Вильям Каунитц - Подозреваемые
— Условно? — закричала она. — И вы называете это справедливостью?
— Я не придумываю законы, Линда. Я слежу, чтобы они выполнялись.
Рядом с Линдой стояла переполненная окурками пепельница, было видно, что хозяйка выкидывала сигареты после двух-трех затяжек. На стуле валялась пачка сигарет и зажигалка «зиппо». Линда взяла зажигалку и поиграла с нею, щелкая крышечкой, потом прикурила очередную сигарету.
— Может, вы передумаете и мы посмотрим бумаги?
Она глубоко затянулась и загасила сигарету о край пепельницы.
— Нет.
— Вы не хотите помочь нам найти убийцу?
Линда пристально взглянула на Скэнлона.
— Я уже помогла вам в расследовании. Я обеспечила новые трупы. Людей, которых я любила. — Она расплакалась. — Это несправедливо. Условное освобождение через несколько лет. Нет и нет. Это несправедливо.
Плача, она уткнулась в подушку.
— Поплачьте, Линда, вам станет легче, — говорил Скэнлон, гладя ее по голове.
Рыдания вскоре стихли, но Скэнлон продолжал гладить ее по голове и успокаивать.
Линда резко оттолкнула его руку и села.
— Похоже, вы моя единственная надежда на справедливость.
— Расскажите мне все, ничего не упуская, потому что вы не можете знать, что важно, а что нет.
Линда опять потянулась за зажигалкой и несколько раз щелкнула крышкой, потом взяла сигарету, сделала несколько нервных затяжек и потушила ее.
— Я отдала всю мамину одежду и другие вещи благотворительным организациям, ее личные бумаги свалены в столовой. Можете посмотреть их.
— Когда вы их забрали?
— На другой день после убийства. Это были личные вещи моей матери, я не хотела, чтобы районные взломщики поживились за ее счет.
— На другой день после ее смерти? — переспросил Скэнлон. — Вам хватило духу отправиться к ней домой и все забрать?
— Говорю же, там были личные вещи.
— Что за личные вещи?
— Лейтенант, я не ваша подозреваемая. Не надо давить на меня, расспрашивая о личном. Я не хочу об этом говорить.
— Извините, иногда на меня находит.
Она поднялась и провела его в столовую, где стояли три картонные коробки. Скэнлон осторожно открыл их и стал просматривать содержимое. В одной он нашел пачки старых писем, записные книжки, альбомы с фотографиями, несколько пластинок. В следующей коробке лежали старые книги. Когда Скэнлон открыл последнюю коробку, Линда вздохнула. Там были школьные дневники и тетради.
— Мама хранила их, она гордилась своими детьми, — объяснила Линда.
— А где бумаги вашего брата?
— Все осталось в его кабинете в подвальном этаже. Там сейчас его секретарша. Я позвоню и скажу ей, что вы придете.
Она вывела его в прихожую. Скэнлон спросил:
— Почему вы разрешили мне просмотреть эти бумаги?
Линда пристально взглянула на него.
— Потому что вы — все, что у меня осталось. Сама не знаю почему, но я вам верю.
Без семи семь Скэнлон вернулся в 93-й участок. Пять долгих и нудных часов просматривал он бумаги Стэнли Циммермана. Скэнлон прошел в свой кабинет и развалился в кресле, вытянув ноги. Детективы по очереди заходили к нему. Лью Броуди сообщил, что бумаги на Эдди Хэмила готовы и он отправлен в тюремный изолятор. Кристофер рассказал, что вместе с Крошкой Биафра занимался Гарольдом Хантом. Удалось раскопать кое-что любопытное. Кристофер осекся и с тревогой спросил:
— Ты в порядке, лейтенант?
— Все нормально, я слушаю.
— Эта компания называется «Лавджой компани». Гарольд Хант работает там бухгалтером. Мы видели его.
— А Валери Кларксон?
— Мы не заходили в ресторан, наблюдали из вестибюля. Кажется, они незнакомы.
— Узнайте, кто хозяин этой компании, — приказал Скэнлон Кристоферу.
В дверь заглянула Хиггинс.
— Тут раза два звонил лейтенант Фейбл. Ничего существенного, будет на связи.
Скэнлон проглядел лежащие на столе пакеты.
— Посмотри вот это, — посоветовал ему Колон.
Скэнлон достал из пакета приглашение от ассоциации полицейских на ежегодную встречу. Вечеринка назначалась на 29 июня в 8.30 вечера. Сообщалось, что могут присутствовать женщины-полицейские и офицеры запаса.
Скэнлон проворчал:
— Что им там делать?
Ответом ему было неподдельное возмущение Хиггинс. Она тряхнула головой и вышла из кабинета.
Скэнлон взглянул на часы.
— Ну что, по домам?
— Ты уверен, что мы тебе больше не понадобимся? — поинтересовался Колон.
— Уверен, — ответил Скэнлон, не отрывая глаз от бумаг.
— Кто-нибудь хочет попробовать пиццу? — предложил Лью Броуди.
— Я! Давай ее сюда, — закричал Крошка Биафра. — Моя жена ушла с детьми на выставку Мане и оставила меня голодным.
Гектор Колон подошел к раковине и налил стакан воды. Он начал пить, но вдруг резко отбросил стакан и закричал.
Хиггинс обернулась к нему.
— Гектор, в чем дело?
Его лицо брезгливо перекосилось.
— Я проглотил таракана.
— Ну и что? — спросила Хиггинс. — Я что-то не вижу причин для беспокойства. Таракашки очень чистоплотные существа.
Кашляя и пытаясь прочистить горло, Колон недоверчиво взглянул на нее.
— Ты уверена?
— Конечно, уверена, — сказала она, с удовольствием разглядывая свое отражение в зеркале.
— Ну-ка, объясни, что ты имеешь в виду?
— Да ничего особенного, просто я подумала, вдруг это была беременная тараканиха.
— Что? Объясни, о чем это ты?
Хиггинс состроила гримасу.
— Разве ты не знаешь? Самки тараканов откладывают семь или восемь сотен яичек за раз. А твой желудок — теплое, влажное и темное место. Это будет прекрасный домик для маленьких тараканчиков. Короче говоря, ты станешь настоящим гнездом для огромной колонии тараканов, они полезут у тебя из всех пор.
— Аааааа!.. — заорал Колон, выбегая из дежурки.
— Кажется, он пошел прогуляться, — со смехом сказала Хиггинс, доставая помаду и подкрашивая губы. — Вот уж никогда не подозревала, что Гектор так болезненно реагирует на тараканов.
— Еще бы, — отозвался Скэнлон, с трудом сдерживая смех. — Ты собираешься уходить?
— Нет, мне надо составить еще одну бумагу. И вообще, судя по всему, я самый лучший работник в участке.
Хиггинс гордо удалилась, стуча каблучками.
Скэнлон занялся почтой. В первом конверте лежал фоторобот какого-то усача и протокол допроса свидетеля, видевшего, как этот человек входил и выходил из «Кингсли-Армс». Скэнлон внимательно прочитал документ и вгляделся в лицо на фотороботе. Что-то в этом лице показалось ему очень знакомым. Он попытался представить его без усов. Кто бы это мог быть? Скэнлон открыл папку с делом Галлахера — Циммерман и стал просматривать каждую страницу. Он достал фотороботы, составленные со слов свидетелей этого преступления, и поставил их перед собой. Ничем не примечательное лицо пожилого мужчины. А усач — молодой человек лет тридцати. В другом конверте был фоторобот водителя фургона, составленный по описанию Уолтера Тикорнелли. Моложавое лицо, солнечные очки, надвинутая на нос шляпа. Скэнлон вспомнил, что Тикорнелли видел водителя только в профиль.
Перед ним стояли три фоторобота, и он попытался сравнить их. Больше всего его занимал портрет старика. Он был очень не похож на остальные, тогда как два других фоторобота, казалось, изображали одного и того же человека. Он откинулся на спинку стула и устало потер глаза. Зазвонил телефон. Скэнлон поднял трубку.
— Лейтенант Скэнлон.
— Лу, это сержант Витали. Мы знакомы по Колумбийскому университету.
— Как ты, Вик?
Вик Витали выставил свою кандидатуру на пост секретаря ассоциации полицейских итальянского происхождения, но не добрал двенадцать голосов.
— Лу, мне только что позвонили из больницы Святого Иоанна. У них там один из ваших детективов. Он в невменяемом состоянии и кричит, что у него внутри тараканье гнездо. Будто бы они прогрызают ему кишки и скоро полезут наружу! Мы отобрали у него оружие.
Скэнлон фыркнул. «Я, кажется, знаю, чья это работа», — подумал он, поглядывая на Хиггинс, весело болтавшую по телефону.
— Что нам делать с этим шутником? — спросил Витали.
— Объясните ему, что это был всего лишь розыгрыш. Где он сейчас?
— Его связали и заперли.
— Задержите его ненадолго. Я сейчас пошлю за ним детектива Хиггинс.
— Хорошо, Лу. Будет сделано. Я надеюсь увидеть тебя на очередном собрании организации.
Скэнлон вышел в дежурку, рассказал Хиггинс, что произошло, и предложил ей прогуляться до больницы.
— С удовольствием, лейтенант, — ответила Хиггинс, собирая свои вещи.
Скэнлон вернулся в кабинет и взялся за работу. Теперь он просматривал копии рапортов с места убийства Стэнли и Рэчел Циммерманов. К ним прилагались фотографии «Кингсли-Армс» с сопроводительными записками, снимки спальни, где были убиты супруги. Последней лежала фотография сломанного замка от двери, ведущей на крышу. Скэнлон просмотрел снимки отпечатков каблука и ступни, найденных на крыше «Кингсли-Армс». Он заметил, что отпечаток был небольшим и узким, сравнил его со своей ногой.
