Дженет Керд - Убийца где-то рядом... Смерть в белом галстуке
— С леди Каррадос и мисс О’Брайен?
— Что? Нет! Нет-нет, я отправил их раньше и в другой машине. Жена чувствовала себя абсолютно вымотанной. А я хотел осмотреться. Убедиться, что все в порядке. Я никому не доверялся. Люди до такой степени безразличны — где угодно оставляют зажженные сигареты. Когда я убедился, что все в порядке, то ушел домой. Шофер возвратился за мной. Хотите, можете поговорить с ним.
— Нет, сэр, благодарю вас. Думаю, здесь и так все ясно.
— Я не хочу, чтобы меня выделили из всех прочих, но если вам это не нужно, тогда конечно. Еще что-нибудь?
— Мог бы я поговорить с леди Каррадос, сэр?
— Не думаю, чтобы моя жена могла вам хоть что-то сообщить, Аллен. Все происшедшее полностью выбило ее из колеи. Роберт Госпел был ее самым близким другом, и она чертовски тяжело это восприняла. В общем, она не в форме.
Аллен помолчал.
— Очень жаль, — сказал он в конце концов. — Очень, очень жаль. Я хотел по возможности избавить ее от появления на следствии.
— А когда оно начинается?
— Завтра утром, сэр.
Каррадос смерил его взглядом.
— Конечно, она будет не очень подготовлена к таким вещам. Думаю, что врач запретит ей выходить. Да и сегодня вам с ней поговорить не удастся. Даже если бы я побеспокоил ее, а делать это у меня нет ни малейшего желания, потому что она лежит в постели, я уверен, что она отказалась бы. Это окончательно.
В этот момент отворилась дверь и вошел лакей.
— Ее милость поручила мне передать вам, что, если мистер Аллен согласен уделить ей несколько минут, ей было бы приятно его видеть.
Он помедлил и в наступившем крайне неловком молчании осторожно притворил дверь.
Глава XVI
Леди Каррадос вспоминает
Аллен последовал за лакеем наверх, оставив Фокса в библиотеке улаживать идиотскую ситуацию.
Лакей передал Аллена на попечение служанке, которая и провела его к леди Каррадос. Она не лежала в постели. Она находилась в своем будуаре, сидя прямо на голубом стуле с высокой спинкой, и было понятно, почему Пэдди О’Брайен сравнивал ее с Мадонной. Увидев Аллена, она протянула ему руки, он взял их, и ему тут же пришло в голову: «Она — английская леди, и руки у нее английской леди, тонкие, инертные, истинно изысканные точеные руки».
Она сказала:
— Родерик! Я ведь могу называть вас Родериком, нет?
— Полагаю, да, — ответил он. — Мы так давно не виделись, Ивлин.
— Уж очень давно. Ваша мать иногда рассказывает мне о вас. Мы по телефону нередко с ней разговариваем. Она так добра и отзывчива, Родерик, и она говорила мне, что и вы такой же. Сядьте и курите. Мне бы хотелось видеть в вас не великого детектива, а старого друга.
— И я хотел бы чувствовать себя старым другом, — сказал Аллен. — Хочу вас уверить, Ивлин, что, когда лакей передал ваше пожелание, я как раз просил о возможности увидеть вас.
— Официальный визит?
— Да, к сожалению. Но, пригласив меня, вы сделали его куда приятнее.
Она сцепила тонкие пальцы, и Аллен, заметив голубоватые отсветы на суставах, вспомнил, как Трой хотела написать их.
— Полагаю, — сказала леди Каррадос, — Герберт не хотел, чтобы вы видели меня?
— Ему сама мысль об этом не очень понравилась. Ему показалось, что вы слишком утомлены и потрясены.
— Да, — она слабо улыбнулась, и трудно было понять, не скрывалась ли ирония за этим «да». — Да, он очень заботлив. Что вы хотите узнать от меня, Родерик?
— Хочу получить ответы на, боюсь, довольно скучные вопросы. Примите заранее мои извинения. Я знаю, вы с Банчи были друзьями.
— Как и вы.
— Да.
— Каков же ваш первый вопрос?
Аллен заговорил о последнем эпизоде в холле, но понял, что ничего нового она ему рассказать не может. Она отвечала быстро и кратко. Он чувствовал, что его вопросы пока не имеют для нее особого значения и что мыслями она вся в ожидании, в беспокойстве по поводу того, что еще может всплыть. Стоило ему заговорить о зеленой гостиной на верхнем этаже, как он понял, что подобрался к ней ближе, и почувствовал глубокое отвращение ко всему тому, что ему требовалось предпринять. Тогда он заговорил твердо и без экивоков:
— В зеленой гостиной стоит телефонный аппарат. Мы знаем, что он разговаривал по телефону и беспокоился, как бы его не подслушали. Ивлин, говорят, что в этой гостиной вы оставили сумочку. Это так?
— Да.
— Димитрий вам возвратил ее?
— Да.
— Когда это произошло?
— Вскоре после того, как я поднялась туда из комнаты для ужинов — примерно половина первого или без четверти час.
— Не позже часа?
— Нет.
— Скажите, пожалуйста, а почему вы так в этом уверены?
— Потому, — сказала леди Каррадос, — что я внимательно следила за часами.
— Правда? Разве для этого чрезвычайно удавшегося бала наступал какой-то особый момент?
— За временем часто приходится следить. Если после ужина гости не разбегаются, значит, можно сказать, что бал удастся.
— Где вы находились, когда Димитрий возвращал вам сумочку?
— В бальной зале.
— Вы не заметили там Банчи в это же время?
— М-м… не думаю… Сейчас вспомню.
Руки сплетались и сжимались все крепче и отчаяннее, словно именно между ладонями хранила она свою тайну. Если бы этого можно было избежать! Губы стали совершенно белыми.
Дверь отворилась, и вошла Бриджет. Вид у нее был заплаканный.
— О Донна, — проговорила она, — прости, пожалуйста. Я не знала…
— Это моя девочка, Родерик. Бриджет, это дядя Сары.
— Здравствуйте, — сказала Бриджет. — Вы детектив?
— Угу, детектив.
— Сара говорит, что вы на самом деле светский человек.
— Очень мило с ее стороны, — буркнул дядя Сары.
— Надеюсь, вы не будете сильно мучить вопросами мою мать, — сказала Бриджет, садясь на подлокотник стула. Она, безусловно, взбодрилась.
— Стараюсь не мучить. Возможно, вы нам поможете. Мы говорим о прошлой ночи.
— Ну а вдруг я расскажу вам что-нибудь ужасно важное, даже не подозревая о том, насколько это важно. Невозможно?
— Это произошло раньше, — улыбнулся Аллен. — Мы говорили о сумочке вашей матери.
— А! Которую она забыла наверху, а я нашла?
— Бриджи! — прошептала леди Каррадос. — О, Бриджи!
— Донна, лапочка, все в порядке! Это ничего общего не имеет с Банчи. Э! Он же был там, да? В комнате для ужинов, когда я принесла тебе сумочку!
Сидя на ручке кресла с подголовником, Бриджет не могла видеть лица своей матери, и Аллен подумал: «Так, теплее, теплее».
— Значит, это именно вы, — сказал он, — возвратили сумочку в комнате для ужинов, так?
Леди Каррадос внезапно откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.
— Да, — подтвердила Бриджет, — и она была просто-таки набита деньгами. Но при чем тут сумочка? За ней скрывается какая-то тайна? То есть мотивом были в самом деле деньги, а убийца полагал, что это Донна дала Банчи деньги? Нет? Ничего похожего?
— Бриджи, дорогая, — сказала леди Каррадос, — у нас с мистером Алленом частный разговор.
— О, дорогая, правда? Мне очень жаль. Я сейчас убегу. Мистер Аллен, могу я вас еще увидеть до вашего ухода?
— Пожалуйста, мисс Бриджет.
— Тогда зайдите, пожалуйста, в старую детскую. Я буду там.
Бриджет заглянула за спинку кресла на мать, которая через силу заставила себя улыбнуться ей. Когда она ушла, леди Каррадос закрыла лицо руками.
— Ивлин, — мягко произнес Аллен, — не надо ничего объяснять. Возможно, я и сам смогу вам объяснить.
Послушайте, может быть, здесь и нет ничего ужасного. Значит, так. Кто-то вас шантажирует. У вас есть письма, написанные от руки на вулвортской бумаге. Одно из них пришло в то утро, когда Банчи принес вам букет цветов. Это письмо вы положили под подушку. Прошлой ночью вы оставили свою сумочку в зеленой гостиной, потому что вам посоветовали оставить ее там. В ней были деньги, которые требовал шантажист. Так случилось, что в комнате для ужинов, где вы находились с Банчи, Бриджет возвратила вам сумочку, а деньги все еще находились в ней. И вы возвратили сумочку в зеленую гостиную, так? Так… а позднее ее возвратили вам пустой… когда вы были в бальной зале. Верно?
— Но… вы все это знаете? Действительно знаете? Родерик, а знаете ли вы и то, что им известно?
— Нет. Понятия не имею, что им известно. Банчи это знал?
— Вот это и ужасает меня. По крайней мере, Банчи знал, что меня преследуют. Когда прошлой ночью Бриджет принесла эту жуткую сумку, я чуть не упала в обморок. Не могу передать вам, какое это было для меня потрясение. Вы совершенно правы, письмо, вроде того, которое вы описали, было получено несколько дней назад. Были и другие. Я не отвечала на них. Я порвала их и постаралась забыть о них. Я подумала, что их, возможно, не будут присылать, если я не стану обращать внимания. Но в этом содержались чудовищные угрозы, такие, которые могли бы так ранить Бриджи… так ранить ее! Там говорилось, что, если я не выполню распоряжений, Герберту и Бриджи расскажут… ну, обо всем. Этого я не могла допустить. Я сделала, как они говорили. Я положила в сумку пятьсот фунтов банкнотами и до часу оставила ее на столике в зеленой гостиной. И Бриджи суждено было наткнуться на нее. Я никогда не забуду, как она вошла в комнату для ужинов, смеясь и протягивая мне сумку. Должно быть, я выглядела чудовищно. Теперь у меня в голове сплошная каша, как воспоминание о страшном сне. Нам удалось как-то избавиться от Бриджи. Банчи был просто великолепен. Там же был и сэр Дэниел Дэйвидсон. Позднее мне надо было увидеться с ним по поводу моего здоровья, еще до вечера он мне что-то сказал. От него мне тоже удалось избавиться, и мы с Банчи направились в холл. Банчи сказал, что он знает, что я собиралась делать, и умолял меня не делать этого. Я обезумела. Я убежала от него и снова пошла к зеленой гостиной. Там никого не было. Я снова положила сумку на стол. На этот раз было без двадцати час. Я положила ее за большую табакерку из золоченой бронзы с керамикой, которая стояла на столе. Затем ушла вниз, в бальную залу. Я не знаю, через сколько времени я увидела Димитрия, идущего через залу с сумкой. Сначала я подумала, что все повторяется, но, взяв ее в руки, поняла, что денег там нет. Димитрий сказал, что нашел ее и узнал в ней мою. Вот и все.
