Алексис Лекей - Червонная дама
Но как его найти, не имея никакой информации? Парижский пригород Сержи, стоящий у слияния Сены и Уазы, по плотности населения ничуть не уступает крупнейшим городам Франции. Здесь живут и работают сотни тысяч человек. Мартену и так уже сказочно повезло, что благодаря случайному совпадению он смог установить имя убийцы — к сожалению, слишком поздно. Но рассчитывать на второй подарок судьбы не приходилось.
Если кто и владел нужными сведениями, так это отец убийцы. Но Лемерле находился в пятистах километрах от Мартена. Если даже срочно переправить его сюда самолетом, дорога займет не меньше двух часов. А убийца не будет эти два часа сидеть сложа руки. Впрочем, нет никакой уверенности в том, что Лемерле заговорит. Не зря же он молчал шестнадцать лет.
На всякий случай Мартен приказал доставить задержанного в Париж. Но он понимал, что нужно отыскать другой источник сведений. Причем быстро. Помолиться, что ли? Ничто другое ему в голову не приходило.
Оливье делал ему знаки, подняв вверх большой палец. Поступила информация из центра обработки банковских карт. Карта Visa, с помощью которой убийца ровно в 15.58 расплатился на автозаправке на шоссе номер 12 за сорок литров бензина, принадлежала Розелине Мерьен.
На сорок литров он без дозаправки спокойно проедет 350 километров, отделяющие его от северозападных пригородов Парижа, куда он, скорее всего, и направляется.
Если убийца не избавился от Жаннетты еще ночью или в начале пути, то он удерживает ее уже на протяжении восемнадцати часов.
Глава 41
Болты.
Он должен достать болты. Хотя бы один. Иначе все, что он уже сделал, лишится смысла. А самого его арестуют и посадят в тюрьму. Но если у него будет хотя бы один болт, все уладится наилучшим образом.
Он загнал машину в гараж.
Выпустил Розелину, дал ей немного попить, после чего снова связал. Нельзя, чтобы при вскрытии тела обнаружилось, что она была в плохом физическом состоянии.
Насчет другой женщины он не беспокоился. Эта сука почти сумела освободиться от кляпа и от пут на запястьях. Он заменил их на новые. Она очень ослабела. У нее жар. Даже выберись она на волю, далеко не уйдет.
Он заколебался. Взять ее с собой и закопать в той же рощице, где он прятал арбалет и снаряды к нему? Или оставить здесь, с Розелиной?
Он снова уложил ее в багажник и, прежде чем захлопнуть крышку, ненадолго задумался.
Про машину, в отличие от мотоцикла, полицейские не знали. Так, во всяком случае, он считал. Но что, если он ошибается? Передвигаясь с полумертвой и связанной по рукам и ногам женщиной-полицейским в багажнике, он шел на неоправданный риск. Первая же проверка — и ему крышка.
Вдруг у него мелькнула идея.
Он достал большую банку краски, которую приобрел, когда красил обвес для БМВ под цвет кузова. Там еще много оставалось. Он быстро снял с мотоцикла седло и залепил приборную панель и двигатель несколькими листами бумаги. Затем торопливо, но ловко закрасил оставшиеся открытыми части.
Он использовал специальную быстросохнущую краску, к тому же в гараже стояла адская жара. Как только краска чуть подсохла, он отодрал бумагу и окинул полученный результат критическим взором. Если особо не приглядываться, перед ним был мотоцикл глубокого темно-синего цвета. Только в углах просвечивали красные полосы, но, чтобы рассмотреть их, надо было приблизиться к мотоциклу вплотную.
Темно-синий мотоцикл полицейских не заинтересует. На номера они и внимания не обратят. Он запер гараж, вскочил в седло и дал по газам.
Остановившись на автозаправке возле Алансона, он глаз не спускал с Розелины. Но она даже головы не повернула. Казалось, она утратила всякое понятие о самостоятельности. Вообще перестала существовать как независимая личность. С ее стороны ему ничего не грозит.
Это была грубая ошибка. Розелина ничего не предпринимала, пока он находился меньше чем в трех метрах от нее, потому что точно знала — ей с ним не справиться. Она предпочитала ждать, отлично понимая: второго шанса у нее не будет. Но один рано или поздно обязательно представится.
В итоге ее подчеркнутая пассивность сработала. Заведя ее в гараж, завязав ей глаза, сунув в рот кляп и заломив за спину руки, он ушел. Попросту забыв связать ей ноги.
Ради собственного спасения Розелина и пальцем бы не пошевелила. Но она была не одна. Она не имела права бросать на произвол судьбы умирающую рядом с ней женщину. Своей глупостью и безответственностью она уже погубила ребенка. Больше ни одно человеческое существо не должно пострадать из-за ее неспособности к действию.
Пара глотков теплой воды, которой он ее напоил, придали ей сил, хотя ей удалось скрыть это от него. Едва заслышав шум удалявшегося мотоцикла, она поднялась на ноги и по тихим звукам неровного дыхания попыталась определить, где находится женщина.
Сначала она не услышала ничего, кроме собственного сопенья и пощелкивания остывающего автомобильного мотора. Он не мог увезти ее с собой. Не на мотоцикле же. Значит, она все еще в багажнике. Лежит там… Розелина запретила себе даже думать о том, что непоправимое уже случилось.
Вслепую, наугад, она двинулась в обход гаража, без конца натыкаясь ногами на какие-то непонятные предметы. Машина тоже стояла здесь. Боли в ободранных коленках Розелина не чувствовала. В мозгу билась одна упорная мысль. Он вернется. Он вернется.
Наскочив на какой-то острый угол, она развернулась и ощупала руками шероховатую поверхность, похожую на деревянный верстак. Завела руки подальше за спину и принялась шарить вокруг в поисках хоть чего-нибудь, какого-нибудь инструмента, который помог бы ей освободиться от пут. Но она знала, что ее муж — маньяк. У него никогда ничего не валяется просто так. Вдруг ее пальцы дотронулись до вертикальной поверхности, которая от прикосновения слегка подалась назад. Ящик для инструментов? Она попыталась подтянуть его к себе, зацепив за край, но рука сорвалась. Она вытянула руки как можно дальше, едва не вывихнув суставы. Он вернется. Взгромоздила на верстак сначала одно бедро, за ним — другое, продолжая тянуться назад связанными руками, и — ухватила ящик.
Она сломала ноготь и исцарапала все пальцы, пока не сумела просунуть их в ручку наверху ящика. Зажав ее изо всех сил, она сползла с верстака и маленькими шажками двинулась вперед. Ящик был невероятно тяжелым. Он вернется. Он вернется. Она тянула и тянула на себя крышку ящика, и вдруг та поддалась. Ящик с жутким грохотом выпал у нее из рук, ободрав ей голые икры, и по полу рассыпалась куча железяк. Что-то кольнуло ее в щиколотку, но она не обратила на это внимания.
Присела на корточки, затем просто села на пол — острые железки вонзились в ягодицы, но ей было плевать. Шаря в темноте руками, она нащупала пластмассовую рукоятку и зажала ее между пальцами. Острие плоского лезвия задело кончик указательного пальца. Резак.
Она осторожно перевернула его лезвием к себе и принялась перепиливать стягивающую запястья изоленту.
Один раз резак выскочил у нее из пальцев, и ее обдало волной ужаса. Он вернется. Она заставила себя успокоиться, снова зашарила в темноте руками и вскоре наткнулась на липкую от крови рукоятку.
Но вот раздался сухой треск, и клейкая лента лопнула. Она освободила себе руки.
Поднеся их к лицу, выдернула изо рта кляп и сбросила с глаз липкую повязку, заодно выдрав пук волос.
Оправившись от первого шока, она огляделась.
Она находилась в помещении с бетонными стенами размером примерно четыре на шесть метров. На стенах строго по ранжиру висели разнообразные инструменты — не считая тех, что валялись на полу. Но самым странным было не это. Возле одной из стен она обнаружила прислоненное к ней огромное зеркало.
Багажник! Она нажала на хромированную кнопку под крышкой. Щелкнул замок, и багажник открылся.
Она лежала там, сжавшись в комок, и не шевелилась.
Розелина взяла нож и перерезала клейкую ленту, закрывавшую женщине рот.
Прислушалась — та дышала. Лоб и щеки у женщины пылали жаром, губы потрескались. Розелина освободила ее от оставшихся пут.
Женщина даже не застонала. Жизнь еще теплилась в ней, но надолго ли? Она была или без сознания, или в коме, и Розелина понимала, что ей не хватит сил, чтобы вытащить женщину из багажника. Впрочем, сейчас есть дело важнее. Он вернется.
Она нашла канистру с водой, еле-еле подняла ее повыше, хотя воды там было на донышке, и стала тонкой струйкой лить воду в открытый рот женщины. Та наконец-то издала слабый стон, но глаз, покрытых коркой, не открыла. Он вернется. Розелина отставила канистру. Надо отсюда выбираться.
Она обошла вокруг машины и осмотрела дверь гаража. Должна быть какая-то кнопка или ключ. Чем-то эта дверь открывается? Но где искать ключ? Он вернется. Она попыталась взломать замок отверткой. Напрасный труд.
