Ю Несбё - Тараканы
Глупо, конечно. Но ему позволили сохранить ногу. «Пока чувствую боль, я живу», — написал он на стене над своей койкой. Он пролежал в госпитале в Окабе почти год, пока не выиграл сражение с собственной зараженной кровью.
Теперь он говорил самому себе, что прожил долгую жизнь. Долгую. А это кое-что значит. И видел людей, которым приходилось хуже, чем ему. Так зачем же сопротивляться, думал он. И тем не менее сопротивлялся. Тело отказывалось умирать, как и сам он отказывался умирать всю свою жизнь. Как отказывался преступить грань, даже когда вожделение жаром отдавалось в пояснице, как не дал сломить себя, когда его выгнали из армии, отказывался жалеть себя, когда унижение стегало, как кнутом, вновь вскрывая старые раны. Но прежде всего он отказывался закрывать глаза. Вот почему он принимал все: войны, страдания, жестокость, мужество, человечность. Столько всего, что он с полным правом мог сказать о себе, что прожил долгую жизнь. И теперь он тоже не стал закрывать глаза, он только моргал. Лёкен знал, что должен умереть. И если бы мог, то заплакал бы.
Лиз посмотрела на часы. Было полдевятого, они с Харри уже битый час сидели в «Миллис Караоке». Даже Мадонна смотрела на них со стены скорее нетерпеливо, чем жадно.
— Куда он запропастился? — спросила она.
— Лёкен придет, — заверил ее Харри.
Он стоял у окна, подняв жалюзи, и смотрел, как его отражение прошивают фары машин, ползущих мимо по Силом-роуд.
— Когда ты говорил с ним?
— Сразу же после разговора с тобой. Он был дома, собирал фотографии и аппаратуру. Лёкен непременно придет.
Он прижал ладони тыльной стороной к глазам. Они были красными и воспаленными, когда он проснулся сегодня утром.
— Давай начнем, — произнес он.
— С чего? Ты так и не сказал, что происходит.
— Пройдемся по фактам, — продолжал Харри. — Последняя реконструкция событий.
— Отлично. Но зачем?
— Затем, что мы все это время ошибались.
Он дернул за шнурок, и словно что-то рухнуло сквозь густую листву, когда жалюзи с грохотом упали вниз.
Лёкен сидел на стуле. Перед ним на столе лежали в ряд ножи. Каждым из них можно было прирезать человека за долю секунды. Просто удивительно, если вдуматься, как легко убить человека. Настолько легко, что непонятно, как люди в большинстве своем ухитряются доживать до старости. Одно круговое движение, все равно что снять кожуру с апельсина, — и горло перерезано. Кровь хлещет с такой скоростью, что смерть наступает через пару секунд, — во всяком случае, если убийство совершено профессионалом.
Удар в спину требует большей точности. Нельзя наносить бесцельно двадцать-тридцать ударов, тыкая в человеческую плоть наобум. Но если знать анатомию, знать, как проткнуть легкое или ударить в сердце, то нет проблем. Если наносят удар спереди, то лучше целить пониже и прямо вперед, чтобы ребра не мешали добраться до жизненно важных органов. А еще легче сделать это сзади, если ударить ножом рядом с позвоночником.
Насколько легко застрелить человека? Очень легко. Когда он впервые убил человека, то сделал это из полуавтоматической винтовки в Корее. Он прицелился, нажал на спуск и увидел, как человек упал. И все. Никаких угрызений совести, кошмаров или нервных расстройств. Может, потому, что шла война, но он понимал, что дело не только в этом. Вероятно, в его душе нет сочувствия? Один психолог объяснил ему, что он стал педофилом именно из-за душевного изъяна. Этот врач мог с тем же успехом назвать его злым.
— Ну что же, слушай, — сказал Харри, усевшись напротив Лиз. — В день убийства машина посла подъехала к дому Уве Клипры в семь часов, но за рулем находился не посол.
— Не посол?
— Нет, охранник не помнит никакого желтого костюма.
— Как же так?
— Ты видела его костюм, Лиз, перед ним блекнет даже цвет бензоколонки. Думаешь, можно легко забыть такой костюм?
Она медленно покачала головой, и Харри продолжал:
— Тот, кто приехал на машине посла, припарковался в гараже, позвонил в боковую дверь, и Клипра открыл, увидев перед собой дуло пистолета. Посетитель вошел в дом, закрыв за собой дверь, и вежливо попросил Клипру открыть рот.
— Вежливо?
— Я просто пытаюсь немного расцветить эту историю. Можно?
Лиз сжала губы и красноречиво поднесла к ним указательный палец.
— Он всунул дуло ему в рот, приказал Клипре сжать зубы и выстрелил, холодно и безжалостно. Пуля прошла навылет и застряла в стене. Убийца вытер кровь, ну и… ты сама знаешь, как это делается в подобных случаях.
Лиз кивнула, махнув ему, чтобы он продолжал.
— Короче, убийца стер все следы. Потом он нашел в багажнике посольской машины отвертку и выковырял ею пулю из стены.
— Откуда тебе это известно?
— Я обнаружил известку на полу в коридоре и дырку в стене. Ребята из технического отдела подтвердили, что известка та же, что была на отвертке в багажнике.
— Что потом?
— Потом убийца снова вышел к машине, передвинул тело посла в багажнике и положил отвертку на место.
— Значит, он уже убил и посла?
— Об этом позже. Убийца переоделся в костюм посла, потом зашел в кабинет Клипры, забрал там один из шанских ножей и ключи от загородного дома. А еще он быстренько позвонил с его аппарата и забрал с собой пленку с записью телефонных разговоров. А потом затолкал тело Клипры все в тот же багажник и около восьми часов уехал.
— Несколько запутанно, Харри.
— В половине девятого он остановился у Ван Ли.
— Постой, Харри. Но Ван Ли опознал в убитом человека, который приехал к нему в мотель.
— Ван Ли не видит разницы между убитым на кровати и тем, кто остановился в его мотеле. Он просто видел фарангав желтом костюме. И для него…
— …все фарангина одно лицо. Черт побери!
— Особенно когда они прячут глаза за солнечными очками. Вспомни, что в спину посла был воткнут весьма живописный нож, который только отвлекал внимание Ван Ли, пришедшего на опознание.
— Да, а что с ножом?
— Посол действительно был убит ножом, но задолго до того, как его тело привезли в мотель. Думаю, это саамский нож, и смазан он был оленьим жиром. Такие ножи в Финмарке можно купить повсюду.
— Но врач сказал, что рана нанесена именно шанским ножом.
— Дело в том, что шанский нож длиннее и шире, чем саамский, так что невозможно определить, какой нож был использован сначала. Слушай дальше. Убийца прибыл в мотель с двумя трупами в багажнике, попросил себе номер как можно дальше от стойки администратора, с тем чтобы поставить машину вплотную ко входу и незаметно перенести тело Мольнеса внутрь. Кроме того, он велел его не беспокоить, пока сам не позвонит. В номере он снова переоделся, а на тело посла опять натянул желтый костюм. Но костюм слегка помялся и выглядел неряшливо. Помнишь, я сказал тогда, что посол готовился к свиданию с женщиной, потому что ремень был застегнут не на ту дырочку?
Лиз прищелкнула языком:
— Убийца забыл проверить, на какую дырку посол обычно застегивал свой ремень.
— Мелкая оплошность, ничего особенного, всего лишь одна из мелочей, которая помогает решить эту задачку. Пока Мольнес лежал на кровати, убийца аккуратно воткнул шанский нож в старую рану, а потом вытер рукоятку, уничтожив все следы.
— Это объясняет, почему в номере было так мало крови, ведь посла убили в другом месте. Но почему на это не отреагировали судмедэксперты?
— Очень трудно сказать, сколько вытечет крови после такого удара ножом; все зависит от того, какие артерии задеты и насколько сам нож задерживает кровотечение. Ничего необычного. Около девяти часов убийца покидает мотель, увозя с собой труп Клипры в его загородный дом.
— Он знал, где находится его дом? Значит, он был знаком с Клипрой.
— Он был с ним хорошо знаком.
На стол упала чья-то тень, и на стул перед Лёкеном опустился человек. Балконная дверь была распахнута навстречу оглушительному шуму транспорта, и вся комната наполнилась вонью выхлопных газов.
— Ты готов? — спросил Лёкен.
Верзила с косичкой на спине воззрился на него, удивившись, что тот говорит по-тайски.
— Я готов, — ответил он.
Лёкен слабо улыбнулся. Он чувствовал бесконечную усталость.
— Чего же ты ждешь. Начинай.
— Приехав к загородному дому, он перетащил тело Клипры внутрь и затолкал его в морозильник. Потом вымыл и пропылесосил багажник машины, чтобы мы не обнаружили никаких следов.
— Допустим, но откуда ты знаешьоб этом?
— Эксперты нашли кровь Уве Клипры в морозильнике, а в мешке пылесоса обнаружили волокна из багажника и с одежды обоих убитых.
