Раскаянье дьявола - Гранхус Фруде
Он обдумал несколько вариантов и пришел к выводу, что вызовет наименьшее подозрение, если просто последует за людским потоком.
Он снова зашел в каюту, чтобы проведать девочку. Она все так же лежала у стены, свернувшись клубком. Платье задралось и собралось на животе. Он осторожно натянул гладкую ткань так, чтобы она закрыла трусики. Девочка вздрогнула во сне, но не проснулась. Вдруг испугавшись, что она заболела, он был вынужден положить руку на ее бедро. Не горячая ли? Он стоял, ощущая шелковистость ее кожи. Сердце бешено колотилось в груди. Оно не переставало стучать с того самого момента, как он забрал ее, но сейчас ритм ускорился, голову заполнила тяжелая пульсация. Платье изменилось, девочка стала другой, остался только красный цвет.
Голое тело под красным платьицем, сморщившаяся от прикосновения кожа. Осознание того, что происходит что-то неправильное и неизбежное. Аромат, превратившийся в кисловатый запах зверя. Руки взрослого на детской коже, звуки подавляемого сопротивления. Настигший стыд и ставшее обычным обещание больше никогда этого не делать.
Глава 8
Эмилия Санде включила прогноз погоды. Возможен кратковременный дождь — в отдельных районах. Через десять минут она снова включила радио, чтобы перепроверить информацию. В глубине души она чувствовала, что с ней меряются силой. Тот бог, от которого она отвернулась, наслал на страну засуху, которая будет длиться до тех пор, пока она не упадет на колени, моля о пощаде. Ну что ж, Ему придется подождать. В любом случае дождь Сару не вернет.
Эмилия позавтракала, не обращая никакого внимания на политические новости. Но насторожилась, когда метеоролог снова зачитал прогноз безоблачной погоды. Перед ее внутренним взглядом предстало вытянутой формы озеро, которое постепенно высыхало. От этой картины ей стало не по себе, несколько минут она металась по комнате, не находя себе места, а потом поднялась на чердак. Далеко не каждый день ей хватало решимости зайти в комнату Сары, но сегодня она чувствовала в себе силы.
Открывающаяся дверь знакомо скрипнула. Маленькая белая детская кровать, шкаф у стены. В одном из углов деревянный ящик с игрушками, в другом стол, засыпанный плюшевыми мишками, куклами и другими мягкими игрушками. На стене висели детские рисунки и вышитая крестиком дорожка ее работы. Все было так, как в тот день, когда Сара пропала. Эмилия только подняла с пола некоторые игрушки. Нахлынули воспоминания. Маленькое тельце, подрагивающее от нетерпения, маленькие ручки, упрямо пытающиеся переодеть куклу. Комнату заполнили звуки — мурлыканье, песенки, бесконечная болтовня.
Эмилия глубоко вздохнула и повернулась. На короткой стене висело вырезанное из дерева распятие, когда-то воплощавшее собой главную основу ее жизни, а теперь символизирующее самое большое предательство, которое можно себе представить. Сразу же после исчезновения девочки Эмилия в ярости сорвала его со стены. Потом вернула на место — и ухватилась за надежду. И все же она не смогла смириться с тем, что произошедшее случилось по Его непостижимой воле.
— Что за циничная чушь… любое трагическое событие — часть Твоего плана заботы о нас. На самом деле никакого человеколюбия в Тебе нет, не так ли? Ты забрал у матери единственное дитя. Ни один добрый бог так бы не поступил, ни один добрый бог!
Взгляд распятого поник от стыда. Он позволил себе поверить в ложь отца о том, что его страдание — это проявление любви. Жестокое предательство. Она закрыла глаза и сосредоточилась на том, чтобы дышать ровно. Она не вернется туда, в яму своего нервного срыва.
Глава 9
Руки были не просто сложены, они были связаны, и девочка подумала, что от этого молитва станет еще сильнее. Именно так она обычно молилась, когда речь шла о чем-то особенно важном, — сжимая руки так сильно, что белели костяшки пальцев. Она должна была уповать на Спасителя. Именно это она говорила себе, свернувшись в клубок в рюкзаке, — с ней не случилось ничего такого, чего бы не желал Создатель. Поэтому ей было стыдно, что она описалась. Не потому, что она была уже слишком взрослой для подобных происшествий, а потому, что описалась она от страха. От страха и отчаянья. Сначала она молилась о том, чтобы мама пришла и забрала ее, но корабль находился уже достаточно далеко в море, так что эта мольба точно не могла быть исполнена. Просить о невозможном значит хулить Спасителя, поэтому она стала молиться о том, чтобы похититель раскаялся и отпустил ее, это все еще было возможно.
Вопреки указаниям матери она поднялась по тропинке к дороге, колокольчики и ромашки, покачиваясь, ждали, когда она их соберет. И вдруг прямо перед собой увидела сидящего мужчину. Если бы она не бросила коляску и осталась возле дома, как говорила мама, ничего бы не случилось. Поэтому она решила, что все обязательно закончится хорошо.
Ради мамы.
От работы мотора стены каюты вибрировали. И хотя она пообещала себе, что будет сильной, слезы все равно потекли по щекам. Она подумала о школьных собеседованиях, о которых рассказывал отец, а мать тихонько шепнула на ушко, что ей не стоит беспокоиться. Просто будь доброй и хорошей, вот и все, что нужно.
Мужчина входил и выходил, и когда она снова услышала, как открылась дверь каюты, то сразу же притворилась спящей. Он немного постоял, наклонившись над ней, а потом снова вышел.
Она подумала о завтраках дома, о куклах, которые обычно сидели рядом с ней. Когда отец был дома, куклам приходилось подождать, пока она позавтракает, от этого завтрак становился гораздо менее приятным.
Ворчание двигателя стало тише. Девочка поняла, что они пристают к причалу. Она попыталась встать, но руки и ноги затекли, и ей удалось только сесть на диван. Ей хотелось пить, ужасно хотелось пить. А еще ей казалось, что она сидит в гамаке, ведь стены каюты покачивались. Круглое окошко размером вряд ли превосходило тарелку, и все, что ей удалось увидеть, — голубое небо. Она встала на ноги, но пришлось ухватиться за стол, чтобы не упасть. От вида конфет ее затошнило. В этот момент она услышала резкий звук — видимо, они причалили. Девочка не знала, радоваться или расстраиваться. Возможно, это означало, что он скоро освободит ей руки и снимет ремни. Но с другой стороны, она еще никогда не была так далеко от мамы — наверное, она улетела от нее почти на Луну.
Девочка встала на носочки, пытаясь разглядеть что-то за окном, но ничего не увидела. Тогда она постаралась забраться обратно на диван, но потеряла равновесие и упала на пол. Ударилась не сильно, но все же заплакала. Она рыдала как никогда прежде, от злости и ярости, хотя из-за кляпа во рту была вынуждена глотать свои слезы. Барахтаться на чужом постельном белье было очень неприятно, но она все-таки решилась на вторую попытку и вскоре смогла разглядеть пристань и людей на ней. Многие улыбались и махали, но лишь одна женщина, примерно возраста ее матери, посмотрела на окошко ее каюты. Девочка попыталась помахать связанными руками, но снова потеряла равновесие и упала на пол. В этот раз у нее не было времени на слезы, она сразу же снова забралась на диван, чтобы попробовать еще раз привлечь внимание женщины. В этот момент снаружи послышались шаги, и она снова свернулась в клубок на диване.
Осторожно ступая, он подошел к ней и что-то достал. Все это время она думала о женщине на причале. Она ведь увидела ее? Заметила кляп во рту? Девочка начала молиться, чтобы кто-нибудь пришел и спас ее, представила себе, что люди на причале толпятся, чтобы увидеть похищенного ребенка. От этой картины ей стало страшно, ведь если они все сейчас стояли и смотрели в окошко… Нет, пусть лучше женщина с пристани поднимется на борт корабля и расскажет кому-нибудь о том, что увидела.
Шаги теперь слышались повсюду, но никто не останавливался перед дверью и не спешил ее спасать. Голоса стали громче — радостные голоса, иногда даже смех. Как они могут смеяться, когда она лежит здесь связанная и напуганная? Она почувствовала, как он коснулся руками ее плеч и коленей, а затем осторожно взял ее на руки. Она приоткрыла один глаз и похолодела от страха. В отчаянии она попыталась освободиться, но он лишь сдавил ее крепче. Сразу после этого она оказалась в кромешной темноте и тесноте. Она услышала его голос:
