Александра Маринина - За все надо платить
– Вполне, – усмехнулся Саприн, который наконец понял всю примитивную комбинацию. Шоринов при всей своей феерической жадности все-таки мог проявлять достаточную осторожность и думал о том, чтобы не попасться. Половиной гонорара он, таким образом, просто-напросто покупал молчание Саприна на тот случай, если состоится личная встреча Николая с богатым знакомым Дусика. Видно, отношения у Дусика с этим знакомым такие, что обман и мошенничество не допускаются. – А что будет, если я откажусь от этой работы?
– Тогда совсем плохо. – Шоринов сокрушенно вздохнул. – Мой знакомый обещал заплатить тебе пятнадцать тысяч за то, что ты примешься за выполнение задания в течение суток. Ты понял? То есть если ты в течение суток прилетишь в Москву, но от задания откажешься, то этих пятнадцати тысяч ты не получишь. Он не намерен оплачивать твои приватные прогулки, он сам так сказал.
– Ясно. Стало быть, выбора у меня нет, – констатировал Саприн. – Что ж, будем считать, что мы договорились.
– Ну вот и славно. Катерина! Как там с ужином?
– Все готово! – послышался из кухни Катин голосок.
За столом Николай старался не смотреть на Катю, чтобы не наталкиваться каждый раз на ее равнодушно-приветливое лицо. Он никогда не видел ее такой. С того самого дня, когда Саприн впервые перешагнул порог этой квартиры, между ними сразу же возникло то волнующее напряжение, которое неизбежно приводит к бурному роману. И Катино лицо в присутствии Саприна могло быть оживленным, нежным, взволнованным, грустным – каким угодно, только не равнодушным.
Когда они доедали приготовленную в гриле рыбу, в кармане у Шоринова запищал пейджер. Михаил Владимирович посмотрел на него и нахмурился.
– Мне нужно позвонить. Катя, налей мне чаю, пусть пока остывает.
Он вышел из кухни, оставив их вдвоем, и Николай понял, что должен использовать внезапную паузу для прояснения ситуации. Он поймал Катину руку и прижал к своей щеке.
– Я так соскучился, – пробормотал он, проводя губами по ее шелковистой коже.
Катя осторожно высвободила руку и стала собирать со стола грязные тарелки.
– Перестань, Коля, – спокойно сказала она, почти не понижая голос, и это больше, чем что бы то ни было, убедило Саприна в том, что он проиграл. Она не понижает голос, она не боится быть услышанной Дусиком. Значит, между ней и Шориновым все решено, а Саприн – лишний. Но почему? Почему? Что изменилось за то время, пока он был в отъезде?
– Ты подумала о том, как мне устроить твою жизнь наилучшим образом? – спросил Саприн как ни в чем не бывало. – Мы, кажется, договаривались, что ты подумаешь и скажешь, что я должен сделать.
– Да, я подумала. Лучше всего, если мы с тобой прекратим всякие отношения за спиной у Дусика.
– Почему, Катюша? Что случилось?
– Ничего не случилось. Просто мы не подходим друг другу. Коля, давай не будем тянуть резину и объяснимся раз и навсегда. Тебе нужна женщина-мать. Может быть, ты сам этого не понимаешь, но я-то не слепая, я это прекрасно вижу. А мне муж-сын не нужен. Я накушалась этого удовольствия по самое горло. Тебе нужно, чтобы я квохтала над тобой, махала крыльями, облизывала, убаюкивала. А мне не нужен муж, над которым нужно квохтать и махать крыльями, понимаешь? Мне надоело. У меня детства нормального не было, я всем была за мать, и братьям, и сестрам, и родителям. И мне нужен муж-отец, который бы меня баловал, на руках носил и не заставлял ничего делать. А с тобой я опять попаду в ту же кабалу…
– Но, Катюша, я ведь обещал тебе, что быт тебя не заест, – поспешно возразил Саприн. – Я прекрасно могу ухаживать за собой сам, готовлю, стираю, убираю квартиру. Я только хочу, чтобы ты была со мной.
– Не обманывай себя, Коля, – тихо сказала она. – Может быть, ты и вправду не будешь заставлять меня стоять у плиты или у ванны с бельем. Но ты будешь ныть, плакать и страдать и требовать, чтобы я тебя утешала. А я этого не хочу. Мне это неинтересно.
– Значит, ты твердо решила, что остаешься с Дусиком?
– Пока – да.
– Что значит – пока?
– Пока не отдохну, не наберусь сил для следующего рывка. Все, Коля, обсуждать больше нечего. Если ты готов ждать еще несколько лет, мы сможем вернуться к этому разговору.
– А что будет через несколько лет? Дусик тебя бросит? – спросил Саприн с неожиданной злобой.
– Ну, положим, бросить меня он может и гораздо раньше, – рассмеялась Катя. – Просто через несколько лет у меня, я надеюсь, пройдет отвращение ко всему, что связано с материнской опекой. Тогда я с удовольствием выйду за тебя замуж. Но не раньше.
Николай открыл было рот, чтобы сказать какую-то колкость, когда в кухню вернулся Шоринов. Они пили чай в тягостном молчании. Михаил Владимирович, видимо, был озабочен какими-то неприятностями и сидел, погрузившись в хмурую задумчивость. Саприн был совершенно убит произошедшими в Кате переменами и хотел только одного – поскорее уйти отсюда. И только одна Катя, казалось, чувствовала себя спокойно и комфортно.
* * *Арсен начал слегка нервничать из-за того, что операция по вербовке Каменской затормозилась. Первоначально он планировал провести все быстро и безболезненно, играя на нежелательности огласки ее связей с известным мафиози Денисовым. А потом начались сплошные осложнения. Виктор почему-то до сих пор не мог выяснить, кто же это перешел дорогу Арсену и известил руководство ГУВД о связи Каменской с Денисовым. И это беспокоило старика, пожалуй, больше всего остального. Трудно было придумать обстоятельства, которые помешали бы Вите Тришкану узнать то, что он хочет узнать. И уж если у него ничего не получается, значит, в дело вступила сила, намного более могущественная, чем сама контора. Что же, у Арсена появились конкуренты? Этого еще не хватало!
Сегодняшнюю встречу с Виктором он начал именно с этого вопроса.
– Ты выяснил, кто послал фотографии на Петровку?
– Пока нет, к сожалению.
– Почему так долго? – недовольно поморщился Арсен. – Я не вижу, в чем проблема.
– Я делаю все, что в моих силах. Думаю, в самое ближайшее время вопрос прояснится.
– Хорошо. Постарайся побыстрее. Я должен понять, кто вставляет мне палки в колеса. Без этого я не смогу нормально работать. Из-за этой истории с Денисовым мы остановили всю работу, но это же не может продолжаться слишком долго, иначе мы потеряем клиентуру. Ты нашел придурков, которые залезли в квартиру к Каменской? Я надеюсь, ты их примерно наказал.
– Арсен… – Виктор запнулся.
– Да? Что ты хочешь мне сказать?
– Никто не признается. Они клянутся, что не заходили к ней в квартиру.
– Хорошенькое дело! – фыркнул Арсен. – Сначала они упустили ее, когда Каменская ходила в ресторан с Денисовым, но хотя бы признались в этом, когда ты их припер к стенке. А теперь они уже настолько обнаглели, что считают себя умнее всех, мало того, что действуют самовольно, так еще и полагают, что об этом никто не узнает. Я не понимаю, Витя, что происходит в нашей организации? Я не понимаю! Откуда взялись эти люди? Кто их нанял на работу? Куда вы смотрели?
– Их нанимал Расулов, – заметил Тришкан. – Это его участок.
– Виктор! – Арсен впервые за весь разговор повысил голос. – Ты знаешь, какая самая страшная ошибка? Считать себя умнее других. Или других – глупее себя, что одно и то же. Ты знаешь, когда игра проиграна? Нет, дорогой мой, не тогда, когда она окончена и ты видишь неутешительный для себя результат. Игра проиграна уже в тот момент, когда ты хотя бы на долю секунды допустил, что твой противник не такой умный, как ты сам. Как только ты позволил себе такую мысль, вероятность ошибочных, неправильных действий с твоей стороны возрастает многократно. И это неминуемо ведет к проигрышу. Что ты на меня так смотришь? Ты не понимаешь, какая связь между моими рассуждениями и виной Расулова? А я тебе объясню. Не хотел я заводить этот разговор, Витя, потому что люблю тебя, знаю тебя много лет и безусловно доверяю тебе. Но раз уж к слову пришлось, то скажу. Людей нанимал Расулов, но решение он принимал на основе той информации, которую собрал ему ты. Ты, Витя. И если Натик привел к нам людей глупых, самонадеянных, халтурщиков и бездельников, то ты виноват в этом не меньше. А может быть, и больше. Но ты молод и не очень опытен, я тебя прощаю за недостатки в работе. А вот за другое простить не могу. Ты пытался подставить Расулова, выпятить его вину, надеялся, что о твоей вине я и не вспомню. Вот это, Витенька, непростительно, это грех большой. Ты решил, что ты умнее и Расулова, и меня. Что еще ты узнал о Каменской?
Переход был настолько резким и неожиданным, что Тришкан оторопел и даже не сразу понял, о чем его спрашивает Арсен.
– О Каменской?
– Ну да. Я же поручал тебе найти на нее хоть что-нибудь, на чем ее можно зацепить. Ты обещал, кстати, проверить, не состоит ли она в интимных отношениях со своим начальником Гордеевым.
– Я проверил, Арсен. На нее абсолютно ничего нет. Она совершенно чиста.
