Джеймс Хоран - Нужный образ
— Я там никого не знаю, — начал я, но остановился. Мы с Джошем посмотрели друг на друга.
— Эва, — прошептал он, — немецкая проститутка.
Через несколько минут мы входили в роскошный холл дома, где находилась квартира Эвы. Люди в форме проводили нас до восемнадцатого этажа, где трое сыщиков в штатском представились как детективы из отдела убийств Западного Манхэттена.
Они с треском открыли дверь, и появились еще двое с приколотыми к пиджакам значками Иммиграционного бюро.
— Мистер Майклз?
— Я Майклз, а это мистер Маккул.
— Слава Богу, что вы пришли, — сказал один из людей из Иммиграционного бюро. — Это ужасно.
Он открыл дверь.
— Они там.
— Они? — переспросил Джош.
— Эва и молоденькая девушка. Думаем, она одна из девушек Эвы.
Детектив посмотрел в записную книжку.
— Ее имя Лили Стабен.
Лили, юная проститутка с пленки Вилли.
— Откуда она?
— Из Гамбурга. Как и мадам. Она, видимо, ее новая проститутка.
Он поднял голову, когда вошел невысокий, коренастый мужчина с гранитным лицом.
— А, инспектор, эти люди из комитета, Майклз и Маккул. Правильно?
— Джош Майклз и Финн Маккул, — повторил Джош. — Мы в штате конгрессмена Келли Шеннона.
— Люди из Иммиграционного бюро сказали, что эти женщины были у вас в списке свидетелей, — произнес инспектор. — Это верно? Я должен составить рапорт.
— Они не были свидетелями. Мы проводили насчет них расследование, — сообщил Джош. — На этой неделе комитет передал материалы на них Иммиграционному бюро, — продолжал он. — Между прочим, вы нашли что-нибудь?
— Например? — спросил инспектор.
— Ну, что-нибудь, — повторил Джош.
— Мы нашли несколько писем, некоторые на немецком.
— Короче, инспектор, — резко произнес Джош. — Вы нашли ее записную книжку?
Неожиданно инспектор стал очень официален.
— Сюда едет помощник окружного прокурора. Вам лучше поговорить с ним. У вас есть копия материалов на этих женщин?
— Думаю, вам лучше обратиться в комитет, инспектор, — быстро ответил Джош. — Нам надо на слушания. Только постарайтесь не говорить репортерам, что они были свидетелями комитета. Они ими не были.
Снаружи на тротуаре вокруг детектива собралась большая толпа репортеров, детектив сообщил некоторые сведения из своей записной книжки, так что репортеры бешено записывали. В стороне телерепортер выспрашивал у смотрителя здания, когда он в последний раз видел убитых женщин. Мы торопливо прошли мимо и перешли улицу, где полиция стала возводить заграждения.
— Он начал, Джош.
— Кто начал?
— Вилли. Мы должны что-то предпринять и быстро.
— У тебя есть что-нибудь на уме?
— Мы должны информировать полицию. Никто не знает, что он сделает дальше.
— С чего ты взял, что это Вилли?
— Кто еще может сотворить такое? Убить двух женщин!
— Ты когда-нибудь говорил со шлюхой? Их судьбы заставили бы твои волосы встать дыбом. Откуда нам знать, что это не какой-то парень, съехавший с катушек? Ты никогда не встречался с Эвой. А эта дамочка играла в суровые игры.
Мы оба наблюдали, как телеоператор снимает здание ручной камерой.
— Предположим, мы сообщим полиции, что это Вилли, а окажется, что это не он?
Джош повернулся ко мне.
— Мы просто не можем допустить, чтобы Вилли кто-нибудь схватил… по крайней мере сейчас.
— Нам следовало предпринять что-нибудь еще вчера ночью, Джош.
— Что? — презрительно спросил он. — Позвонить в участок на Вест-Сорок седьмой улице и сказать, что по городу бродит вооруженный парень, который подслушивал телефоны Сити-Холла и откопал скандальное досье на человека, который когда-нибудь станет президентом? Брось, Финн. Думай хоть немного головой!
Конечно, в его словах был смысл. Я мог представить холодный, сомневающийся голос детектива, который решил бы, что говорит либо с пьяницей, у которого излишне богатое воображением, либо с психом.
— Хорошо, что же нам делать?
— Я тревожусь о Джоунсе в Федерал-Билдинге. Репортеры, наверно, уже кружат вокруг него. Поторопимся.
Мы нашли Джоунса и нескольких следователей комитета в комнате свидетелей. Он включил древний слуховой аппарат на максимальную мощность и кричал по телефону на одного из слуг в Вексфорд-Холле. Увидев нас, он швырнул трубку телефона и повалился на стул.
— Боже, где же вы были, парни? — заорал он. — Здесь уйма репортеров выкрикивают вопросы о каких-то шлюхах, убитых на Сентрал-Парк-Вест.
— Что вы им сказали? — требовательно спросил Джош.
— А что я мог им сказать? — ответил Джоунс. — Я ничего не знаю об этих женщинах. Они убиты? Это была женщина с черной книжкой?
Джош потрепал Джоунса по плечу.
— Я располагаю всеми фактами, конгрессмен, и если вы дадите нам пять минут, я подготовлю вам заявление, которое попадет на первые страницы газет и в каждую телепередачу по всей стране. Вы только успокойтесь.
Потом он велел одному из следователей:
— Приготовьте кофе и скажите этим ребятам снаружи, что конгрессмен Джоунс через полчаса проведет пресс-конференцию. Уведомите телевидение. Позвоните также в АП и ЮПИ и попросите их прислать своих людей.
Джош сбросил пиджак и швырнул его на спинку стула.
— Сегодня у нас будет трудный день.
* * *За свою жизнь я посетил бесчисленное количество слушаний в Сенате и Палате Представителей, но эти были самыми дикими на моей памяти. Это действительно был позорный цирк. Джош написал двухстраничное заявление, описывая, как комитет получил информацию о деятельности Эвы и передал отчет Иммиграционному бюро. Потом вышла из строя одна из батареек в слуховом аппарате Джоунса, и это усилило путаницу. В то время как фотографы и телеоператоры отталкивали друг друга, чтобы снять лучшие кадры, репортеры, как с телевидения, так и пишущая братия, окружили Джоунса наподобие банды индейцев, напавших на вереницу повозок. Они выкрикивали один вопрос за другим. Некоторые вопросы Джоунс расслышал, другие нет, поэтому он давал не те ответы или ответы, не имеющие ничего общего с предметом. Тем временем я обнаружил, что два следователя носятся по городу в поисках батареек для аппарата Джоунса, который, надо думать, был сотворен на рубеже столетия.
Привели Бенни, и временами казалось, что он откажется от испытания очной ставкой с Ремингтоном и Сондерсом. Он явно похудел и тревожился из-за отсутствия Молли.
— Я смотрел в зал, но ее нет, — пожаловался он. — Она больна?
— Она прекрасно себя чувствует, — бодро сообщил Джош. — Видимо, она опаздывает из-за движения на дорогах. Ты же знаешь скоростную дорогу Вест-Сайда в начале недели, Бенни.
— Вы говорили с ней? — спросил он.
— Конечно. Она в мотеле «Бернинг Оук». Из Вексфорда можно доплюнуть до плавательного бассейна мотеля.
— А Лейси с ней?
— Естественно. Она и везет ее сюда.
Я взглянул на Джоша. Он беспросветно лгал и еще улыбался.
— Ладно, — сказал Бенни. — А завтра…
— Только сегодня, Бенни, — успокоил я. — И все.
— А как окружной прокурор? Он оставит меня, правда?
— Не волнуйся, Бенни, — резко сказал Джош. Потом спросил охранников: — Вы, ребята, заботитесь о Бенни?
— Мы смотрим за ним, как за собственным отцом, — сказал один.
Оба они были молоды, не старше тридцати лет, и, казалось, им нравился Джелло.
— Только он паршивый игрок в безик[43], - сказал другой.
— Такой паршивый, что с прошлого вечера вы задолжали мне три доллара, — похвалился Бенни.
— Ты видел Молли? — спросил Джош, когда охрана увела Бенни в зал.
— Нет, не видел. Ты ведь не говорил с ней, так?
— Нет. Я только его успокаивал. Поищи ее. Если увидишь, сообщи это Бенни.
— Кому-нибудь поручили заехать за ней сегодня утром?
— Черт, нет. В коридоре я видел Люка, сенатора и Шиа. Все они возбуждены историей с Эвой и другой проституткой. Говорят, это во всех передачах радио и телевидения.
— А что Молли?
— Когда они услышали по радио сообщения об Эве, они, видимо, помчались сюда и забыли о Молли. Может, она еще спит. Пошли обратно.
Я забыл о Молли в то же мгновение, как вошел в зал. В зале не было ни одного свободного места. Один из следователей сообщил, что репортеры из всех американских газет и из Европы спрашивали Джоунса об Эве и Лили. Фактически слушания начались после того, как Джоунс завершил телевизионное интервью.
— Старый мошенник прямо-таки упивается, — заметил Джош. — прочитав заявление один раз, он готов читать его еще сотню раз.
В зале по газетным фотографиям я опознал Ремингтона и Сондерса. Ремингтон был высоким и худым, с припухшими глазами, явно внутренне напряженный. Он постукивал ногой по полу и нервно оглядывался. Сондерс был старше, спокойнее и выглядел более непринужденно. Когда они вошли, их окружили репортеры. Их адвокат был одним из наиболее выдающихся членов американской коллегии адвокатов.
