Флетчер Нибел - Вторжение
Президент закрыл за собой дверь. В сопровождении агента Секретной Службы он на лифте добрался до первого этажа и стремительно прошёл по коридору в свой залитый утренним солнцем Овальный кабинет.
Ему пришлось подождать лишь несколько минут, и тут же было объявлено о появлении мисс Джонс. Она вошла в высокие французские двери, ибо её доставили к задней стороне дома, чтобы ей не пришлось миновать холл, где ждали журналисты. Рэндалл встретил гостью на середине комнаты, устланной зелёным ковром с вытканной президентской печатью. Перед ним предстала напряжённая женщина в простом чёрном платье и золотыми серёжками в виде ятаганов. Сквозь проём высоких дверей, за которыми открывался вид на колоннаду и розовые посадки за ней, Рэндалл увидел лимузин Белого Дома, который доставил её, скорее всего, тайным образом, из ангара для специальных рейсов Национального аэропорта.
— Мне не нравится, что меня тут лапали, — сказала Джинни, когда они обменялись приветствиями. Она возмущённо уставилась на него чёрными глазами.
— Лапали? — смутился Рэндалл.
— Эти агенты обыскали меня, — пожаловалась она. — Даже в Белом Доме с нами обращаются как с грязью.
— Мне ужасно неудобно, мисс Джонс. Я должен был предупредить их. Но сомневаюсь, чтобы из этого получился бы какой-нибудь толк. Секретная Служба действует по своим собственным правилам, ну, а сегодня…
— Они обыскивали меня и рылись в моей сумочке потому, что я чёрная, — ровным голосом сказала она.
— Нет, мисс Джонс. Честное слово. Цвет кожи тут абсолютно не при чём.
— То есть, они обыскали бы и белую женщину, пригласи вы её сюда? Не могу поверить.
Рэндалл понял, что ему предстоит нелёгкий час. Он понимал, что гостья права. Кроме того, он знал, что никто из агентов Секретной Службы сегодня не подпустит члена Ч. Ф. и на десять метров к Президенту, предварительно тщательно не обыскав его. Но по возмущённому выражению лица мисс Джонс он видел, что никакие объяснения не смогут удовлетворить её.
Он подвёл её к одному из диванов у мраморного камина в дальнем конце кабинета. Джинни положила свою чёрнозолотую сумочку на кофейный столик и устроилась в углу дивана.
— Я понимаю, что вас ругать не стоит, — успокаиваясь, сказала она. — Я тут в первый раз, мистер Президент. До чего приятный кабинет. Он светлый и спокойный. Хотя и скучноватый.
Рэндалл с удовольствием увидел, что её настроение изменилось.
— Да и работа тут скучноватая — в большинстве случаев. — Он расположился на другом диване напротив неё.
— Но сегодня, благодаря вам, мы ею заниматься не будем. Мисс Джонс, мне нет необходимости говорить вам, как я восхищаюсь вашим пением. Мы с миссис Рэндалл ваши искренние поклонники.
— Благодарю вас. — Он отметил, что, ожидая дальнейшего развития событий, она была куда спокойнее, чем большинство тех, кто впервые оказывался в этом кабинете.
— Прошу прощения, что наши взгляды разошлись во вчерашнем телевизионном выступлении, — сказал он. — Но хотел бы лично сказать вам, что не имел представления об истории этих домов, как вы её описали. В каждой теме есть две стороны — как минимум — и вы более чем выразительно изложили свою точку зрения.
— Я изложила правду, — в её голосе прозвучала лёгкая нотка вызова.
— Кроме того, я хотел бы извиниться и по другому поводу, — сказал он. — Это верно, что ФБР проникло в среду «Чёрных Двадцать Первого Февраля». Но это произошло без моего ведома и без моей санкции. — Он вздохнул. — Правительственный аппарат огромен. Даже приказания Президента не всегда выполняются… Вы знали о Делмаре Спрэге?
Она кивнула.
— Теперь я знаю, что он мёртв. Он шпионил в Ч. Ф. — Её тон не оставлял сомнений, что Спрэг вполне заслужил свою смерть.
Рэндалл объяснил роль, которую выпало сыграть Спрэгу, как он нашёл телефонные номера и как на Орчард Стрит в Манхэттене было найдено его безжизненное тело.
— Сплошь и рядом грязные дела. — Он помолчал. — Мисс Джонс, я не хочу рисковать ничьей жизнью в этой… м-м-м, коллизии, если хотите. Вот почему Хал Осборн попросил вас прибыть сюда. Мы глубоко тронуты вашим предложением вместе с Альфредом Николетом помочь нам в случае необходимости, но должен сказать, что сомневаюсь в точности вашего изложения. Правильно ли я понял, — вы опасаетесь, что Даниел Смит может произнести какое-то кодовое слово, которое станет сигналом к революции?
— Именно так.
— Но чего ради? Трудно что-то планировать, если больше ничего не известно.
— Я понимаю, мистер Президент. Согласившись приехать к вам, я снова связалась с доктором Николетом, и он дал мне право кое-что рассказать вам с глазу на глаз… Мистер Президент, доводилось ли вам слышать слово «Гамал»?
— Одно из имён Насера, — сказал он.
— Нет, я имею в виду нечто другое. Слышали ли вы его в связи с движением чёрных?
— Нет, — удивился он. — Боюсь, что не слышал.
— Несколько часов назад я и сама не знала, что оно значит. — Она сложила руки на коленях. — Гамал — так называется отдельное чёрное государство, которое командир Смит хочет создать на юге из нынешних штатов Джорджии, Алабамы, Миссисипи и Луизианы.
Она обрисовала этот замысел и планы Смита по его воплощению: призыв к Гамалу, захват более тысячи домов в богатых белых пригородах, о готовности сил Ч. Ф. в больших городах, о захвате в конечном итоге десяти тысяч домов и об ультиматуме Президенту. Рэндалл внимательно слушал, понимая, что в данном случае любое соображение только ухудшит ситуацию.
— Я бы хотела сейчас жить в Гамале, — сказала она, — но пока мы не в силах его создать, да и в любом случае план Данни приведёт к гражданской войне, в которой погибнут тысячи чёрных.
— И белых тоже.
Она повела плечами.
— Да хоть бы и миллионы белых, меня это не волнует. Это ваши проблемы. У нас есть свои. Я не хочу, чтобы гибли чёрные… Откровенно говоря, мы в Ч. Ф. разделились. Часть из нас хочет, чтобы эти шесть домов легли в основу сделки. Другие хотят двигаться по пути Данни — стреляя и умирая.
— Так что вы по сути предлагаете? Как вы с Николетом можете помочь нам?
Она вспыхнула.
— Помочь вам? О, нет. Помочь себе, поберечь наших чёрных бойцов до битвы другого дня, когда обстоятельства будут куда лучше.
Рэндалл ощутил прилив враждебности. Есть ли такие слова, которые он может сказать этой молодой женщине, чтобы она не сделала из них убийственных выводов? Ему захотелось ответить ей со всей резкостью, но он вспомнил теорию президента Кеннеди во время ракетного кризиса 1962 года с русскими: никогда не загоняй оппонента в угол, пусть у него всегда будет пространство для манёвра. Никогда не припирай его к стенке, пока конфликт не становится неизбежным. Рэндалл поймал себя на том, что думает о чёрных обитателях Америки, как о врагах и покраснел. Слава Богу, эта ершистая женщина не умеет читать мысли.
— Помогая другому, тем самым помогаешь и себе, — сказал он, стараясь произнести это без всякой иронии. — Так что же я должен сделать?
— Если командир Смит отдаст закодированный приказ к началу Еамала, — сказала она, — мы с Николетом хотим, чтобы вы немедленно предоставили нам время на телевидении. Мы скажем нашим чёрным братьям то, что я сказала вам: в данный момент следовать за Данни означает самоубийство чёрного народа.
— Как я могу знать, что вы используете время в эфире не для того, чтобы призвать к поддержке Смита?
Она в упор посмотрела на него.
— Потому что я дала вам слово и я этого не сделаю — как и Николет. — Она была полна отчаянного напряжения. — Это слово чёрного человека, мистер Президент, и не стоит его сравнивать с уклончивыми обещаниями белых, от которых завтра же отказываются.
Проще иметь дело с дикобразом, подумал он, представив на этом месте генерала Хильдебранда или Ли. Джинни Джонс мигом вылетела бы за дверь.
— И вы считаете, что чёрные послушаются скорее вас и Николета, чем Смита?
— Да. Так они и сделают, если мы предложим им что-то более серьёзное. — Она с вызовом уставилась на него.
— Например?
— Когда белые напуганы, они, как правило, бросают кость.
Ну, она и колючая особа, эта дама. А почему бы ей в самом деле не обругать своего Президента, если ей это нравится?
— Прошу вас, мисс Джонс. Не можете ли вы изложить мне факты без того, чтобы м-м-м… тенденциозно оценивать их?
Её глаза блеснули мгновенной вспышкой торжества. Она выиграла.
— Когда вы услышите факты, которые вам не понравятся, вы тоже назовёте их тенденциозными. Я сказала кость от белых — именно это я и имела в виду. Если я обращусь с экрана к братьям и сёстрам, я должна сказать им — мы что-то выиграли.
— Вы хотите от меня каких-то уступок? Вы к этому клоните?
Она безрадостно усмехнулась.
— Наконец-то вы докопались до сути, мистер Президент.
