к нам.
— К кому это? — поинтересовался Сарвар.
— У нас хорошая компания: Игорь, я, Мешади, Арсен…
— Арсен тоже в вашей компании? — удивился Сарвар.
— Конечно! — тоже удивился вопросу Никита. — Почему ему и не быть?
Арсен был самым странным юношей в их классе. Он начал бриться чуть ли не с пятого класса, выделяясь среди тощих мальчишек своим рано повзрослевшим видом и феноменальной богатырской силой, причем силой своей совершенно не пользовался. Даже Мешади-макака мог над ним безнаказанно издеваться.
Сарвар задумался над предложением Никиты. Он не привык принимать скоропалительные решения, потому ответил уклончиво:
— Хорошо! Я подумаю!
— Одно условие! — предупредил его Никита.
— Какое? — нахмурился Сарвар, вспомнив об отце.
— Не дружить с евреями!
— Но Илюша — не еврей! — опешил Сарвар.
— Институт Розенберга определил: если один из родителей отца или один из родителей матери еврей, то и их дети тоже — евреи!
— Но по европейским законам он — русский! — возразил Сарвар. — И по русским тоже, его бабушка крестила! — опять выдал он тайну друга.
Никита тут же решил включить это в свой отчет, но ни одна черточка не дрогнула на его лице.
— Мы не христиане! — заявил он. — Знаешь, национал-социалисты считают…
— Это в Германии социал-националисты? — перепутал Сарвар.
— Да! — поморщился Никита. — В этом вопросе мы с ними сходимся. Мы также считаем, что евреев следует всех выселить на Мадагаскар.
— Где это? — спросил Сарвар. — В Африке?
— В Африке! — подтвердил Никита. — Хотя я лично всех бы их уничтожил.
— Но Илюша только с одной стороны еврей, — упрямился Сарвар, — а с другой — столбовой дворянин, и твои предки у него в холуях ходили.
— Подумай! — не стал больше пререкаться Никита. — Либо с нами, либо с ним! Как отец? Устроился на работу?
— Устроился! — вздохнул тяжело Сарвар. — В том же институте, где и работал, только не старшим научным сотрудником, а вахтером. И, представь себе, доволен!
— Будешь довольным! — тоже вздохнул Никита. — Их вообще на работу не берут, требуют прописку, а прописку не дают, пока не устроишься на работу. Заколдованный круг получается. А потом, за нарушение паспортного режима опять за колючую проволоку. Наверное, за прописку взятку дал.
Он почти что отгадал, только взятку дала Соня, расплатившись с начальником паспортного стола своим прекрасным телом. Но на работу отца Сарвара взяли безо всякой взятки. Там его помнили и ценили.
— Откуда у него деньги на взятку? — возразил Сарвар.
— Вот ты и выясни! — посоветовал Никита.
Сарвар удивленно посмотрел на Никиту. А тот засмеялся.
— Аврал, Сарвар! — хлопнул он опять по плечу. — Свистать всех наверх!
И подмигнул лукаво, как будто все знал, что творится на душе у Сарвара.
22
Страсть брала Игоря иногда просто «за горло». В такие минуты он был готов отправиться на «парапет» и договориться с первой же попавшейся проституткой. Останавливало лишь то; что жребий венерической болезни падал одинаково и на избранных. Краем уха Игорь слышал невеселую историю, что приключилась с братом одноклассницы Игоря, с сыном самого помощника Тагирова, он заразился сифилисом. Трагедия в семье. Этот случай и отрезвил Игоря, и отучил от «парапета».
Можно было понять, с какой благодарностью он принял любовь Варвары, вернее, ее тело. Ему и в голову не могло прийти, что мать просто заставила Варю с ним жить, пообещав хорошо заплатить. Иногда, когда он полностью растворялся в ней, ему даже приходила в голову шальная мысль жениться на Варваре, но наутро уже он гнал ее прочь от себя, прекрасно зная, что мать встанет «на дыбы», да и отец вряд ли одобрит этот брак, хотя в глубине своей души он чувствовал, что ему трудно будет найти женщину более нежную и заботливую.
