Джеймс Хоран - Нужный образ
— Капитан, позвоните в десятый участок в Куинзе, пусть к моему приезду соберут столько подготовленных людей, сколько смогут. — Потом он приказал помощнику: — Сообщите транспортной полиции, что я хочу, чтобы выходы на автостраду рядом с кладбищем и вся зона были перекрыты. Пошлите туда женщину-полицейского с цветами. Пусть найдут служителя, если он там один. Я не хочу, чтоб на кладбище кто-нибудь был… если он там, непременно будет стрельба.
Он схватил меня за руку:
— Идемте!
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Среди каменных ангелов
Самым трудным делом в мире является сохранение в секрете приказов в нью-йоркском департаменте полиции. Джош как-то говорил мне, что среди журналистов давно известно, что некоторым полицейским платят городские газеты, чтобы они сообщали им о важных событиях. Может быть, но я полагаю, что департамент просто так велик, так сложен, что лишь самые деликатные распоряжения удается держать в секрете. Обычные полицейские приказы, вроде того, что вышел этим днем, непременно становятся известными. Поэтому не было ничего удивительного в том, что когда мы добрались до участка в Куинзе, мы нашли репортеров, как пишущую братию, так и операторов телевидения, которые стали туда прибывать.
В помещении детективов на верхнем этаже Мэррик с помощью огромной карты зоны излагал свои планы спешно собравшейся полицейской верхушке. Я показал ему вход, которым мы пользовались, и примерный маршрут, которым мы шли пешком до могилы сына Вилли. Мэррик не был удовлетворен. Он вызвал по телефону женщину-полицейского, которая сообщила, что три человека, находившиеся на кладбище, ушли. Мэррик настоял, чтобы кладбищенский смотритель нашел точные данные о местоположении могилы мальчика. Выслушав отчет женщины-полицейского, он проверил его по карте.
— Сколько у нас снайперов?
— Четыре. Еще двое придут из семнадцатого и двадцатого участков.
— У них есть жилеты и маски?
— Все полностью экипированы.
— Сколько людей внизу?
— Около двадцати. Через полчаса их будет больше, и…
— Я не хочу, чтоб их было больше. Так мы только перестреляем друг друга. Дайте мне пятнадцать стрелков.
Он указал на карту.
— Три группы по пять человек каждая. Я хочу, чтоб они рассредоточились, используя преимущество каждой могилы и каждого памятника. Этот парень тоже снайпер, и у него много патронов.
— Мы возьмем с собой мегафон.
Мэррик взглянул на меня.
— Как вы, Маккул, хотите попытаться уговорить его?
— Я постараюсь.
— О'кей. Мистер Маккул постарается уговорить его. Если он откажется бросить пистолет и начнет стрелять — стреляйте в ответ. Этот человек опасен, и я не желаю, чтобы сегодня появились полицейские вдовы. И еще: я не желаю, чтобы на кладбище были репортеры и телевидение! Это приказ! Ладно, пошли вниз и берем полицейских.
Избавиться от телерепортеров и прочих надоед было все равно, что отогнать пчел от горшка с медом. Хотя Мэррик дико ругался, они следовали за нами вереницей грузовых машин и автомобилей. У входа на кладбище Мэррик велел им отъехать прочь.
Женщина-полицейский, одетая в черное платье и шляпку и неловко несущая чахлый букет, сообщила, что видела Вилли коленопреклоненным на могиле сына.
— Он видел вас? — требовательно спросил Мэррик.
— Не думаю, — ответила девушка. — Я была позади него на несколько рядов, и, честно говоря, ушла оттуда на цыпочках.
— Он вооружен?
— Не могу сказать. Он стоял на коленях, и перед ним находился горшок с геранью. Я проверила в местной оранжерее, и ее владелец сообщил, что он всегда бывает здесь по пятницам в это время.
— Ладно, — коротко бросил Мэррик. — Пошли. Теперь запомните — ждать моего приказа! Сначала мы дадим попытку Маккулу, а потом посмотрим. Возможно, все придется решать там.
Я последовал за инспектором на кладбище, а потом пошел по усыпанной гравием дорожке. Не могу припомнить случая, когда я был бы более напуган. От одной мысли, что я вновь встречусь с этим сумасшедшим, у меня пересохло во рту.
Группа полицейских, снайперов железных масках и неуклюжих металлических жилетах, напоминавших древних рыцарей, спешили через кладбище. Стояла мертвая тишина. День был до того тихим, что я мог ощущать тяжесть осеннего воздуха. Из-за ограды доносились отдаленные звуки спешащих по шоссе машин и их нетерпеливые гудки. С улицы за происходящим молча наблюдали операторы телевидения и репортеры. Мы миновали ряды могил и ангелов со скорбными каменными лицами. Впереди я мог видеть других полицейских, которые согнувшись, перебегали от могилы к могиле.
Неожиданно показался Вилли.
Я дернул Мэррика за руках, но он уже увидел его. Он был прежним — огромный, молчаливый, с низко опущенной головой, грязный, в разорванном свитере и испачканных кедах. Перед ним стоял горшок с одинокой геранью. Некоторое время мы наблюдали за ним, потом Мэррик кивнул, чтоб мы двинулись вперед.
Мы прятались то за одной могилой, то за другой, пока инспектор не поднял руки. Взмахом мегафона он велел полицейским продвигаться вперед. Не успел я сообразить, как тяжелый мегафон оказался в моих руках, теперь скользких от пота.
— Ваша очередь, — прошептал Мэррик. — Не кричите, говорите мягко. Мегафон позаботится об остальном. И не вставайте!
Стоя на коленях, я обеими руками поднял мегафон. Я находился прямо за двумя источенными временем надгробными камнями, увенчанными двумя обветренными каменными ангелами. Они стояли спиной ко мне, их руки почти умоляюще были вытянуты в направлении Вилли, как будто их маленькие сломанные и выщербленные пальцы молили нас о сострадании.
Потом, когда рупор оказался у моих губ, я заговорил.
— Вилли… Вилли, это Маккул. Ты окружен полицией. Они хотят, чтобы ты бросил пистолет. Тебе не причинят вреда.
Усиленные мегафоном слова эхом отозвались по тихому кладбищу и постепенно стихли.
Вилли не двигался.
— Постарайтесь еще раз, — шепнул Мэррик.
Я заговорил опять. Слова опять замерли, и вернулось напряженное молчание этого тихого дня.
После того, как я заговорил в третий раз, Вилли медленно, почти с трудом поднялся на ноги. По сравнению с ним могила казалась крошечной. Голова Вилли была немного вытянута вперед, казалось, он вглядывается в нас.
За его поясом было два револьвера. Он медленно вытащил один, осторожно убрал глушитель и направил пистолет в нашу сторону.
— Говорите с ним! Говорите с ним! — приказал Мэррик.
— Вилли! Это я! Маккул! Не стреляй, Вилли! Вокруг тебя полицейские! Брось оружие!
Он тряхнул головой и провел по глазам рукавом свитера.
Я говорил, пока у меня хватало дыхания. Вилли по-прежнему смотрел на нас и по-прежнему держал револьвер.
— Мне кажется, у него один из приступов, — сказал я Мэррику. — Похоже, они отключают его.
— Вперед, — приказал Мэррик. — Может, мы сможем схватить его.
И тут неожиданно мы услышали сверху шум. Вертолет с яростно крутящимися лопастями, спускался вниз.
— Вон отсюда! — кричал Мэррик, отчаянно размахивая руками, но вертолет нырнул вниз. Я смог заметить, как высунулся оператор телевидения с ручной камерой.
Шум, казалось, привел Вилли в сознание. Он посмотрел на висящий в воздухе вертолет. Потом издал рев, и, бессвязно крича, быстро начал стрелять по вертолету, который подскочил вверх, как будто его дернули за невидимую небесную нить.
Я схватил мегафон и что-то закричал, но пользы от этого не было.
— Он идет! — крикнул полицейский.
Вилли двигался на нас. В обеих руках у него было по револьверу, и он открыл огонь. Я бросился на землю, когда пуля срикошетила от могильного камня и сердито свистнула над головой. В узкий просвет между двумя могильными камнями я наблюдал за продвижением Вилли. Затрещали ружейные выстрелы. Он бросил один револьвер и схватился за руку, но продолжал двигаться вперед, и пистолет в здоровой руке продолжал стрелять.
У полицейских не было выбора. Затрещали выстрелы. Я смог увидеть крохотную струйку пыли, поднявшуюся от старого, потрепанного свитера. Но каким-то образом, один Господь знает как, этот дикий, ужасный человек продолжал идти. Он был в пятнадцати футах от того места, где мы лежали, когда начал медленно оседать. Его последний выстрел задел грязную тунику одного из ангелов, сидящих прямо передо мной.
Когда он медленно опустился на колени, вскочил полицейский и выстрелил. Тяжелая пуля ударила Вилли в спину, и он без движений растянулся в пыли. Когда замерло эхо последнего выстрела, полицейские медленно поднялись от могил. Это была жуткая картина, люди с ружьями и в масках, встающие, как казалось, из каждой могилы.
Мы собрались в круг около мертвого Вилли. Кровь просачивалась через бесчисленные раны на его теле. Выстрел, убивший его, снес половину головы. Грязный конверт был засунут за ремень. Мэррик вытащил его, изучил и передал мне. Это был список имен, некоторые были перечеркнуты красными чернилами: Бенни Джелло, Молли Шапиро, Эва Шмидт, Келли Шеннон, Феликс Джентайл…
