Хеннинг Манкелль - Китаец
Процесс длился без малого полчаса.
— Он получит около десяти лет исправительных работ, — сказала Хун Ци.
— Я не слышала, чтобы судья произнесла что-либо похожее на приговор. Или?
Хун Ци пропустила эту реплику мимо ушей. Когда судья встала, все остальные последовали ее примеру. Осужденного увели. Биргитта Руслин так и не сумела заглянуть ему в глаза.
— Сейчас мы познакомимся с судьей, — сказала Хун Ци. — Она приглашает к себе в кабинет выпить чаю. Зовут ее Минь Та. Вне работы она все свое время посвящает двоим внукам.
— Что говорит о ней молва?
Хун Ци не поняла вопрос.
— Всех судей окружают слухи, более или менее правдивые. Однако ж редко когда совершенно ошибочные. Меня, например, считают либеральной, но очень решительной.
— Минь Та следует закону. И гордится, что она судья. Ведь тем самым она подлинный представитель нашей страны.
Они вошли в низкую дверь за возвышением и очутились в холодном спартанском помещении, где ждала Минь Та. Служитель подал чай. Они сели. Минь Та немедля заговорила, тем же пронзительным голосом, что и в зале суда. Когда она умолкла, Хун Ци перевела:
— Для нее большая честь познакомиться с коллегой из Швеции. Она слышала много хорошего о шведской правовой системе. К сожалению, скоро начнется новое слушание, иначе бы она с удовольствием подробно расспросила вас о шведской правовой системе.
— Поблагодарите ее за прием, — сказала Биргитта Руслин. — И спросите, каков, по ее мнению, будет приговор. Вы не ошиблись, назвав десятилетний срок?
— Я всегда прихожу в зал суда хорошо подготовившись, — ответила Минь Та, выслушав перевод. — Моя обязанность — оптимально использовать время, мое и других сотрудников. Здесь сомнений не было. Обвиняемый сознался, он рецидивист, смягчающие обстоятельства отсутствуют. Думаю назначить ему от семи до десяти лет тюрьмы, но должна еще тщательно взвесить приговор.
Это был единственный вопрос, какой удалось задать Биргитте Руслин. Затем на нее обрушился град вопросов Минь Та. Она лишь успела вскользь подумать, что, собственно, говорила Хун Ци в своих переводах. Может, она и Минь Та вели беседу о чем-то совсем другом?
Через двадцать минут Минь Та встала — ей пора вернуться в зал суда. В комнату вошел человек с фотоаппаратом. Минь Та стала рядом с Биргиттой Руслин, и обеих сфотографировали. Они обменялись рукопожатиями и вместе вышли в коридор. Когда Минь Та открыла дверь, ведущую на возвышение, Биргитта Руслин заметила, что зал полон публики.
Хун Ци и Биргитта Руслин вернулись к машине и на полной скорости помчались прочь. Остановилась машина не у гостиницы, а у похожего на пагоду чайного домика, расположенного на островке посреди искусственного водоема.
— Холодно, — сказала Хун Ци. — Чай согревает.
Она провела Биргитту в помещение, ширмой отделенное от остального пространства чайного домика. Там уже стояли на столике две чайные чашки, а рядом ждала официантка с чайником в руках. Все происходящее было тщательно подготовлено. Из обыкновенной туристки Биргитта превратилась в особо важную гостью страны. Хотя так и не знала почему.
Неожиданно Хун Ци заговорила о шведской правовой системе. Она производила впечатление весьма и весьма начитанного человека. Спрашивала об убийствах Улофа Пальме и Анны Линд.
— В открытых обществах невозможно гарантировать человеку полную безопасность, — сказала Биргитта Руслин. — И всякое общество платит свою цену. Свобода и безопасность постоянно борются за свои позиции.
— Если кого-то действительно хотят убить, предотвратить это невозможно. Даже американского президента не защитишь.
В этих словах китаянки Биргитте Руслин почудился особенный оттенок, но истолковать его она не сумела.
— Мы нечасто читаем о Швеции, — продолжала Хун Ци. — Однако в последнее время в наших газетах встречались заметки об ужасном массовом убийстве.
— И мне фактически хорошо о нем известно, — отозвалась Биргитта Руслин. — Хотя как судья я не имела к нему отношения. Полиция арестовала подозреваемого. Но он покончил с собой. Что само по себе уже скандал, как бы ни развивались события.
Поскольку Хун Ци выказывала учтивый интерес, Биргитта подробно рассказала о происшедшем. Хун Ци внимательно слушала, вопросов не задавала, только раз-другой попросила повторить последнюю фразу.
— Сумасшедший, — подытожила Биргитта, — которому удалось совершить самоубийство. Или другой сумасшедший, которого полиция не схватила. Или тут что-то совсем иное, где есть мотив и хладнокровный, жестокий план.
— Что это может быть?
— Месть. Ненависть. Ничего не украли, так что здесь наверняка сочетание ненависти и мести.
— А как думаете вы?
— Кого надо искать? Не знаю. Но мне трудно поверить в историю об одиноком безумце.
Дальше Биргитта рассказала о том, что называла китайским следом. Начала с самого начала — с того, как обнаружила свою родственную связь с несколькими убитыми, потом сообщила о странном китайце, посетившем Худиксвалль. Заметив, что Хун Ци в самом деле слушает, она уже не могла оборвать рассказ. А под конец достала фото, показала его Хун.
Хун Ци медленно кивнула. На миг она целиком погрузилась в собственные мысли. А Биргитте вдруг показалось, что Хун Ци узнала лицо на снимке. Хотя это конечно же нелепость. Одно лицо из миллиарда?
Хун Ци улыбнулась, вернула фото и спросила, какие у Биргитты планы на оставшееся время в Пекине.
— Завтра вместе с подругой надеюсь побывать у Китайской стены. А послезавтра мы улетаем домой.
— К сожалению, я занята и не сумею вам помочь.
— Вы уже сделали много больше, чем я могла рассчитывать.
— Во всяком случае, перед вашим отъездом я непременно зайду попрощаться.
У входа в гостиницу они расстались. Биргитта Руслин проводила взглядом автомобиль Хун Ци, который выехал за ворота и исчез.
В три часа пришла Карин и со вздохом облегчения отправила в мусорную корзину пачку ненужных теперь бумаг. Когда Биргитта предложила назавтра посетить Великую Китайскую стену, Карин сразу же одобрила эту идею. А сейчас решила пройтись по магазинам. Биргитта составила ей компанию — из одного универсального магазина в другой, на полуофициальные рынки в маленьких улочках, в темные лавочки, где можно найти все, от старинных ламп до деревянных скульптур, изображающих злобных демонов. Нагруженные пакетами и сумками, они уже в сумерках подозвали такси. Карин устала, и ужинали они в гостинице. Через портье Биргитта заказала на завтра поездку к Стене.
Карин спала, а Биргитта, уютно устроившись в кресле, смотрела по телевизору китайскую передачу, с отключенным звуком. Временами наваливался вчерашний страх. Но она твердо решила никому не рассказывать, даже Карин.
Утром подруги отправились к Великой стене. День выдался безветренный, сухой холод казался не таким пронизывающим. Они прогулялись по Стене, подивились, фотографировали друг дружку или, вручив камеру какому-нибудь дружелюбному китайцу, просили щелкнуть их обеих.
— Вот мы и пришли сюда, — сказала Карин. — С фотоаппаратом, а не с книжечкой Мао.
— В этой стране не иначе как случилось чудо, — сказала Биргитта. — И сотворили его не боги, но люди, неслыханным трудом.
— По крайней мере, в городах. На селе бедность, говорят, ужасающая. Что будет, когда сотням миллионов бедных крестьян станет невмоготу?
— Нынешний подъем крестьянского движения — огромное событие. Может, в этой мантре все-таки скрыта жестокая реальность?
— Никто тогда не говорил, что в Китае бывает такой мороз. Я скоро до смерти закоченею.
Они пошли обратно, к ожидавшей машине. Спускаясь по лестнице со Стены, Биргитта оглянулась — наверно, чтобы бросить последний взгляд на древнее сооружение.
И заметила одного из людей Хун Ци, он стоял, изучая путеводитель. Вне всякого сомнения. Тот самый человек, что подходил с ее сумочкой к столу.
Карин нетерпеливо помахала ей рукой: холодно, поехали!
Биргитта оглянулась еще раз, но человек Хун Ци исчез.
27
Последний пекинский вечер Биргитта Руслин и Карин Виман провели в гостинице. Сперва сидели в баре, пили водочные коктейли, чтобы согреться после экскурсии к Стене, и обсуждали разные варианты завершения своей поездки. Но от водки обеих так разморило, что они решили поужинать в гостинице. А потом долго разговаривали о своей жизни. Бунтарские мечты о красном Китае ожили словно по звонку, и страна, с которой они встретились сейчас, претерпела огромные перемены, но не такие, какие им некогда представлялись. В ресторане они просидели долго, пока не остались одни. С фонаря над столом свешивались голубые шелковые ленточки. Биргитта перегнулась через стол и шепотом предложила прихватить две ленточки на память. Карин срезала ленточки маникюрными ножницами, когда никто из официантов на них не смотрел.
