Станислав Рем - Переведи меня через Майдан...
— Ну, это у нас традиционно. — отмахнулся мэр. — Я бы удивился, если бы этого не произошло. А что Хольм?
— Предложил провести новую встречу. Завтра. Сразу, после заседания Верховной Рады.
— Соглашайся. Сегодня здесь будет прикидка сил, я правильно понял?
— Да.
— Но кого играем?
— На социалистов. Есть одна задумка.
— По поводу политреформы? — Олег Васильевич внимательно отслеживал всё, что происходило в Украине. На то он имел свои, чисто экономические причины.
— По ней самой. — Яценко с трудом, сквозь зубы, выталкивал слова. Господи, лишь бы только социалисты согласились. Только бы столкнуть Козаченко. Расшатать его позиции. А после «кинуть» временных партнёров — святое дело. В политике иначе никак нельзя. — Если сегодня мой человек не найдёт с ним точек соприкосновения, то, — Яценко, прищурившись, посмотрел на мэра Москвы, — мы тебя и выставим. С тебя то, как с гуся вода, а нам стимул.
— Только ведь я тему Севастополя стороной не обойду. — рассмеялся московский мэр.
— И хрен с тобой. Мне тогда уже будет всё равно. Лишь бы юг и восток полностью поддержали меня. И не на словах, а на деле. Устроим свой Майдан. Да такой, что тому свет с овчинку покажется.
— Съезд народных депутатов Украины всех уровней, — торжественно провозгласил зычный молодой голос, усиленный аппаратурой. — Объявляется открытым!
Гимн Украины поднял с мест всех присутствующих, несколько тысяч человек. Вместе с телами, над стульями вознеслись флаги и транспаранты, с надписями в поддержку премьера.
Владимир Николаевич, прижав правую руку к левой стороне груди, прищурившись, смотрел на происходящее, и думал: вот с чего нужно было начинать. С масс. И сто, тысячу раз прав «банкир», что оттолкнулся не от СМИ, а от вот таких фанатиков. Именно они могут поднять тебя на высшую ступеньку власти. Причём, без особого капиталовложения. Лугового — к чёртовой матери. Пупко — в след за ним. Столько денег вбухать ни во что! А тут, без всякого напряга, собралась такая толпа! Вот на чём следует дальше играть.
Гимн закончился. И Владимир Николаевич, сжимая в руке текст речи, которую ему составил Резниченко, направился к микрофонной стойке.
* * * 21.23, по Киевскому времениТарас Гнатович рассчитал точно. Как только включили по телеканалу «Восток» прямую трансляцию со съезда в Южнодонецке, он вошёл в дом Кирилла Викторовича Онойко. Тот сидел в своём кабинете и смотрел происходящее по широкоформатному «Панасонику» с плазменным экраном. Увидев депутата, Кирилл Викторович кивнул на кресло:
— Садись. Так и думал, что ты приедешь именно сейчас.
— Вообще-то, я хотел приехать на час позже.
— Почему передумал?
— Не увидел смысла ждать. — Тарас Гнатович кивнул на экран, в котором показывали выступление Яценко. — То, что сейчас происходит, следует остановить. И чем быстрее, тем лучше.
— Есть предложение?
— Есть. Мы согласны поддержать ваш вариант изменений в Конституции. Мало того. Я предлагаю сделать это на завтрашнем заседании парламента. На котором, вы примите сторону Майдана.
Онойко удивлённо посмотрел на Коновалюка.
— И подобное предлагает человек премьера. А, может, мне почудилось?
— Вам не почудилось, Кирилл Викторович. Если вы примите нашу сторону, события примут ещё более агрессивный характер. Майдан перейдёт в новую фазу. Более деструктивную. А потому, с переходом на нашу сторону, вы ничем не спасёте положения. Если же примите сторону Козаченко, то, с принятием политреформы, съезд в Южнодонецке свернёт свою работу.
— Яценко знает о ваших предложениях?
— Нет. — врёт, тут же решил Онойко. Они за спиной у «быка» никогда ничего не делают. Тарас Гнатович продолжал говорить. — Но Владимир Николаевич далеко не глупый человек. И понимает, противостояние, особенно военное, никому не нужно. Президент военной республики не будет иметь никакого авторитета в мировой политике. Кому нужно место президента, с которым никто не считается? Убедить его согласиться с данными доводами, моё дело. Ваше — остановить революционный бум в стране.
На телеэкране появилось лицо мэра Харькова.
— А вот вам и ещё один аргумент. — Коновалюк кивнул в сторону телевизора. — Если съезд примет решение, аналогичное Харьковскому, то мы можем потерять суверенитет Украины.
— Но они могут принять подобное решение и сегодня вечером.
— Нет. — уверенно покачал головой Коновалюк. — Сегодня пристрелка. Для завтрашнего круглого стола. И для Верховной Рады. Восток и юг, так сказать, показывают зубы. Но прямого решения сегодня никто не примет.
— Яценко метит на пост премьер-министра?
— Да. Речь идёт, как вы понимаете, о дальней перспективе.
— Выборы в парламент, которые состоятся через год. — высказал мысль Онойко.
— Совершенно верно.
— А если вы проиграете парламентские выборы?
Коновалюк покачал головой:
— Мы победим. И тогда выполним все наши соглашения. В новых условиях. При расшатанной власти президента, и усиленной власти премьера.
Как они все убеждены. И «козаченковские», и «яценковские»… Онойко поморщился. Его бы хлопцам такую убеждённость, а то привыкли в рот смотреть, да прожёванное глотать.
— А вы не думали над тем, что, к примеру, Козаченко, после того, как я приму его сторону, предложит мне пост премьера?
— Премьером станет Литовченко. — Тарас Гнатович потянулся. Тело, от долгого сидения, затекло, и требовало движений. — И к лучшему. По крайней мере, все увидят, кто есть кто.
— Но, у нас будут осложнения с Россией.
— А вот тут, Кирилл Викторович, вам и карты в руки. В конце концов, коалиция будет состоять не только из Козаченко и Литовченко. Но и из вас.
Онойко ещё раз бросил взгляд на экран и произнёс:
— Любопытное предложение вы мне привезли.
— Но не говорите, что оно было неожиданным для вас. Думаю, Литовченко вам предлагал почти тоже самое.
— Вам и об этом известно?
— Таковы времена, Кирилл Викторович. — Коновалюк поднялся на ноги.
— Хорошо. — Онойко встал рядом с ним. — Я согласен. Только давайте договоримся. Этого разговора между нами не было. А ваш приезд ко мне носил исключительно личный характер. Договорились?
— Естественно.
— В таком случае, я бы на вашем месте не торопился, а остался обсудить кое-какие детали.
* * * 21.49, по Киевскому времениВибрация мобильного телефона отвлекла Владимира Николаевича от выступления Головы Харьковской администрации.
— Слушаю. — Яценко несколько отклонился в сторону от зала, и плотнее прижал трубку к уху.
— Всё в порядке, Владимир Николаевич. — говорил Коновалюк. — Онойко согласен. Завтра, как и планировали, проводим акцию неповиновения перед трибуной парламента.
— Коммунисты выступят в нашу поддержку?
— Да. Затем, с начала заседания, когда мы выставим пикет, социалисты официально займут выжидательную позицию с двумя требованиями: суд и политреформа. Если, Козаченко всё-таки не пойдёт на выставленное условие, они встанут на нашу сторону. Однако, сами понимаете, чем это может закончиться.
— Много текста, Тарас. То, что завтра будем делать, то будем. Надеюсь, ты ему немного пообещал? — Яценко вскинул левую руку и посмотрел на циферблат часов. — Встречаемся в восемь утра. По дороге в Раду детально обсудим положение. Всё, отбой.
Тарас Гнатович с недоумением посмотрел на трубку. Что произошло на съезде такого, что перекроило настроение премьера? Коновалюк огляделся по сторонам. Он стоял на перекрёстке, перед своей машиной, и рядом не было ни одного монитора, который бы ему прояснил ситуацию.
А произошло следующее.
Зал поднял не Яценко, и не Бондарев, как того боялся бывший премьер. Эмоции среди делегатов съезда вспыхнули с самого начала выступления мэра Харькова. Тот, как головастый политик, тоже прекрасно понимал, что сегодня, на съезде, будет сделана прикидка для завтрашнего парламентского заседания. А потому, утром пойдёт речь о том, кто и по какой цене будет сдавать свои позиции. Те самые позиции, ради которых он вышел на Харьковский Майдан, и выступил против власти действующей, и власти предполагаемой. И он знал о том, что в стане «лимоновых» ему уже «приготовили петлю». А так, как депутатом он не являлся, то в скором времени, если завтра Яценко слишком уж лояльно поведёт себя с оппозицией, он поменяет тридцать квадратных метров своего кабинета на шесть метров камеры в сизо. С подобной перспективой Смеляков, естественно, согласиться не мог. И потому, буквально, спустя минуты две с начала выступления, пронеслась формула, которая взорвала зал:
— Нас называли бандитами и предателями Родины. В то время, как первыми отказались выполнять Конституцию Украины, то есть подчиняться законной власти представители западной и центральной областей страны. Но, почему-то, именно нам, и только нам, приписывают измену Родине. В случае победы «лимонового шабаша» нас всех, присутствующих в этом зале, будут снимать с работы, сажать в сизо, арестовывать только за то, что мы имеем свои мысли, свои идеи и свои идеалы. Нас будут арестовывать только за то, что мы не Киевские, а Луганские. Не Тернопольские, а Донецкие. И если мы им позволим стать у власти, то завтра изменится всё в нашей стране. А потому, мы не позволим командовать нами так, как того хочет человек, который всю свою сознательную жизнь тёрся на Банковой, и которого нынешний президент постоянно держал возле себя. Я, Смеляков, мэр Харькова, объявляю о создании политического объединения «Свободный выбор», и призываю вступать в него всех, кто хочет до конца бороться с «лимоновой чумой»!
