Эд Макбейн - На глазах у сорока миллионов
Ларксвью находился в получасе езды от города, это был фешенебельный пригород, в котором владельцы домов обзаводились участками, намного превосходящими по размерам привычные клочки шестьдесят на сто ярдов. В наш экономный век было приятно оказаться в районе просторных лужаек и величественных домов, поставленных вдали от дорог. Детектив Мейер уже ездил в Ларксвью накануне вечером, ему казалось, что надо объяснить миссис Джиффорд, зачем полиции понадобилось вскрытие, хотя ее разрешения на это и не требовалось. Но теперь он впервые ехал сюда в дневное время, и вид хорошо ухоженной красивой местности убаюкивал. Карелла, обсуждавший вслух версии с того момента, как они выехали из города, теперь, когда они оказались у двух колонн, установленных с обеих сторон белого гравийного проезда, замолчал. Полдюжины людей с камерами и еще столько же с ручками и блокнотами орали на двух местных полицейских, которые загораживали проезд. Мейер опустил стекло со своей стороны и крикнул:
– Дайте проехать!
Один из полицейских оторвался от газетчиков и подошел к машине.
– Кто вы такие? – спросил он Мейера. Мейер показал ему свой жетон.
– 87-й участок? – сказал местный полицейский. – Вы ведете это дело?
– Точно, – сказал Мейер.
– А почему вы не прислали своих ребят подежурить здесь?
– А что такое? – спросил Карелла, наклоняясь. – Вы что, с парой репортеров справиться не можете?
– С парой? Вы бы приехали сюда десять минут назад. Толпа сейчас уже схлынула.
– Нам можно проехать? – спросил Мейер.
– Конечно, валяйте. Можете ехать прямо по ним. Мы потом подметем.
Мейер нажал на клаксон, а затем – на педаль газа. Журналисты торопливо расступились, осыпая проклятьями шуршащий по гравию “Седан”.
– Хорошие ребята, – сказал Мейер. – Сразу видно, что они хотят оставить бедную женщину в покое.
– Как и мы, а? – вставил Карелла.
– У нас другое.
Дом был выстроен в колониальном георгианском стиле. С обеих сторон дверей рос старый кустарник, который шпалерой окружал и всю территорию за домом. Дорожка, посыпанная гравием, подбегала к дверям и снова уходила к дороге, оставляя семье небольшую площадь для парковки. Мейер остановил машину именно в этом месте, поставил ее на ручной тормоз и вышел. Карелла выбрался из машины с другой стороны, и они вдвоем пошли по скрипучему гравию к парадной двери. На косяке висел сияющий бронзовый колокольчик. Карелла взялся за шнур и дернул его. Детективы подождали. Карелла снова дернул за шнур. И они снова подождали.
– У Джиффордов же есть прислуга, верно? – спросил озадаченный Карелла.
– Зарабатывая полмиллиона в год, отчего же не иметь?
– Не знаю, – сказал Карелла. – Ты зарабатываешь пять с половиной тысяч в год, а Сара прислуги не имеет.
– Мы не хотим выделяться, – сказал Мейер. – Если мы наймем прислугу, комиссар начнет задавать вопросы о тех взятках, что я беру.
– И ты тоже?
– Конечно. Одни торговые автоматы принесли мне в прошлом году сто тысяч долларов.
– А я продаю белых в рабство, – сказал Карелла. – Думаю выручить...
Дверь открылась.
Перед ними стояла маленькая испуганная ирландка. Она прищурилась на солнце, а затем сказала очень тоненьким голоском с легким ирландским акцентом:
– Да, что вы хотите?
– Мы из полиции, – сказал Карелла. – Хотим поговорить с миссис Джиффорд.
– О, – женщина стала еще печальнее. – О, да, – сказала она. – Да, входите. Она гуляет во дворе с собаками. Я пойду поищу. Из полиции, вы говорите?
– Точно, мадам, – сказал Карелла. – Если она во дворе, может, мы просто сами пройдем туда?
– О, – сказала женщина. – Я не знаю.
– Вы домоправительница?
– Да, сэр.
– Так можно нам пройти во двор?
– Хорошо, но...
– Собаки кусаются? – спросил предусмотрительно Мейер.
– Нет, они очень добрые. Кроме того, с ними миссис Джиффорд.
– Спасибо, – сказал Карелла. Они пошли по дорожке, огибающей дом. Как только они повернули за угол, появилась женщина. Она вышла из маленькой березовой рощицы на дальнем конце лужайки. Это была высокая блондинка в твидовой юбке, свитере и ботинках, она смотрела в землю перед собой, впереди нее бежали два золотистых сеттера. Собаки, заметив детективов, залаяли. Женщина подняла голову и в нерешительности замедлила шаг.
– Это Милейни Джиффорд, – прошептал Мейер.
Собаки большими прыжками неслись по лужайке. Мейер с беспокойством следил за ними. Карелла, выросший в городе и не привыкший к зверью на природе, был уверен, что они вцепятся ему в глотку. Он чуть не вытащил свой пистолет, но вдруг собаки остановились в трех футах от них и залились свирепым лаем.
– Т-с-с! – сказал Мейер и топнул ногой.
Собаки, к крайнему удивлению Кареллы, повернулись и побежали к своей хозяйке, которая теперь уверенно шла к детективам с высоко поднятой головой.
– Да? – сказала она. – В чем дело?
– Миссис Джиффорд? – спросил Карелла.
– Да? – Голос был властный. Теперь, когда она подошла ближе, Карелла вгляделся в ее лицо: точеные черты лица, серые проницательные глаза, брови дугой, полные губы. Помады не было. Страдание, казалось, застыло в уголках глаз и губ; на всем лице лежала уродующая ее печать горя. – Да, – повторила она нетерпеливо.
– Мы из отдела расследования, миссис Джиффорд, – сказал Мейер. – Я вчера вечером был у вас, помните?
Она, будто не веря, всматривалась в него несколько секунд. Собаки, осмелев в присутствии хозяйки, снова залаяли.
– Да, конечно, – сказала она наконец. – Тихо, мальчики, – цыкнула она на собак, которые моментально замолчали.
– Мы хотели бы задать вам несколько вопросов, миссис Джиффорд, – сказал Карелла. – Я понимаю, сколь тяжело вам сейчас, но...
– Все в порядке, – ответила она. – Может, зайдем в дом?
– Как вам удобно.
– Если не возражаете, давайте побеседуем здесь. Дом... я не могу... здесь так свежо и приятно. После того, что слу-чиилосъ...
Карелле, наблюдавшему за ней, вдруг показалось, что она играет. Он слегка наморщил лоб. Но она тут же сказала:
– Это звучит все ужасно напыщенно и мелодраматично. Прошу прощения.
– Мы понимаем, миссис Джиффорд.
– Понимаете? – переспросила она. Легкая улыбка мелькнула на ее некрашеных губах. – Может, мы пойдем на террасу? Думаю, не замерзнем.
– На террасе превосходно, – сказал Карелла.
Они прошли по лужайке к террасе, примыкавшей к тыльной стороне дома, откуда открывался прекрасный вид на осенний лес. На террасе стояли стол со стеклянной столешницей и белые металлические стулья. Милейни выдвинула из-под стола низкую белую табуретку и села на нее. Детективы сели на стулья напротив, они сидели выше и вынужденно смотрели на нее сверху вниз. Она патетично запрокинула голову, и у Кареллы снова возникло ощущение, что она играет и что она специально села так низко, чтобы выглядеть маленькой и беззащитной. Импульсивно он спросил:
– Вы актриса, миссис Джиффорд?
Милейни удивленно раскрыла свои серые глаза, а потом улыбнулась все той же грустной улыбкой.
– Была. До того, как мы со Стэном поженились.
– Как давно вы замужем, миссис Джиффорд?
– Шесть лет.
– У вас есть дети?
– Нет.
Карелла кивнул.
– Миссис Джиффорд, – сказал он, – нас более всего интересует поведение вашего мужа в последние несколько недель. Он, может, был чем-нибудь угнетен, озабочен или же просто переработал?
– Нет, не думаю.
– Он с вами всем делился?
– Да, у нас были очень доверительные отношения.
– И он никогда не упоминал о чем-нибудь, что его очень беспокоило?
– Нет. Он был вполне доволен тем, как складываются его дела.
– Какие дела?
– Шоу, новый статус, которого он добился на телевидении. Вы, наверное, знаете, что до телевизионного шоу он работал комиком в ночном клубе.
– Я этого не знал.
– Да. Стэн начинал в водевильных спектаклях много лет назад, а затем перекочевал в ночные клубы. Он работал в Вегасе, когда ему предложили сделать свое телевизионное шоу.
– И сколько лет оно уже в эфире?
– Три года.
– Сколько лет было вашему мужу, миссис Джиффорд?
– Сорок восемь.
– А сколько вам?
– Тридцать семь.
– Это ваш первый брак?
– Да.
– А у вашего мужа?
– Тоже.
– Понятно. Можете ли вы сказать, миссис Джиффорд, что ваш брак был счастливым?
– Да. Очень счастливым.
– Миссис Джиффорд, – спросил Карелла без обиняков, – вы не думаете, что ваш муж совершил самоубийство?
Без всяких колебаний Милейни ответила:
– Нет.
– Вы, конечно, знаете, что его отравили?
– Да.
– Если вы уверены, что это не самоубийство, значит...
– Да, я думаю, его убили. Да.
– Кто, по-вашему, его убил, миссис Джиффорд?
– Я думаю...
– Простите, мадам, – произнес голос из открытых стеклянных дверей, ведущих в дом. Милейни повернулась. В дверях стояла ее домоправительница. – Это доктор Нелсон, мадам.
