Малютка - Мола Кармен

— Хулио поехал не к Валентине. Подумай еще, Антон. Куда он мог направиться?

— Мне плевать.

— Если он так мало тебя волновал, что ж ты не пристрелил его, как Касимиро?

— Я не хотел причинять вред брату. Он с катушек слетел. С ними такое бывало. Таблетки и шлюхи их успокаивали, но тогда на это времени не было. Этот козел Хулио украл у меня фургон. Чертов ворюга. Это у него в крови.

— С такой ерундой между ног ты и детей-то не мог иметь, — сообразила вдруг Элена.

— Папаша Хулио то ли румын, то ли араб, хрен его знает. А мать была шлюхой.

— Которой ты ничего не мог дать.

— Я дал ей дом.

— Я имею в виду, в постели.

— Она была уродиной.

Антон ухмылялся. Ему не терпелось рассказать Элене подробности. Как он выбирал жертв. Как доставлял им удовольствие. Почему отпустил Валентину.

— Хочешь рассказать мне, как все было в первый раз?

Антон откинулся на спинку стула. Он только этого и ждал.

— А мне плевать. Пока не скажешь, где Хулио, мне плевать на все твои россказни.

Элена встала, показывая, что допрос окончен. Она предложила ему обмен и знала, что он это понял. Под звериной маской скрывался, похоже, совсем не глупый человек.

— Вот твоя подружка из полиции уродиной не была. Сиськи у нее ничего так.

Элена понимала, что должна оставаться холодной, невозмутимой. Антон пытался лишить ее психологического преимущества.

— Взял бы и подрочил, вспоминая ее. Но ты и на это не способен. — Элена открыла дверь. — Сообщи мне, если вспомнишь, где Хулио.

Оттолкнув Элену, в допросную влетел разъяренный Сарате. Он схватил Антона за грудки, швырнул на пол и ударил кулаком по лицу. Хрустнула переносица. Хлынула кровь. Ордуньо с Эленой кинулись оттаскивать Сарате. Антоном занялся охранник.

— Он не смеет издеваться над нами! — кричал Анхель. — Я ему не позволю так говорить о Ческе!

— Ты вообще понимаешь, что творишь? — резко одернула его Элена. — Думаешь, тебе одному плохо? Мы все любили Ческу, но нам надо сделать свою работу. Найти Хулио.

— Я говорил тебе, что он ничего не знает! Перестань давать ему повод злорадствовать!

— Антона мы нашли около областного шоссе. А фургон, на котором сбежал Хулио, был совсем в другой стороне, у национальной трассы. Не понимаешь? А если это отвлекающий маневр? Антон специально привлек наше внимание, чтобы, пока мы гнались за ним, Хулио смог вырваться из оцепления и скрыться.

Сарате промолчал. Элена была права. Ярость ослепила его, и теперь он чувствовал себя полным идиотом.

— Извините, если не вовремя, — обратилась к Элене застенчивая Кармен, дежурная из приемной. — Тут девушка пришла, спрашивает инспектора Бланко и субинспектора Сарате.

Выглянув в приемную, Сарате увидел дочь Чески. Начало и конец водоворота, в который затянуло его… коллегу? Возлюбленную? Подругу? Как ему теперь называть Ческу?

Глава 56

Рентеро обещал инспектору Бланко предоставить в ее распоряжение все необходимые ресурсы. Задержание Хулио было в приоритете, ведь он вполне мог превратиться в одного из тех неуловимых правонарушителей, о которых трубят все СМИ, ставя под вопрос компетентность полиции. Рентеро прекрасно понимал, что такой скандал мог стоить ему должности. Элену раздражало, что комиссар так беспокоится о своей карьере, но сил спорить с ним у нее не было. Она не знала, собирается Рентеро выставить Хулио преступником, то есть вторым Антоном, или отводит ему роль жертвы, кого-то вроде Малютки, но не сомневалась, что комиссар планировал в дальнейшем воспользоваться теми СМИ, которые сейчас держал в курсе расследования. Элена попросила его только об одном: пока не обнародовать преступлений, в которых была замешана Ческа.

— Интересный эвфемизм для слова «убийца». «Замешана в преступлении»! Запишу себе.

— Когда Хулио будет у нас, можешь рассказывать все.

— Когда Хулио будет у нас, а ты продолжишь строить школы для рохинджа?

— Именно.

— Элена. — Тон Рентеро изменился. Он отложил в сторону речь, которую писал для завтрашней пресс-конференции. — Настало непростое время. Я знаю, о чем говорю. Эта ночь станет первой в долгой череде ночей, когда вам будет сниться Ческа. Берегите себя. Все…

Прежде чем стать большим начальником, озабоченным лишь собственным благополучием, Рентеро был полицейским. Он по опыту знал, что нельзя вернуться невредимым из преисподней. Той самой, в которую сейчас попал Сарате. Анхель настоял на том, что сам расскажет Ребеке, как погибла Ческа.

Ребека окинула тревожным взглядом кабинет, который в течение последнего года занимала Ческа. Он так и остался обезличенным, подумал Сарате. Ни фотографий, ни милых безделушек. Все строго функционально.

— Я хотела забыть об этом, но не получается. Какой была моя мать? Я постоянно о ней думаю. По телевизору говорят, что кого-то задержали в деревне под Куэнкой. В новостях ничего толком не объясняют, но… он убивал женщин.

Завтра рано утром Рентеро даст пресс-конференцию, и фотография Хулио появится в СМИ. Та, которую нашли в доме Валентины. Она сделана много лет назад, но другой у полиции не было. А потом журналисты начнут раскапывать подробности. Кто-нибудь доедет и до Санта-Леонор. Сфотографирует ферму Колладо. Какой-нибудь жандарм рано или поздно выпьет лишнего и разболтает, что обнаружили там внутри. В наше время секретов не существует. Все станет известно: от марки сигарет, которые курил Антон, до блюд, которые готовили на ферме. Однако ничто не поможет Сарате ответить на вопрос, мучивший его точно так же, как и Ребеку: какой была Ческа?

— Она тоже стала жертвой? — со страхом в голосе произнесла девушка. — Моя мать?

Сарате пробормотал, что ее похитили, пытали, а затем убили. Ему хотелось проявить участие, но ответ прозвучал по-полицейски сухо.

— Это я виновата? — Ребека вспомнила, как отказывалась помогать следствию.

— Виноваты только похитители Чески. — Сарате и сам не очень верил в то, что говорил. — Мы установили личность твоего биологического отца. При желании ты сможешь узнать его имя; но это, конечно, не обязательно. Решать тебе.

Немного поколебавшись, Ребека все-таки спросила:

— У меня есть братья или сестры?

— Совсем маленькая девочка и два парня, близнецы. Лет семи-восьми. Вроде неплохие ребята. Лепили снеговика, а не сидели за компьютером.

Ребека впервые улыбнулась:

— Наверное, это семейное, я с техникой тоже не дружу. Даже со смартфоном еле справляюсь.

— Хочешь с ними познакомиться? Это можно устроить.

Ребека, покачав головой, снова стала разглядывать кабинет. Когда Сарате рассказывал ей о смерти Чески, она не плакала. Может, считала себя не вправе демонстрировать чувства и запрятала свою боль поглубже. Она искала в кабинете хоть что-нибудь, отражавшее личность ее матери. Диск с ее любимой музыкой, книгу, которая могла дать представление о ее вкусах, что-то из ее одежды. Для Ребеки Ческа осталась просто именем, за которым уже никогда не будет стоять реальный человек.

— Тогда в отеле во время массажа… она сказала, что любит мотоциклы. Не знаю, может, впечатлить меня хотела.

— Она любила ездить на мотоцикле и прыгать с парашютом. Водила гоночные машины, ныряла, развлекалась бейсджампингом… Старалась как можно больше получить от жизни. — Неожиданно для себя Сарате улыбнулся, рассказывая о Ческе. Впервые с тех пор, как все это началось, ему было легко говорить о ней. — Она ненавидела сидеть без дела. Терпеть не могла ложиться спать, говорила, что сон — это перерыв в жизни. Ее раздражали люди, живущие по указке. Ей нравились шумные улицы, выпивка в мадридских барах, адреналин, риск. Она не хотела цепляться за рутину, за стабильность. Предпочитала не знать заранее, какое дело достанется ее команде, куда приведет ее тот или иной путь. Непредсказуемость — вот что она ценила больше всего. Твоя мать была потрясающей женщиной, только пела ужасно. Увлекалась бразильской музыкой, все песни Каэтану Велозу знала наизусть. Ее чем-то привлекала Бразилия. Она так туда и не съездила, хотя постоянно строила планы. Если когда-нибудь поедешь в Рио, вспомни ее, сходи на пляж и искупайся в ее честь; она хотела сделать это в самом крошечном бикини, какое только найдет.