Лев Гурский - Поставьте на черное
Догадавшись, что за процедура мне сейчас предстоит, я покорно выполз из автомобиля вслед заамбалом. При ближайшем рассмотрении скромный белый особнячок выглядел не так уж мирно. За первым слоем оконных стекол чуть заметно поблескивала мелкоячеистая решетка весьма внушительного вида. Да и сами стекла, судя по зеленоватому оттенку, изготовлены были не иначе как в спецлаборатории Института стали и сплавов и могли надежно защитить обитателей дома как от малолетних хулиганов с рогатками, так и от старших злоумышленников с гранатометом. Вот тебе и «Кузя», подумал я, внимательно обозревая застекленную входную дверь. За дверью ненавязчиво маячила зеленая, под цвет стекол, фигура. Только фигура была еще и в коричневую крапинку. Этакий зеленый леопард, поднявшийся на задние лапы.
За моей спиной хлопнула дверца, зашипела аэрозольная смесь, и в воздухе густо-густо запахло хвоей.
– А теперь, пожалуйста, ко мне лицом, – сказал из-за спины голос майора Молчанова.
Я дисциплинированно повернулся и стал с большим интересом наблюдать, как майор пытается с помощью аэрозоля ликвидировать аммиачную вонь моего обмундирования. Точнее, заглушить ее другим запахом. В самом деле: не должен ведь сам господин Сухарев подвергать свое тонкое обоняние химическому нападению смеси номер три. Или это все-таки был четвертый номер?
Когда аэрозольная струя из баллончика иссякла, меня смело можно было помещать в ботанический сад под вывеску «Ель обыкновенная», однако самого Молчанова результаты его кропотливого труда, похоже, не слишком-то устроили. Он принюхался, пару раз чихнул и мрачно объявил мне:
– Пахнете, словно елочка в сортире. Я развел руками, давая понять, что я сегодня, собственно, не рассчитывал на аудиенцию у самого начальника ПБ и немножечко, в интересах дела, провонял. Специфика службы.
– Если хотите, – предложил я, – можете дать мне напрокат свой костюм. Но тогда и галстук. Я ведь не могу показаться…
– Ну, хорошо, сойдет и так, – не слушая, подвел итог Молчанов. – Главное, не подходить к нему слишком близко, и все будет нормально… -. С этими словами он легонько подтолкнул меня в сторону застекленной двери «Ректопласта» и «Кузи».
Двигаясь к дверям, я еще успел подумать, что если этот вид Якова Семеновича Штерна для майора Молчанова является лучшим, то каков же худший? Не иначе как в гробу. Тут мы с майором совпадаем во взглядах…
– Куда?! – рявкнул на меня сразу за дверью леопард в крапинку, тыкая прямо в живот коротким стволом девятимиллиметрового пистолета-пулемета «кедр». – Назад! Пропуск!
Похоже, даже лучший вид детектива Я.С. Штерна этому вооруженному деятелю не понравился. У леопарда, кстати, оказался рядом и напарник: такой же зеленый в коричневую крапинку, но только не с «кедром» в руках, а тоже с девятимиллиметровым «кипарисом». Чистая оранжерея, подумал я машинально, добрым словом поминая убогую фантазию наших оружейников. Совершенно непонятно, отчего бы «кедру» с «кипарисом» не принять в свою семью благоухающую елочку системы «Штерн»? Вернее, Штерна системы «Елочка».
Майор Молчанов прервал мои ботанические размышления на самом интересном месте, сунув леопардам из-за моей спины два заветных пропуска в логово журнала «Кузя» – один яркий, заклеенный в целлофан, а другой в виде простой картонки с чернильным штампом поверх бледного триколора. Именно эта картонка, как я понял, и обеспечивала сам факт пребывания детектива Штерна в этом укромном месте.
– На второй этаж, – сообщил первый из леопардов, сменив гнев на милость. Леопард с «Кипарисом» хоть и явно был знаком с майором Молчановым, аккуратно проверил нас обоих металлоискателем и сопроводил к лифту. Только теперь я оценил в полной мере высокий статус заведения, укрытого за двумя невзрачными табличхами: иметь лифт в двухэтажном здании могла себе позволить только очень-очень влиятельная организация.
На втором этаже возле выхода из лифта у нас еще раз проверили пропуска, но тут контроль был уже почти формальным. И леопард со второго этажа уже не рявкал, а дружелюбно козырял майору, и вместо автомата с деревянным названием у него был лишь «Макаров» в полурасстегнутой кобуре.
Дальше по коридору, устланному зеленой (без крапинок) ковровой дорожкой, мы с Молчановым уже двигались беспрепятственно. Пару раз, повинуясь направляющей майорской руке, я сворачивал, один раз притормозил, уступая дорогу озабоченному коротышке в цивильном, а один раз уже сам мой провожатый на минуту задержался у какой-то двери с латинским «R» вместо номера: открыл ее, заглянул, с кем-то кратко переговорил и вновь присоединился ко мне. Пока голова Молчанова находилась за дверью «R», я уже начал было изучать близвисящую доску объявлений, но тут же был бдительно пойман за рукав майором.
– Извините, Яков Семенович, – строго произнес он, ведя меня дальше, как собачонку на поводке, – но здесь все бумаги секретны.
Я понимающе покивал. В конце концов, даже единственная бумажка на доске, приглашающая сотрудников посетить кинозал и посмотреть американский фильм Криса Твентино «Угроза», здесь могла обернуться шифровкой.
– Долго еще? – спросил я у Молчанова после третьего поворота.
– Уже пришли, – ответил майор, словно только и ждал этого вопроса, и запустил меня в дверь без номера и без буквы.
За дверью обнаружилась белоснежная приемная с тремя пустыми мягкими стульями и полукруглым столом секретаря, за которым восседал совсем молодой паренек в кокетливой камуфляжной курточке из джинсовой ткани. На столе стоял ящик селектора и громоздился ряд телефонных аппаратов разнообразной конструкции. Один из аппаратов лежал на боку, и парень трудолюбиво ковырялся отверткой в металлических телефонных потрохах. Увидев майора, он начал было привставать со своего места.
– Ладно-ладно, – Молчанов махнул рукой. – Главный у себя?
– Уже полчаса как приехали, – гулким шепотом отрапортовал парень. – Что доложить?
– Доложить, что я привез Штерна. Частного детектива Якова Штерна.
Парень с готовностью отложил отвертку, выбрал из всех телефонных аппаратов самый невзрачный, поднял трубку и протараторил сообщение. На боку селектора зажглась лампочка, раздался щелчок и важный начальственный голос произнес:
– Штерну можно войти. Молчанов пока свободен.
Через мгновение я предстал пред светлые очи генерал-полковника Анатолия Васильевича Сухарева, начальника Службы президентской безопасности. Третьего человека в стране после Президента и премьера – если, разумеется, верить рейтингам радио «Эха столицы». Сухарев был в штатском. Элегантном таком штатском. От Кардена, не иначе. О генеральстве хозяина кабинета свидетельствовала только фуражка с орлом, висящая на одинокой вешалке в углу.
– Закрой за собой дверь и сядь, – повелительно сказал мне Третий человек. – Есть разговор.
Решительным движением господин Сухарев задвинул верхний ящик своего стола, и я с трудом подавил нервное хихиканье. Жест этот был мне более чем знаком. В свое время, в бытность свою сотрудником МУРа, я тоже держал в ящике стола детективчик или потрепанный «Плейбой», и точно так же задвигал этот ящик, как только в кабинет мой входил кто-то посторонний. Хотелось бы мне знать, что именно всемогущий Сухарев почитывает, сидя в своем кабинете? Неужто свежий номерок «Женщины без комплексов»?
Я закрыл дверь и сел. Раз уж в этом учреждении обходятся без «здравствуйте», то не стоит лезть в чужой монастырь со своим уставом. Итак… – Наслышан о тебе, – продолжал после паузы Сухарев. – Говорят разное.
– «Я тоже о вас наслышан, – мысленно ответил я генерал-полковнику. – В основном по радио „Эхо столицы“. И о вас-то говорят исключительно одинаковое…» Вслух же я, конечно, ничего не сказал. Возможно, потому, что пока еще не решил, как мне обращаться с шефом ПБ – на «вы» или на «ты».
Сама атмосфера генерал-полковничьего кабинета, по-моему, не очень-то располагала к сердечному «ты». Или, может, я еще толком не освоился в этих внушительных апартаментах с мебелью красного дерева. В общем, я предпочел пока помалкивать и, для верности, есть глазами начальство. По своему муровскому опыту я знал, что любому начальству на первых порах это нравится. Злиться оно начинает чуть позже.
– Говорят, что ты мало пьешь. Это хорошо. Говорят еще, что ты разведен, но не бабник. Это плохо.
«А вот это не ваше собачье дело, господин генерал-полковник, – обиделся я про себя. – Или я, по-вашему, должен бросаться на первую встречную, раз разведен?»
– В Московском УВД тебя, однако, хвалят. До сих пор жалеют, что не удержали. Считают профессионалом. Для меня это – главное. Понял?
Я дисциплинированно кивнул. «Ай да майор Окунь! – с веселым удивлением подумал я. – Надо было уйти из МУРа, чтобы удостоиться, наконец, его похвалы. Пока я работал под его началом, он мне сроду слова доброго не сказал. Что имеем не храним, потерявши – плачем. Плачь, плачь, рыбья душа, я к тебе не вернусь!»
