Раскаянье дьявола - Гранхус Фруде

— Третий день… — Она снова зашептала.

— Что?

— Ида попадет домой на третий день.

— Я не ставил конкретных сроков, но подумал, что не смогу держать ее у себя больше трех-четырех дней. Если бы ты не напала на след, я бы отправил тебе конкретную наводку. Я хотел, чтобы ты попала сюда. В этом был весь смысл плана.

— Эйнар Халворсен сказал… что Ида вернется домой на третий день.

— Я надеялся на то, что не понадобится больше трех дней, но, как я уже сказал, конкретный срок не назначал.

— То есть… он в этом не замешан?

— Не замешан? — Голос Вильяма стал грубее. — Еще как! Он пришел к нам в тот раз, увидел, что мама издевается надо мной, но повернулся и ушел. Поэтому я выбрал Иду, бедную несчастную Иду, чтобы Эйнар Халворсен почувствовал боль хотя бы на время. Но, как я уже сказал, я не собирался ничего с ней делать, я наивно полагал, что ей будет у меня интересно. Поэтому я установил карусель, купил книги и фильмы.

— Тебе нет прощения за то, что ты сделал с Идой.

— Что сделала деменция…

— Ты сделал с ней то же самое, что и со мной.

Он не слушал.

— Из-за деменции мама начала разговаривать и с помощницами по хозяйству, хотя, я думаю, ничего особенного разболтать она не успела.

— Ты болен.

— Я ненавидел. Когда я понял, что из-за ее лжи всю жизнь мучился чувством вины… у меня потемнело в глазах.

Гюру покачала головой и отодвинулась еще дальше.

— Ее убил потоп, мне позвонили и срочно вызвали в рейс.

Она ничего не понимала.

— Я проработал на том же корабле, что и папа, два­дцать три года. Когда на экипаж напал этот вирус, нас обоих вызвали в рейс. Но отец сошел на берег раньше, за остановку до меня. В самолете в Лекснес я сидел с тобой на одном ряду. Нас разделяли только проход между рядами и твой коллега.

Гюру замотала головой.

— Я сделал это ради тебя, Гюру.

— Ты мог позвонить мне, написать мне, просто прийти ко мне на работу! Я ведь работаю в полиции!

— Только так ты могла бы все понять. Я не хотел стать тем, кто перевернет твою жизнь, сообщив весьма странные сведения. Я хотел, чтобы ты спаслась сама. Ты заслужила это, Гюру.

— Нет, не заслужила! И мама не заслужила ту жизнь, которую была вынуждена прожить. И Ида не заслужила… — Гюру заплакала.

— Я умираю, Гюру.

— Что?

— У меня рак. Твое спасение — мой последний доб­рый поступок.

Гюру заливалась слезами.

— Я скрывал диагноз от коллег. Мне было нужно… завершить дело.

— Твой отец…

— Папа… он знал, в глубине души он все знал.

— Он бежал в горы с оружием в руках.

— Он занимается браконьерством, поэтому, завидев полицию, бросился бежать, словно за ним черти гнались.

— Медальон. Ты ведь хотел, чтобы я его увидела.

Она встала и замерла, покачиваясь на непослушных ногах.

— Не уходи, Гюру.

Что-то в его голосе заставило ее остаться.

— Какая-то часть меня умерла за все те годы, что я считал себя виновным в твоей смерти. Поэтому все так и должно произойти, Гюру. Поэтому все так закончится.

Вильям встал.

Глава 94

Рино понадобилось меньше минуты, чтобы одолжить один из автомобилей аэропорта. Ну не то чтобы «одолжить»: он проорал, что у него чрезвычайная ситуация, и пообещал кары небесные тому, кто будет чинить ему препятствия. Рино пытался отыскать номер в памяти телефона и одновременно выжимал из «Ауди» сто пятьдесят километров в час, петляя по извилистому шоссе, из-за чего чуть было не влетел в ограждение. Ему снова понадобилась помощь Томаса. Не тратя время на объяснения, он попросил коллегу связаться с участком ленсмана в Лекснесе. Он находился в трех милях от дома Вильяма Хансена.

Он несся, как сумасшедший, сначала по окруженному горами шоссе, потом вдоль моря. Иногда машина подпрыгивала на ухабах, но Рино не снижал скорости. Всю дорогу его мозг работал изо всех сил, и он вдруг осознал, насколько все в его жизни завязано на Иоакима. Потому что только благодаря расстоянию между ними и тому, что сын потребовал от него внимания, он смог сложить этот пазл.

Рино не хотел терять Иоакима, Рино не хотел терять Гюру. Нежную Гюру, скрывавшую свои глубокие раны под маской сурового полицейского. Он переехал по мосту на Гримсёй, маленький мыс из земли и скал между Вествогёем и Воганом, и разогнал «Ауди» до двухсот километров в час на прямом участке шоссе. Совсем скоро он уже был на острове Вествогёй и двигался в Вальберг. Дорога и здесь шла у подножия гор, но ландшафт был совсем иным. Широкий участок заболоченной почвы, словно каменные стены однажды расплавились, оставив за собой сухую полоску, разделявшую горы и море.

Почти сразу он увидел нужный дом. Потом боковым зрением заметил автомобиль на съезде в сторону моря. Синий внедорожник, похожий на машину Вильяма Хансена. Решение нужно было принять за секунду. Если дома никого не окажется, он потеряет драгоценные минуты, пока будет возвращаться. А если ошибется и это окажется чужой автомобиль, то тоже потеряет время. Но не так много. Рино нажал на тормоз.

Глава 95

Бесконечность моря, потоками стремящегося в другое море. Вечное слияние маленьких и больших глубин, с зарождения жизни использующихся как место погребения.

Ее сознание было не в состоянии сложить в единую картину фрагменты произошедших за последние дни событий.

Маме очень нужно было ей кое-что рассказать. В первую очередь рассказать о проповеднике, который пришел с миссионерской задачей в самый разгар предрождественского хаоса. Гюру пыталась не думать о нем, но мама постоянно возвращалась к тому дню, когда он постучал в ее дверь. Прямо перед Рождеством.

Все мы ошибаемся, и каждый из нас платит за свои ошибки. Эти слова он произнес, когда она спросила его о той встрече с матерью. Неужели ошибка заключалась в том, что он попытался обратить человека в свою веру… прямо перед Рождеством? Что-то в ней умерло, медленными волнами накатил прибой.

Она родилась в сентябре.

Глава 96

Рино показалось, что он слышит голоса, и он рванул вдоль побережья. В бухту с белым песком, лежащую между скалами. Он не стал тратить время на то, чтобы обойти по суше, побежал прямо по воде. Он добрался до другой стороны бухты, поднялся на скалу, и тут что-то заставило его остановиться: тень прямо под зелено-голубой гладью воды, всего в десяти метрах от берега. Фигура медленно тонула, плавно опускаясь в толщу воды. Распахнутые руки, ноги крест-накрест. Смирение и смерть, как у Спасителя на кресте.

— Гюру! — Рино упал на колени.

Море поглотило тень и снова стало зелено-голубым.

— Меня зовут Сара.

Он обернулся. Гюру сидела, обхватив колени руками, в маленькой расщелине в скале.

— Всю свою жизнь он думал, что я умерла именно так, — сказала она. — И сам захотел умереть так же.

Эпилог

Ида гуляла на улице, в этот раз держась поближе к дому. Мама постоянно приходила к ней — приносила еду или заглядывала в игрушечную коляску, но девочка понимала, что та за ней просто присматривает. Пританцовывая и подскакивая, Ида толкала коляску перед собой. Она была очень счастлива. Еще до того, как снег превратит скалы в маленькие иглу, папа станет таким, как все отцы. Он будет обнимать ее, сажать к себе на колени, да, даже читать ей сказки по вечерам. Она не просто это знала. Она это видела.