Крах - Даль Арне

Бергер тяжело вздохнул.

– Не знаю, – сказал он. – Решился бы наш убийца появиться на вилле, если бы это было по-настоящему рискованно? Он любит рисковать, да, но только на своих условиях, и вряд ли он станет играть в такие игры с Радославом Блоком и его монстрами. Наверное, он был уверен, что это безопасно?

– Это не было безопасно, – возразила Блум. – Погиб Микаэль. Сидит там с перерезанным горлом. Вопрос в том, успел ли он подписать контракт. По крайней мере, они приклеили ручку к его руке, а руку к столу. Чтобы показать другим братьям всю серьезность своих намерений?

С первого этажа послышался слабый, неопределенный звук. Бергер тут же схватил со столика пистолет и кинулся к лестнице. Он знал, что Блум где-то в пяти шагах позади него.

Он медленно проскользнул вниз по лестнице, Блум шла за ним по пятам с оружием наизготовку. Больше никаких звуков слышно не было.

Выставив вперед пистолет, Бергер окинул взглядом первую половину нижнего этажа: холл, кухню и часть гостиной.

Там кто-то сидел.

Быстро взглянув по сторонам, Бергер и Блум бросились туда.

Она сидела на диване, подняв руки вверх. В тот миг, когда они ее узнали, воздух изменился. Он стал синим.

Синим от синего маячка. Крутящегося синего проблескового маячка.

Не опуская рук, Ди произнесла:

– Господа, с вами желает поговорить полиция.

V

55

Это происходит сейчас.

Повязка сдернута. Шаги на песке звучат отчетливо. Резиновая лодка уже у берега. Это то, что он видит и слышит по-настоящему, а не внутри себя. Он видит пляж, выступающие из воды камни, лесок на противоположном берегу.

Дыра во времени приоткрыта, он видит в ней себя, свое взрослое я. Каким большим мужчиной он стал. Когда их взгляды пересекаются, время вздрагивает. Всерьез.

Он стал кем-то по другую сторону. По ту сторону закона.

Он видит стулья. Остальные три стула. Видит мужчин в кожаных жилетах, трех мужчин, скользящих по песку. Он слышит их тяжелые шаги, как они переносят вещи, расставляют все как надо, обустраивают. Он помнит их имена. Стефан. Рютгер. Руфус. И еще тот, в резиновой лодке, что приближается к берегу, четвертый мужчина, чьего имени он не может вспомнить. Все в одинаковых кожаных жилетах.

Они ждали рассвета. Им нужен не только направленный свет операционных ламп, но и правильный фоновый свет. Природа идеально подстроилась под происходящее – так ему объяснили. Это оправданный риск.

Он по-прежнему не видит мужчину, снявшего повязку с его глаз. Видит лишь саму повязку, которая слегка колыхается на самом краю поля зрения. Пока он еще может вертеть головой, но скоро это станет невозможно, он знает. Он видит сидящих на стульях братьев, разного роста, но в то же время удивительно похожих друг на друга. Справа они уже установили конструкцию, слева – нет. Конструкция будет удерживать головы на месте.

Он ощущает прикосновение холодной стали к шее, щекам, затылку. Он слышит, как затягиваются болты, и голос, пытающийся звучать спокойно, шепчет:

– Ну вот, сынок, ты же знаешь, это для твоего же блага. Будет немного больно, зато потом ты сможешь думать гораздо лучше, чем раньше, как новый человек. Теперь ты станешь другим.

Внутри него все бурлит от гнева и страха. От ненависти и ужаса. Он не хочет. Совсем не хочет. Ему хочется лишь одного – сбежать отсюда.

Но он зафиксирован. Он пытается взглянуть вправо, одними глазами, но посмотреть в глаза таким же зафиксированным братьям не удается. А вот слева мелькает еще один брат, не зафиксированный.

Он-то думал, что его собственный взгляд полон ненависти. Но это ничто по сравнению со взглядом брата.

Когда-то они окажутся по разные стороны.

Он надеется, что жизнь сможет продолжиться и после этого, что братья смогут вновь плавать под водой в поисках разноцветных камешков и скатываться вместе со скользких камней, как с горки.

Резиновая лодка уже у валунов. Последние метры до берега. Рослый мужчина в кожаном жилете снимает мотор, вылезает из лодки, выходит на берег и поднимает руку с емкостью. В ней – раствор для капельницы.

– Отлично, Конни, этого-то нам и не хватало, – произносит отец. – Тогда приступим.

Дыра во времени вздрагивает. Как будто по песчаному пляжу прошла волна землетрясения. Но замечает это лишь он один. И понимает: это существо из будущего. Внезапно наконец-то понимает.

Видит, как мужчина спрыгивает на берег, видит пышные усы.

А затем мальчик замечает женщину – поодаль, у самой воды. Молниеносно короткое видение. Но она там. Она, которая никогда там не бывает.

Они там оба. И отец, и мать. И Конни.

А потом приходит боль. Как ад земной.

56

Бергер сидел на заднем сидении. Блум за рулем.

Рядом с ней на пассажирском месте сидела Ди.

– Коллеги останутся охранять место преступления, – сказала она. – На гражданском автомобиле, чтобы не привлекать внимание соседей теперь, когда маячок выключен.

В голове Бергера опять крутилось столько вопросов, что он никак не мог их сформулировать.

– Владелица дома – Амелия Граафе, – продолжала Ди. – Она сейчас в отъезде, отдыхает на французской Ривьере. Думаю, с ней проблем не будет.

– Черт возьми, Ди, – вырвалось наконец у Бергера. – Что, вообще, происходит? Это Радослав Блок?

– Тридцать шесть часов подряд я сидела и жалела себя, – ответила Ди. – А потом поняла, что с меня хватит. Самир и его коллега помогли мне спрятать Йонни и Люкке, и я отправилась в полицию. Они сейчас в секретном месте и останутся там, пока не закончится весь этот кошмар.

– Самир! – воскликнула Блум, чуть не съехав в канаву. – Самир позаботился о твоей семье?

– Да, он согласился помочь. А что?

– Но с Йонни и Люкке все хорошо?

– Он отчитывается мне каждый час, – ответила Ди, нахмурившись. – Что с вами? Совсем паранойя разыгралась? Самир мой старейший друг среди полицейских, мы общаемся семьями.

– Так ты, говоришь, отправилась в полицию? – встрял Бергер.

– Ты догадываешься, в какой я поехала отдел, Сэм, – сказала Ди, все еще слегка обиженным тоном. – В отдел внутренних расследований. Или, как он теперь называется, отдел особых расследований.

– И?..

– Я ведь уже несколько лет работаю под руководством Конни Ландина. Он всегда казался мне пассивным и туповатым, но когда я в очередной раз прокручивала все это в голове, то поняла, что его действия за последние несколько месяцев не назовешь ни пассивными, ни тупыми. Напротив, он сознательно и целенаправленно препятствовал следствию. Я поставила все на одну карту, обратилась в отдел внутренних расследований, попала на прием к своему бывшему сопернику Лейфу Эскильссону, рассказала все как есть – правда, вас, конечно, не упоминала.

– Уж не знаю, как и благодарить, – пробурчал Бергер. – Но как ты нас нашла? Как вышла на тот дом? На этот чертов остров Даларё?

– Я не знала, вдруг вас Радослав Блок тоже держит на мушке, – сказала Ди. – Я не решилась с вами связываться, даже с надежного телефона. Но я поговорила с Кейтом, он сказал, что вы что-то раскопали, какие-то там братья Дальбери. Мне дали команду, мы сидели на парковке недалеко от эллинга, пока вы не отправились в путь сегодня утром. Мне кажется, Сэм, ты был не одет, когда садился в машину.

– Вполне возможно, – подтвердила Блум, совершенно нейтральным тоном.

Ди продолжала:

– Когда я пришла в отдел внутренних расследований, оказалось, что я попала в разгар операции. Там уже все закрутилось. Талантливый молодой следователь из отдела заметил, что Конни Ландин из НОУ специально разделил несколько дел, которые, очевидно, должны расследоваться вместе – так называемые пляжные убийства. Лейф Эскильссон поддался на его уговоры и отправил сотрудника своего отдела, Эрьяна Брууна, внедриться в команду Ландина. Конни решил, что он может вертеть Эрьяном как захочет, и поставил его во главе расследования убийств топором, чтобы контролировать и это дело тоже.