Алексис Лекей - Червонная дама
На стене висело с десяток картин, все — подлинники и, на взгляд Мартена, далеко не равного качества. Несколько из них представляли Кубу, в том числе Гавану, и Мартен мысленно связал их с книгами о путешествиях, увиденными на полках шкафа. Просвещенные туристы, интересовавшиеся культурой и искусством стран, которые они посещали.
В просторной гостиной, служившей одновременно столовой и кабинетом, помимо обычной мебели имелись суперсовременная чертежная доска и массивный комод красного дерева с плоскими, но широкими и чрезвычайно глубокими ящиками.
Прежде чем выдвинуть первый из них, Мартен догадался, что здесь хранятся архитектурные чертежи. Так и оказалось. Чертежей была целая куча — и на кальке, и на ватмане.
В спальне — комнат в квартире было всего две — стояли огромный телевизор типа «домашний кинотеатр» и еще один книжный шкаф, содержавший впечатляющее количество DVD: в основном киноклассика плюс пара порнофильмов. Никаких выводов из этого Мартен не сделал — просто на миг припомнил золотую цепочку, которую женщина носила на щиколотке.
В стенных шкафах и комоде хранилась одежда. На всякий случай, чтобы ничего не упустить, Мартен выдвинул все ящики комода и проверил, не спрятано ли что-нибудь в глубине.
Никакого арбалета он не нашел, не говоря уже о кокаине или радиоактивных веществах, хотя тщательно осмотрел все традиционные тайники, хорошо известные каждому полицейскому: сливной бачок в туалете, карнизы для штор, пищевые контейнеры на кухне и морозильник холодильника.
Открывая ящик тумбочки, он уже решил было, что нашел дневник. Возможно, когда-нибудь эта общая тетрадь и стала бы дневником, но пока ее страницы, от первой до последней, оставались чистыми. Зато в середине обнаружился сложенный лист бумаги — письмо, которое он прочитал, не пропустив ни слова, после чего задумчиво убрал на прежнее место.
В ухоженной и пустоватой квартире абсолютно все выглядело удручающе нормальным и обыкновенным. Занимаясь своим незаконным обыском, Мартен испытывал чувство разочарования и глубокой грусти. Горе, обрушившееся на этот дом, словно ошиблось адресом.
Он присел на кровать, вздохнул и вытянулся на ней. Уставился в потолок, который убитая созерцала по вечерам, засыпая.
Интересно, на чье место он лег, ее или ее мужа? Сам он, когда был женат, всегда ложился слева. Теперь, когда он спал один (три ночи из четырех), то устраивался посередине постели, широко разбрасывая руки, а то и вовсе по диагонали. И брал лишнее одеяло.
Он поднялся, сдернул покрывало и понюхал подушку, отдавая себе отчет, что его поведение граничит с патологией. Ответом на его немой вопрос был длинный темный волос. Значит, она спала справа. Ноздри щекотал легкий аромат духов. Под подушкой нашлась сложенная ночная сорочка. Он развернул ее и подержал перед собой. Коротенькая, зато обшитая старинным кружевом. Компромисс между традицией и современностью. В этой одежке убитая женщина наверняка выглядела очень сексуально.
Заурядная семейная пара. Счастливая пара. Они любили друг друга и, по всей видимости, собирались вместе прожить жизнь. Долгую жизнь. Мартен вздохнул. Что-то в последнее время он стал часто вздыхать, в том числе на работе, хотя пока никто не делал ему замечаний.
Он готов был держать пари на свою месячную зарплату, что мотив убийства не имеет ничего общего с размеренным существованием убитой, как и с существованием ее мужа. И это ему не нравилось. Совсем не нравилось.
Он снова улегся, дав волю воображению. Смерть ударила внезапно, как молния, явилась неизвестно откуда и неизвестно почему. Но разве не всегда бывает именно так? Нет, он не должен поддаваться этим мыслям.
Как вышло, что человек, который вел нормальную, мирную жизнь, погиб столь ужасной и необычной смертью? Идиотский вопрос. Если только… Может, убийца ошибся? Нет, чепуха. Он долго следил за своей жертвой, точно, едва ли не до сантиметра, высчитал ее маршрут. Ошибка исключалась. Преступление готовилось заранее, возможно, за много дней. Он уже предчувствовал, что и расследование будет долгим и трудным. И далеко не факт, что оно увенчается успехом. Эта мысль была слишком болезненной, и он усилием воли отогнал ее.
Затем прикрыл веки и зевнул. До чего же он устал, вымотался вконец.
А домой, в пустую квартиру, торопиться незачем. Дочь уехала на гастроли в провинцию. То ли в Шартр, то ли в Ангулем, он точно не помнил, в каком порядке чередуются города в ее расписании. Подруга отбыла за границу собирать материал для репортажа, и он даже не знал, когда она вернется. Хорошо бы позвонить Жаннетте, выяснить, как продвигается дело с опросом соседей, но она сейчас наверняка с кем-то беседует, а ему не хотелось ее отвлекать. Сон навалился на него внезапно, не дав времени на сопротивление.
Ему приснилась убитая женщина. По какой-то одной ей известной причине она страшно на него сердилась и осыпала его короткими сухими ударами по лодыжке. Весьма болезненными ударами. Настолько болезненными, что он проснулся. Открыл глаза и обнаружил, что она стоит над ним, зажав в руке кухонный нож. И правда ужасно сердитая.
Глава 6
Мартен пробудился, но сон продолжался. Он мельком подумал, что напрасно отка зался от посещения психоаналитика, на чем настаивала его подруга, журналистка Марион, обеспокоенная его бессонницами.
Мысль мелькнула и исчезла. Не бывает настолько реалистичных снов. Хорошенькая брюнетка между тем с воплями надвигалась на него, размахивая ножом.
Он сосредоточился и постарался вникнуть в смысл ее криков. Она то и дело повторяла слово «полиция», и в конце концов он понял, что она уже вызвала стражей порядка и те вот-вот появятся, так что ему не имеет смысла дергаться.
Он сунул руку во внутренний карман пиджака, пиджак оттопырился, и стала видна рукоять пистолета. Незнакомка заверещала еще громче, а нож у нее в руке заходил ходуном.
На миг он испугался, что сейчас она его проткнет, но женщина отступила в дальний угол комнаты, по-прежнему направляя на него острие длинного лезвия.
Он плавным жестом извлек из кармана бумажник, а из него — полицейское удостоверение.
Вид документа чуть успокоил женщину, но не лишил ее воинственного настроя.
— Да я таких липовых удостоверений сколько хочешь себе нарисую, — заявила она.
Правда, в ее голосе прорывались нотки сомнения — или ему почудилось, что прорывались.
Сейчас, когда он окончательно проснулся, до него дошло, что женщина поразительно похожа на жертву, хотя имелись и различия. Во-первых, она была по-другому одета: в джинсы, черную майку и ветровку. Волосы у нее были длиннее, и, пожалуй, она была немного моложе. Очень хорошенькая, даже в гневе, с пылающими от ярости глазами.
— Если вы из полиции, — продолжила она, — это все равно не дает вам права врываться в чужой дом, когда хозяев нет, и спать в их постели.
— Я вам все объясню, — спокойно сказал он, — только подождите буквально минутку.
Он нажал на мобильном кнопку «4» (Жаннетта), попросил связаться с комиссариатом округа и отменить вызов дежурной бригады.
Нажал отбой, встал и одернул пиджак. Женщина смотрела на него, не отрывая бдительного взгляда, но уже не выглядела такой напуганной. Его спокойствие, пусть и напускное, оказало на нее благотворное действие.
— Прежде всего, должен принести вам свои глубочайшие извинения за то, что напугал вас. Единственное, что меня оправдывает, так это уверенность в том, что сюда никто не придет.
— В этой квартире живет моя сестра с мужем, — сухо ответила женщина. — Не понимаю, с чего вы взяли, что сюда никто не придет. Сестра будет дома с минуты на минуту. Она сейчас в бассейне. Они пригласили меня на ужин.
Он вздохнул, и этот вздох сказал ей, что сейчас она услышит что-то такое, чего ей совсем не хочется слышать. И даже хуже. Она отличалась умом и быстрой реакцией. Он увидел, как кровь отхлынула у нее с лица. Нож она положила на телевизор и обхватила себя обеими руками, как будто в комнате поднялся ледяной ветер.
— Что-то случилось, — прошептала она. — Умоляю вас, скажите, что случилось?
Он в два прыжка настиг ее, взял за руку и усадил на кровать.
— Мне очень, очень жаль, — сказал он, — но я должен сообщить вам ужасную вещь.
— Нет, — возразила она. — Пожалуйста, нет, не надо.
Он выждал пару секунд, но потом решился:
— Ваша сестра погибла. Около семи часов вечера. По дороге домой.
— Машина? — чуть слышно проговорила она.
Он понял, что она имела в виду несчастный случай.
— Нет. Ее застрелили.
— Армель застрелили? — Она замотала головой. — Этого не может быть.
— Почему?
— У нее нет врагов. Она и мухи не обидит. Кому понадобится ее убивать? Это какая-то ошибка. Это точно не она.
Она снова заговорила в полный голос, и этот голос дрожал от возмущения. Горе отступило перед ее решимостью не верить. На свете нет ни одного человека, затаившего зло на Армель, следовательно, никто не собирался ее убивать, следовательно, она жива. Безупречная логика. К сожалению, смерть не имеет ничего общего с логикой, подумал Мартен.
