Алексис Лекей - Дама пик
– Вы имеете в виду мадам Пети, не правда ли?
– У вас есть серьезные основания для ее содержания под стражей?
– Я жду письменного распоряжения прокуратуры, чтобы ее выпустить, – сказал Мартен. – Должно поступить с минуты на минуту.
– Прекрасно, – согласился Руссель. – Вы абсолютно правы. Необходимо прикрыться.
Вошла Ландовски и протянула ему факс. Подпись на нем была размытой и нечитаемой.
– Я же сказал, никаких факсов, – отреагировал Мартен.
– Пакет должен прийти примерно через час, – ответила Ландовски.
– Что ж, подождем.
Зазвонил телефон прямой линии Мартена. Этот номер был известен только Изабель, Марион, Мириам, Жаннетте и Оливье.
– Комиссар Мартен?
Он узнал голос судьи.
– Здравствуйте, господин судья.
– Рад, что вы снова с нами, Мартен. И огорчен новостью, которую вынужден вам сообщить. Вы отстранены от дела. Точнее будет сказать, что мы отстранены. Мне очень жаль, Мартен, но вы сами знаете, как это бывает.
Мартен изучил письмо с шапкой прокуратуры.
Подпись на нем была такой же нечитаемой, как на факсе. Но теперь он не сможет долго действовать по своему усмотрению.
Он попросил Оливье сделать несколько копий, потом забрал оригинал и отправился сам сообщить убийце о ее освобождении. Ее заперли в маленькой чердачной комнатке.
По приказу Мартена, в комнате находился охранник, а арестованная была в наручниках, прикованных к штанге, вмурованной в стену. Это была вполне рутинная предосторожность.
Мартен освободил ее от наручников.
– Вы свободны, – сообщил он. – Следуйте за мной. Вам вернут ваши вещи.
В зале совещаний бригады она проявила живой интерес к схеме своих преступлений.
Оливье и Ландовски рассматривали ее, не в силах отвести глаз.
Жаннетта вынула из ящика ключи, кошелек и сотовый телефон и протянула их женщине.
Та равнодушно засунула вещи в карманы. Направилась к двери и на пороге обернулась. Обвела взглядом комнату и тех, кто в ней находился, потом остановила взгляд на Мартене.
– Полагаю, мы больше не увидимся, – сказала она.
– Я тоже так думаю, – улыбнулся Мартен.
Она вроде бы на мгновение удивилась и этому ответу, и улыбке, но сразу взяла себя в руки.
– Желаю успехов в вашем расследовании.
Она осторожно закрыла за собой дверь.
Жаннетта принялась машинально сортировать лежащие перед ней бумаги. Ландовски смотрела на фотографии жертв.
Неожиданно она вскочила, сорвала листы с пробковой доски и, разорвав, отбросила их в угол.
Оливье приподнял брови, но ничего не сказал.
– Не всегда удается выигрывать, – заметил Мартен.
– И это все, что ты можешь сказать?! – взорвалась Жаннетта.
Она не закончила фразу и быстро направилась к выходу.
– Подожди, – попросил Мартен.
Она остановилась на пороге:
– Ну и?..
– Вы что, ничего не понимаете? – спросил он.
Они молча смотрели на него.
– Почему у нас забрали дело?
– Потому что она со своими досье держит их за яйца.
– Это она так думает. И в этом проявляются ее заносчивость и глупость.
– Не понимаю, – протянула Ландовски. – Если они не у нее в руках, почему бы не оставить ее нам? Может, она в конце концов раскололась бы.
– Когда-нибудь они отыщут досье, – пояснил Мартен. – Бумаги в картонных коробках. Без нее все эти компрометирующие документы – все равно что си-фор [7]без детонатора. Куча бесполезных бумажек.
– Ты хочешь сказать, что ее уберут, – догадалась Жаннетта. – Кто-то из тайной или параллельной полиции.
– Она просто исчезнет. Будто ее и не было. Тем или иным образом.
– Как это, тем или иным образом? – не поняла Ландовски.
– Не уверен, что все осознали масштаб этой женщины.
Мартен потянулся.
– Ну, я пошел, – сказал он. – Официально я в отпуске по состоянию здоровья. Мне нужно кое-что купить. Белье и краску для стен.
Вечер пятницы
Она шла по улице, вспоминая странную улыбку полицейского. Сознательно или случайно он что-то дал ей понять, но она никак не могла сообразить, что именно.
Она не сразу обратила внимание на машину, которая затормозила у бровки, а когда поняла, что происходит, было уже поздно. Мгновение назад она была на свободе, и вот ее, полузадушенную, уже бесцеремонно запихнули в машину, и она оказалась зажатой между двумя мужчинами на заднем сиденье седана без опознавательных знаков, который влился в общий транспортный поток.
Ни один прохожий даже не оглянулся. Профессиональная работа.
Мужчины сковали ей руки наручниками за спиной, потом впились в нее взглядами собственников. Это были те же церберы, что обыскивали ее в участке.
Ее нижняя губа задрожала. Две слезинки выкатились из глаз.
Она умрет. Улыбка Мартена. “Я тоже так думаю”, сказал он. Это был сигнал. Она пыталась его убить, а он предупреждал ее, только она оказалась слишком глупой и самоуверенной, чтобы понять его предупреждение. Или она все это придумала?
Бедром она ощущала выпирающий пистолет головореза. Совсем рядом с ее правой рукой. И так далеко от нее.
В салоне пахло табаком и потом. Наверняка здесь просидели в засаде сотни часов.
Они выехали из Парижа и мчались по автостраде на пределе разрешенной скорости.
Мужчины, сидевшие по обе стороны от нее, немного расслабились. Шофер больше не поглядывал каждые двадцать секунд в зеркало заднего вида. На этот раз их было всего трое. На автостраде, при скорости в сто тридцать километров в час, трудно попытаться что-либо сделать, и никто не придет к ней на помощь. Мигалка лежала между передними сиденьями. Эта операция была абсолютно неофициальной.
Мужчина с кобурой на боку положил руку ей на бедро, как бы случайно. Он хотел ее. Будь они на заднем сиденье вдвоем, все получилось бы легче легкого.
Пальцами она нащупала скрученную булавку, вшитую сзади в пояс джинсов. Попасть в скважину наручников было несколько сложнее, но не слишком тяжело. Ей удалось высвободить правую руку, проследив при этом, чтобы плечо и предплечье не шевелились.
– Что вам от меня нужно? – слабым голосом спросила она.
Он посмотрел на нее.
– Тебе не следовало убивать Дюпюи, – ответил мужчина. – Он был нашим шефом.
Ну, конечно. Логика соблюдена идеально. Она понадобилась, чтобы устранить внутреннюю угрозу. А теперь настала ее очередь. Змея кусает собственный хвост.
Надпись “Орлеан – Тур” проплыла над автомобилем. Где они решили похоронить ее? В Сол они, посреди обширного владения, земли которого никогда не станут вспахивать? Возможно, по иронии судьбы, в поместье семьи Франсиса.
Она закрыла глаза и сконцентрировалась. Получилось даже быстрее, чем она рассчитывала. В горле образовался комок желчи, желудок скрутил спазм. Она дернулась, и ее вырвало на руку мужчины с кобурой на бедре.
Он подпрыгнул, вскрикнув от отвращения. Тот, что был слева, машинально отодвинулся, опасаясь следующего приступа. Водитель повернулся, пытаясь рассмотреть, что происходит. Ее снова вырвало.
Одновременно ее рука протянулась к оружию полицейского, сидевшего справа. Указательным пальцем она сняла предохранитель и выпустила пулю ему в бок. Выстрел почти оглушил ее. Полицейский так сильно дернулся от удара пули, что головой пробил стекло. Она прижала руку к себе и трижды выстрелила в мужчину, сидевшего слева, который в этот момент сжимал пальцами ее горло. Она почувствовала, как обожгло живот. Руки мужчины упали. Он свалился вперед, потом откинулся назад и больше не шевелился.
Водитель резко затормозил, и машину развернуло поперек дороги. Он предпринял отчаянное усилие дотянуться до нее через спинку сиденья. Вой клаксонов, визг тормозов и шин… Какой-то грузовик вильнул и чудом не врезался в них, гудя изо всех сил.
Она приставила пистолет к его подбородку и вонзила повелительный взгляд в его перепуганные глаза.
– Разворачивайся. Быстро. Возвращаемся в Париж, – скомандовала она.
Пятница, полночь
Завибрировавший мобильник разбудил Мартена. Еще не ответив, он догадался, кто звонит. События разворачиваются не по плану, сказал он себе, целуя Марион в плечо и укрывая ее простыней.
Когда он прибыл к префекту, Руссель уже был там, вместе с неизвестным мужчиной, которого не сочли нужным представить Мартену.
Никто не предложил ему сесть. Кресло рядом с Русселем пустовало, и он занял его.
– Три сотрудника были убиты подозреваемой, которую вы выпустили сегодня вечером, – мрачным голосом произнес префект.
