Хокан Нессер - Карамболь
Он задумался.
— Пожалуй, ты права, — сказал он. — Я голоден как волк.
За остаток вечера он ни разу не повторил предложения руки и сердца, но и не отказался от него. Решил, пусть немного повисит в воздухе, без окончательных решений или комментариев. Словно натянутая между ними струна, которой не обязательно касаться, но которая будет незримо их соединять. Ему показалось, что Вера отнюдь не против этого, что она чувствует нечто подобное.
Своего рода тайна. Некий союз.
Когда они потом занимались любовью, казалось, что они уже отпили из колодца любви.
Непостижимо, в каком-то смысле это просто непостижимо.
Как жизнь может безо всякого предупреждения бросать человека в совершенно новые колеи, переворачивая все привычное, весь рассудок и жизненный опыт с ног на голову? Как такое возможно?
К тому же всего за несколько недель. Сперва этот кошмарный вечер четверга, потом Вера Миллер и любовь. Он не понимал. Разве такое поддается пониманию?
Остаток воскресного вечера он в основном пролежал на диване, с одной зажженной свечей, чувствуя, что его бросает в крайности. От шаткости, мимолетности и нетвердости восприятия реальности, с одной стороны, до очень спокойных и рациональных размышлений — с другой. Разум и чувство, но без связей, без синапсов.[2]
Постепенно он решил, что дело все-таки не в каких-то бросках. Существует одна продолжающаяся реальность; его ощущения по отношению к ней и попытки ее контролировать остаются теми же, меняется лишь угол зрения. Перспектива.
«Две стороны медали, — подумал он. — Как рубильник. Заурядное и непостижимое. Жизнь и смерть? Тонкая мембрана между ними».
Чудно́.
После одиннадцатичасовых новостей по радио он снова достал письмо. Прочел его еще раз, а потом уселся за письменный стол. Он сидел в темноте, предоставив мыслям полную свободу, и уже скоро, очень скоро, там, где он раньше видел только два варианта действий, стал просматриваться еще один.
Третий путь, который ему понравился. Он еще долго просидел, пытаясь взвесить все «за» и «против».
Однако выбирать было рано. Слишком рано. Пока он не получил дальнейшие указания от «друга», оставалось только ждать.
Ждать почты понедельника.
5Он приехал на двадцать минут раньше. Сидя в машине на пустынной парковке, еще раз прочел инструкции. Необходимости в этом не было — он перечитывал их весь день, — просто требовалось скоротать время.
Деньги: купюры по 100 и 50 гульденов, завернутые в два пластиковых пакета; верхний — из универмага «Боодвик».
Место: ресторан «Траттория Комедиа» возле поля для гольфа в пригороде Диккен.
Время: вторник, ровно в 18.00.
Действия: занять место в баре заказать пиво, выпить пару глотков и примерно через пять минут пойти в туалет. Взять с собой пакет с деньгами, оставить его хорошо прикрытым бумажными полотенцами в корзине для мусора. Если в туалете будет кто-то еще, подождать, пока все уйдут. Прямо из туалета выйти на парковку и уезжать. Всё.
Тот же вид бумаги, что в прошлый раз. Тот же почерк, вероятно, та же ручка.
Та же подпись: друг.
Никаких угроз. Никаких комментариев по поводу его слабости.
Только необходимые инструкции. Проще некуда.
Без двух минут шесть он поднял боковое стекло и вылез из машины. Припарковался он максимально далеко от ресторана, почти у выезда с парковки. Быстро, но без спешки, прошел пятьдесят метров по хорошо продуваемой гравийной площадке до здания ресторана. Оно было низким и построено углом; фасад украшен померанским камнем. Окна в стиле Гауди обиты черным стальным ободком. Он открыл отделанную под палисандровое дерево дверь и вошел.
Констатировал, что народу немного, но атмосфера все-таки довольно приятная. Прежде он тут никогда не бывал и сейчас предположил, что это заведение предназначено преимущественно для игроков в гольф, а такую отвратительную осеннюю погоду едва ли можно считать высоким сезоном. Бар находился сразу налево, за стойкой сидела, покуривая, одинокая женщина лет сорока, в компании вечерней газеты и какого-то зеленого напитка. Когда он вошел, женщина оторвалась от газеты, но явно решила, что та интереснее.
Прежде чем сесть, он глянул вглубь помещения. Зал загибался за угол, и большинство столиков, просматривавшихся от бара, оказались пустыми. Одинокий мужчина сидел, склонившись над порцией пасты. В камине потрескивал огонь; интерьер был оформлен в темно-коричневых, красных и зеленых тонах, из скрытых динамиков доносилась какая-то неопределенная фортепианная соната. Он поставил пакет между ног и заказал пиво у бармена — молодого человека с собранными в хвостик волосами и кольцом в ухе.
— Ветрено? — спросил бармен.
— Жуть, — ответил он. — Маловато народу сегодня?
— Что правда, то правда.
Он получил пиво в высоком, каком-то дамском бокале на ножке. Расплатился, выпил половину и спросил, где находится туалет. Бармен указал в сторону камина, он поблагодарил, взял пакет и направился туда.
Там пахло итальянской сосной и было удивительно пусто. И чисто. Мусорная корзина между двумя раковинами оказалась заполненной использованными бумажными полотенцами только на треть. Он запихнул туда пакет из универмага «Боодвик» и набросал сверху новых полотенец, предварительно их немного измяв. Все согласно инструкциям. Вся процедура заняла десять секунд. Он постоял еще десять, с легким удивлением разглядывая собственное отражение в чуть поцарапанном зеркале над раковинами. Затем вышел из туалета. Кивнул, проходя мимо, бармену и двинулся к машине. Воздух был как замерзший металл.
«Ловко, — подумал он, вновь сидя за рулем. — Чертовски ловко».
Затем открыл бардачок и достал кусок трубы.
Прошло ровно шесть с половиной минут.
Вышедшему из ресторана высокому и худощавому мужчине на вид можно было дать лет тридцать. В правой руке он нес пакет, а левой беззаботно помахивал ключами от машины. Мужчина явно направлялся к старому «пежо», стоявшему метрах в двадцати от его собственной машины. К одному из пяти автомобилей на большой парковке.
Еще до того, как мужчина открыл дверцу, он успел сообразить, насколько тот не профессионален. Выждать так мало и затем открыто разгуливать с пакетом — разве это не безумие? Он понял, что все-таки имеет дело с не слишком серьезным противником и, главное, что противник сильно недооценил его собственный масштаб.
Он настиг мужчину, как раз когда тот собирался вставить ключ в замок дверцы.
— Извините, — сказал он. — Мне кажется, вы кое-что обронили.
Левую руку он держал на расстоянии полуметра от лица мужчины.
— Что такое?
Он быстро окинул взглядом парковку и окрестности. С каждой секундой становилось все темнее. Не было видно ни души. Он со всей силы ударил мужчину по голове. Попал чуть наискось, над левым ухом. Мужчина беззвучно рухнул на землю. Ничком, поджав под себя руки. Прицелившись к шее, он ударил еще раз, с той же решительностью. Послышался короткий хруст, и он понял, что если мужчина не умер от первого удара, то теперь уже мертв наверняка. Из головы хлынула кровь. Он осторожно высвободил пакет и ключи от машины и огляделся.
По-прежнему никого. Темно и пустынно. Быстро взвесив все «за» и «против», он ухватил мужчину за ноги и оттащил его в окружавшие парковку нестриженые кусты. На гравии остался широкий след, но он предположил, что все следы смоет дождем. Отступил на два шага назад и убедился в том, что с расстояния нескольких метров ничего не видно. По крайней мере, тому, кто не знает, что ищет. Или что тут вообще есть что искать.
Он удовлетворенно кивнул и вернулся к собственной машине. Будет, разумеется, не лишним, если на труп наткнутся только через несколько дней. Вероятно, чем позже, тем лучше. Он завернул кусок трубы в газету и сунул в пакет с деньгами.
Завел машину и поехал прочь.
Пышные темные волосы, бороду и тонированные синие очки он не снимал, пока не миновал роковую бетонную трубу возле шоссе, ведущего в Бооркхейм, а когда полчаса спустя наливал у себя на кухне в обычный стакан на два пальца виски, возблагодарил таблетки «сабрила» — голубоватые чудодейственные пилюли, позволившие ему сохранять трезвость рассудка в течение всего этого вечера. И в предыдущие дни тоже. Не вредно обладать кое-какими фармакологическими познаниями в области собственной души и ее потребностей. Совсем не вредно.
Он выпил виски.
Принял расслабляющую пенистую ванну.
Затем позвонил Вере Миллер.
II
Тело обнаружил некий Андреас Фише.
Произошло это в четверг, ближе к вечеру. Фише навещал сестру в пригороде Диккен (конечно, она стерва, а не сестра, но родня есть родня, да к тому же ей удалось выйти замуж за весьма состоятельного адвоката) и на обратном пути пошел через парковку перед рестораном «Траттория Комедиа», остановился, чтобы пописать, и тут заметил, что в кустах что-то лежит.
