Ю Несбё - Тараканы
Обзор книги Ю Несбё - Тараканы
Ю Несбё
Тараканы
По слухам из норвежской колонии в Таиланде, посол Норвегии погиб в начале шестидесятых в Бангкоке вовсе не разбившись на машине — он был убит при весьма загадочных обстоятельствах. В Министерстве иностранных дел слухи не подтвердились, и труп был кремирован на следующий же день, причем от официального вскрытия отказались. Совпадение героев и событий в романе с действительностью следует считать случайным. Действительность гораздо более невероятна.
Бангкок, 23 февраля 1998 годаГлава 1
Загорается зеленый свет, и рев машин, мотоциклов и туктуков — трехколесных мопедов-такси — нарастает, так что Дим слышит, как дребезжат стекла универмага «Робертсон». Ее машина тоже трогается с места, и витрина с длинным красным шелковым платьем остается далеко позади, растворяясь в вечерних сумерках.
Она взяла такси. Ехала не в каком-то там битком набитом автобусе, не в проржавевшем туктуке, а на настоящем такси, с кондиционером, и за рулем сидел немногословный шофер. Она с наслаждением опустила голову на подголовник. Никаких проблем. Мимо пронесся мопед, девчушка на заднем сиденье вцепилась в парня в красной футболке и шлеме с забралом: ее пустой взгляд скользнул по такси. Держись крепче, подумала Дим.
На улице Рамы IV шофер оказался в хвосте у грузовика, тот дымил прямо на них, да так, что из-за черного густого выхлопа не удавалось разглядеть номер. Благодаря кондиционеру запах быстро выветрился. Правда, не до конца. Она слегка помахала рукой перед носом, демонстрируя свое отвращение, и шофер, посмотрев в зеркальце, рванул вперед. Никаких проблем.
Так было не всегда. Она выросла в семье, где было шесть девочек. Слишком много, считал отец. Ей едва исполнилось семь лет, когда они стояли на проезжей дороге, кашляя от желтой пыли, и махали вслед повозке, подпрыгивающей вдоль коричневого канала и увозящей их старшую сестру. Ей дали с собой чистое белье, билет на поезд до Бангкока и адрес в Патпонге, записанный на обороте визитной карточки, и она, уезжая, плакала в три ручья, а Дим махала ей вслед так отчаянно, что чуть рука не отвалилась. Мать погладила младшую по головке, сказав, что все непросто, но, с другой стороны, не так уж и плохо. Во всяком случае, их сестре не придется стать квай и ходить по дворам, пока не выйдут замуж, по примеру матери. К тому же мисс Вонг обещала позаботиться о девочке. Отец кивнул, и, сплюнув бетель сквозь почерневшие зубы, добавил, что фаранги в барах хорошо платят за новеньких.
Дим не поняла, кто такие квай, но спрашивать не стала. Конечно же она знала, что это слово обозначает быка. Как и многие другие в этих местах, они не имели средств, чтобы завести себе быка, так что брали животное лишь на время, чтобы вспахать поле для риса. Позднее она узнает, что девушка, которая ходит с быком по дворам, тоже называется квай и что ее услуги тоже продаются. Таков обычай: может, ей повезет и она встретит крестьянина, который захочет оставить ее у себя, пока она еще не старая.
Однажды, когда Дим исполнилось пятнадцать, отец окликнул ее, приближаясь к дочке по рисовому полю: в руках он держал шапку, и солнце светило ему в спину. Она ответила не сразу и, разогнувшись, посмотрела на зеленые холмы вокруг их крохотного дворика, а потом, закрыв глаза, прислушалась к пению птицы-трубача в кронах деревьев и вдохнула аромат эвкалипта и гевеи. Она знала, что пришел ее черед.
В первый год они жили в одной комнате вчетвером: четыре девочки делили друг с другом все — постель, еду и одежду. Важнее всего было последнее, поскольку без красивого наряда невозможно заполучить хороших клиентов. Она научилась танцевать, улыбаться, умела теперь различать, кто хочет просто выпить с ней, а кто — переспать. Отец договорился с мисс Вонг, что деньги будут посылаться домой, поэтому первые годы она прозябала в нужде, но мисс Вонг была ею довольна и постепенно стала оставлять ей больше.
У мисс Вонг имелись причины быть довольной, ведь Дим вкалывала как проклятая и ее клиенты охотно покупали выпивку. И мисс Вонг была бы рада и дальше оставить ее у себя. Однажды какой-то японец даже вознамерился жениться на Дим, но отступил, когда она попросила купить ей билет на самолет. Еще один, американец, брал ее с собой в Пхукет, потом оплатил обратную поездку и купил ей кольцо с бриллиантом. Кольцо она заложила в ломбард на следующий день после отъезда американца.
Некоторые платили мало и посылали ее ко всем чертям, если она пыталась возражать; другие ябедничали мисс Вонг, когда Дим не соглашалась выделывать все, что они ей велели. Они не понимали, что мисс Вонг уже получила свое из тех денег, что они заплатили в баре за услуги Дим, и теперь девушка сама себе хозяйка. Хозяйка. Она вспомнила о красном платье в витрине магазина. Мать говорила правду: все непросто, но не так уж и плохо.
И она старалась сохранять невинную улыбку и веселый смех. Клиентам нравилось. Наверное, потому она и получила работу по объявлению Ван Ли в газете «Тай Рат», в разделе G.R.O., или «Guest Relation Officer».[1] Ван Ли — низкорослый, почти черный китаец, владелец мотеля на Сукхумвит-роуд, клиентами его были в основном иностранцы с весьма специфическими пожеланиями, но не настолько уж особыми, чтобы она не смогла их ублажить. Откровенно говоря, ей это нравилось даже больше, чем бесконечные танцульки в баре. К тому же Ван Ли хорошо платил. Единственное неудобство, пожалуй, в том, что приходилось долго добираться в его мотель из квартиры в Банглапху.
Проклятые пробки! В очередной раз, когда они встали, она сказала шоферу, что выйдет здесь, пусть даже придется пересечь шесть полос, чтобы добраться до мотеля на другой стороне улицы. Покинув такси, она ощутила, как воздух окутал ее, словно горячее влажное полотенце. Она двинулась вперед, зажав рот рукой, зная, что это не поможет, в Бангкоке всегда такой воздух, но по крайней мере так меньше воняет.
Она пробиралась между машинами: отпрянула в сторону от пикапа с полным кузовом парней, которые свистели ей вслед, еле увернулась от «тойоты». Наконец она на тротуаре.
Ван Ли поднял глаза, когда она вошла в пустой холл.
— Сегодня вечером спокойно? — спросила она.
Он раздраженно кивнул. В последний год такое случалось частенько.
— Ты уже поужинала?
— Да, — солгала она. Ей не хотелось есть водянистую лапшу, которую он варил в задней комнатенке.
— Придется подождать, — сказал он. — Фаранг сперва хочет поспать; он позвонит, когда проснется.
Она застонала.
— Ты ведь знаешь, Ли, мне надо вернуться в бар до полуночи.
Он бросил взгляд на часы.
— Дадим ему один час.
Пожав плечами, она села. Если бы она зароптала год назад, он просто вышвырнул бы ее вон, но теперь он нуждался в деньгах. Конечно, она могла бы и уйти, но тогда эта долгая поездка оказалась бы совершенно бесполезной. А кроме того, она была обязана Ли, он ведь не худший сутенер из тех, на кого ей приходилось работать.
Выкурив три сигареты, она пригубила горького китайского чая и подошла к зеркалу, наводя марафет.
— Пойду разбужу его, — сказала она.
— Гм. Коньки с собой?
Она потрясла сумкой.
Ее каблуки вязли в гравии, покрывавшем открытую площадку между низенькими номерами мотеля. Номер 120 находился в глубине патио, никакой машины у двери она не увидела, но в окне горел свет. Наверное, фаранг уже проснулся. Легкий бриз приподнял ее короткую юбку, но прохлады не принес. Она тосковала по муссону, по дождям. А ведь после нескольких недель наводнения, после покрытых илом улиц и заплесневелого белья она будет снова тосковать по знойным безветренным месяцам.
Легонько постучав в дверь, она примерила застенчивую улыбку, а на языке уже вертелся вопрос: «Как вас зовут?» Никто не отвечал. Она снова постучала, взглянув на часы. Наверняка можно будет поторговаться о том красном платье, скостить цену на сотню батов, хоть даже и в «Робертсоне». Повертев дверную ручку, она с изумлением обнаружила, что дверь не заперта.
Клиент лежал на кровати ничком и спал — это бросилось в глаза сразу. Потом она заметила голубое поблескивание прозрачной рукоятки ножа, торчащего из спины в ярко-желтом пиджаке. Трудно сказать, какая мысль первой пронеслась в голове Дим, но одна из них наверняка была о том, что долгая поездка из Банглапху оказалась-таки напрасной. А потом Дим закричала. Но крик утонул в громком гудении трейлера на Сукхумвит-роуд, которому не давал повернуть зазевавшийся туктук.
Глава 2
— «Национальный театр», — объявил по громкоговорителю гнусавый, сонный голос, прежде чем двери открылись, и Дагфинн Торхус шагнул из трамвая в промозглое, холодное зимнее предрассветное утро. Мороз щипал свежевыбритые щеки, и в тусклом неоновом свете белел выдыхаемый пар.
