Фридрих Незнанский - Гонцы смерти
— А если бы вы написали ему письмо, он знал ваш почерк?
— Да… — подумав, ответил Басов.
— Если б вы написали ему письмо с просьбой прийти к нам, — неожиданно попросил его Турецкий. — Сейчас Тюменин — единственная наша зацепка, единственный свидетель, кто бы мог разоблачить эту преступную группу. Она очень влиятельна, и нет никакой надежды, что преступники раскаются и в чем-то признаются. Судя по вашему рассказу и этой фотографии, а она снята скрытным путем, ваш Тюменин здесь не позирует, он сам с собой, и, как вы сами понимаете, он не до конца опустившийся человек. Его могли, наконец, заставить это сделать. И если б он помог нам, то мы бы избавили людей от этого страшного орудия и разоблачили бы злодеев. Пока мы знаем двоих, кто пострадал…
— Второй Кромин? — спросил Сергей.
— Да. И эти люди ни перед чем не остановятся. Следом за Шелишем и Кроминым может последовать и третий, и четвертый. А если аппарат попадет за границу и его начнут тиражировать?! Представляете, какое зло он может принести людям?
— Я представляю… — прошептал Басов.
Он вдруг закрыл лицо руками и выбежал в другую комнату. Турецкий не ожидал такой реакции, вздохнул и почесал затылок. Посмотрел на Леву. Тот поднялся и тоже вышел в комнату. Басов был в спальне. Оттуда слышались порывистые всхлипывающие вздохи, и Скопин постеснялся войти за ним следом. Турецкий явно перестарался в своем обличительном пафосе, и хрупкая психика Сергея не выдержала этого нажима.
Сергей вернулся через пять минут. Он уже держал себя в руках, только лицо его было бледным, и глаза горели сумасшедшим огнем.
— Я согласен написать все, что вы скажете. Я могу даже сам пойти к нему и встретиться с ним, — проговорил он.
— Нет, этого не надо, — сказал Турецкий. — Я попросил бы вас написать собственноручно все, что вы нам рассказали, а мы с Левой пока набросаем текст письма Тюменину. Здесь важно продумать каждое слово, а вы как бы пропустите этот смысл через себя, подбросите туда тех словечек, оборотов, которые он знает, которые ваши, понимаете?..
— Да-да, я понимаю.
— Значит, так и сделаем. Простите, что несколько взволновали вас, но ситуация у нас непростая. И еще: никому ни слова о нашем визите. Даже дяде не надо. Он человек немолодой, разволнуется. Пусть это будет нашей тайной. Договорились?
— Да.
Через два часа протокол допроса Володина-Басова был готов. Положив листы в портфель, Турецкий протянул свою визитку.
— Я позвоню вам прямо завтра. Вот мои телефоны, если что-то из ряда вон выходящее, срочно звоните.
— Спасибо. — Глаза Сергея посветлели, на лице вспыхнула улыбка. — Я хочу еще сообщить, что разработал чертежи «антифантома Володина». Опытный экземпляр будет готов через неделю. Новый прибор сможет регистрировать действие «фантома», определять его местонахождение и даже в состоянии вывести его из строя.
— Прекрасно, — кивнул Турецкий. — Это честный поступок ученого и конструктора.
На улице Скопин остановил Турецкого.
— Но ведь мы могли его задержать на несколько дней, чтоб он был под рукой! Басов принял другое имя, фамилию, живет по подложным документам, это уголовно наказуемо!
Александр Борисович удивленно взглянул на Леву.
— Ты всерьез так считаешь?
— Нет, я считаю, что вы, то есть мы поступили правильно. Я даже не ожидал от вас такой человечности… — Скопин не нашел подходящего слова. — Почему вы так поступили?
— Надо быть идиотом, чтобы применять букву закона там, где она принесет вред, тем более что проступок Володина малозначителен. А так он еще немало сделает для России. И в этой ситуации он уже ничем не может помочь. Вот разве что письмо…
— Он же сделал «антифантом»! — напомнил Лева.
— Тем более.
Они подошли к киоску с пивом.
— А как насчет того, чтобы по кружечке пивка? — спросил Александр Борисович. — Ты любишь пиво?
— Не знаю, — пожал плечами Лева.
— Надо определяться, — наставительным тоном произнес «важняк». — В таких вещах мужчина в твоем возрасте уже должен разобраться. Вкусы, пристрастия, взгляды, позиции. А все начинается с элементарного. С пива, например!
И они встали в очередь за коренастым мужичком в кепке, который держал под мышкой пустую трехлитровую банку.
34
Пока Турецкий продумывал текст разговора с Беловым, оперативники Грязнова придумали, как проникнуть на территорию дачи Станкевича и передать записку Тюменину. Поскольку дачи были бывшего Совмина и к ним подходили трубы газа, воды и отопления, то существовал свой ремонтный участок со слесарями, сантехниками и газовщиками, которые время от времени проверяли, нет ли утечки газа, воды, меняли старые прокладки в кранах. Публика на дачах жила грозная, правительственная, и начальство гоняло обслугу, заставляя их проявлять инициативу. А тут еще пошел разговор о счетчиках на газ и воду, и руководство требовало проводить разъяснительную работу. Вот под этим предлогом Турецкий с Грязновым и решили послать Скопина.
Вячеслав Иванович поначалу жутко сопротивлялся. Лева вызвался сам, и Турецкий согласился.
— Ты что, с ума сошел?! — возмутился Грязнов. — Какой из него слесарь-сантехник?! Типичный интеллигент! Его тут же просекут и по башке наколотят!
— Я, между прочим, когда учился на юрфаке, два года подрабатывал этим ремеслом у себя в РЭУ, — встрял в разговор Лева, обсуждение происходило в его присутствии.
— Это важно!
— Да возьми моих ребят! Они тебе таких сантехников изобразят, пальчики оближешь. Мы же часто для проверки квартир косим под кого-нибудь, а сантехник у них у всех вторая специальность! — настаивал полковник милиции. — Ты не забывай, там Кузьма, каратист, обладатель черного пояса, хладнокровный убийца.
— А я об этом и помню, — кивнул Турецкий. — И твоих муровцев он всех в лицо знает.
— Да у меня есть новые оперативники, которые пару месяцев всего работают! — возразил Славка.
— Для меня важно не только техническое исполнение этой акции, — проговорил Александр Борисович. — Лева быстро оценит обстановку в доме, настроение людей, того же Тюменина, подметит те детали, мимо которых твои новички прошлепают, а от этого визита, единственного, считай, многое зависит. Кроме того, Скопин вообще не производит впечатление человека, каким-то боком относящегося к правоохранительным органам. Есть стереотипы, которые сразу же настораживают. Крепкий, плечистый, с осторожным взглядом сантехник тотчас привлечет внимание. А этот похож на студента, который подрабатывает себе на хлеб, и одним своим видом он сразу же опустит планку подозрительности.
— Ну не знаю, смотри! — раздраженно сказал Грязнов. — Ты у нас бригадир, тебе и решать.
— Давай, Лева, готовься! — помолчав, решительно приказал Турецкий. — Только никакой самодеятельности! Задача одна: постараться найти Тюменина, и точка. Если не получится, если он где-нибудь в лаборатории, в подвале, куда тебя не пустят, не лезь. Поблагодари, выжми чаевые и сматывайся. Будем тогда дальше думать.
Текст записки был уже готов. Турецкий составлял ее вместе с Левой. Остановились на коротком, на страницу, тексте, который с добавлением своих словечек переписал Басов. В послании сообщалось, что следствию все известно об убийстве Шелиша и покушении на Кромина, что дача Станкевича под наблюдением, и Володин поручился за него: если Тюменин придет с повинной, то основная вина падет на организаторов — Станкевича и Кузьму. В конце записки Сергей вспомнил, что у Миши были живы родители, люди простые, нормальные, которых он очень любил, и Басов-Володин дописал: «Подумай о своих стариках, для которых ты единственная надежда и опора, какой для них будет позор, если тебя возьмут как убийцу. Я бы такого не перенес. В.».
Володин всегда все записки так подписывал. В конце были указаны телефоны, по которым Тюменин должен был позвонить и произнести кодовые фразы. «Добрый день! А мне нужна Марина Сергеевна!.. Извините!» — первая фраза на случай согласия. Марина Сергеевна была его тетка, ей он мог позвонить справиться о родителях. Володин не знал, что тетка умерла полгода назад. Тюменин сам узнал об этом спустя три месяца после ее смерти. Вторая фраза: «Извините, это квартира Морозовых? Извините!» — на тот случай, если он не может самостоятельно покинуть дачу и его нужно освобождать, выводить, но и эта фраза также означала согласие. Василий Трофимович Морозов был старый сослуживец отца, и Тюменин с ним часто общался. Память у Володина всегда была хорошая. Имена родственников Тюменина упоминались для того, чтобы не возникло сомнений относительно подлинности записки. Любой почерк можно сымитировать, а такие вещи не подделываются. В конце была приписка: «Телефоны запомнить, записку уничтожить, спустить в унитаз».
Только менты были способны написать три последние фразы, ибо всегда держали преступников за дебилов. Интересно, что на этой фразе настоял Грязнов.
