Малютка - Мола Кармен

— У него эта штука была совсем маленькая… Не как у Серафина и Касимиро и не как у Хулио. Он тряс ей перед женщиной и кричал: ну смейся теперь, смейся. А потом укусил ее за ногу.

Девочка скривилась, но не от жалости, а от брезгливости.

— Откусил от нее кусок, фу, гадость. Тогда штука у него выросла, и он сделал то же самое, что и остальные. — Малютка говорила без всякого стеснения, как если бы рассказывала о чем-то занятном.

Элена содрогнулась от мысли, что ребенок мог жить в таком аду. Детство должно быть неприкосновенным! Если встреча со злом так изменила ее сына Лукаса, то что ждет эту девочку? Когда малышка закончила рассказ о том, что видела в подвале, Элена остановила запись. Малютка улеглась на кровать, кошка пристроилась у нее под подбородком. Элене было слышно, как она урчит. Девочка пока не осознает, с чем ей пришлось столкнуться, но психологам по долгу службы придется открыть ей глаза. Объяснить, что окружавший ее мир был нездоровым. Сделать все, чтобы она смогла адаптироваться в обществе. Чтобы стала нормальной, если это еще возможно.

Глава 55

Сотрудники ОКА уже не помнили, сколько часов они провели без сна. Рейес ненадолго отключилась на обратном пути в Мадрид, но остальные не сомкнули глаз. И теперь напоминали оживших мертвецов, бледных и растерянных. Только Марьяхо и Буэндиа были заняты делом — одна за компьютером, другой в лаборатории. Ордуньо не сиделось на месте, он словно боялся, что если перестанет бродить по отделению на Баркильо, то потеряет контроль над своими мыслями. Сарате, наоборот, не вставал из-за стола с тех пор, как они приехали. Рейес видела, как Рентеро подошел к нему, положил руку на плечо, но ничего не сказал. Эмпатия никогда не была свойственна ее дяде, но в данном случае его можно было понять — слова тут не помогут.

Вернулась Элена. Она была в центре для несовершеннолетних, куда забрали Малютку. Как же звали девочку на самом деле? Слишком много вопросов осталось без ответа.

Они собрались в переговорной, и Рейес вдруг вспомнила, как впервые попала в отдел. С тех пор прошло всего несколько дней, но ей казалось, что это было давным-давно. Что Рейес, в свой первый рабочий день спросившая, где Ческа, и смутившая Ордуньо, которому пришлось с ней возиться, была уже совсем не той Рейес, которая слушала сейчас Марьяхо, успевшую выяснить кое-что новое.

— Только что звонила семье Маргариды Нунес сообщить о ее смерти. Это женщина с одной из фотографий, мы смогли установить ее личность: португалка, тридцать восемь лет. Одиннадцать лет назад пропала в Мадриде. Приехала сюда как туристка. Видимо, одинокие туристы были легкой добычей для этих извращенцев.

— А про тело ты им что сказала? — спросила Элена.

— Что мы не знаем, сможем ли его восстановить.

В комнате повисло тяжелое молчание. Сообщать такие новости всегда неприятно, но как рассказать родителям, супругам, детям, что их близкого съели?

Марьяхо вывела на большой экран еще одну фотографию. Рыжеволосая женщина, на вид лет тридцати пяти. Ее лицо на снимке, сделанном в подвале, не выражало ничего, кроме страха.

— Лусиана Петряну, румынка, пропала семь лет назад. Вышла из дома с ребенком, на прием к педиатру, и не вернулась. Ее муж, дальнобойщик, тоже румын, заявил о ее исчезновении неделю спустя, когда вернулся из рейса. Заподозрили, что это случай семейного насилия, что виновен муж, но до суда дело не дошло. Улик против него не было. Он так ничего и не узнал ни о жене, ни о дочери. Я пытаюсь разыскать этого мужчину, его зовут Григоре Николеску. Он вернулся в Румынию.

— Это ее мать. — Что-то во взгляде Лусианы показалось Элене знакомым. — Значит, никаких родственных связей с Антоном у Малютки нет.

— Антон Колладо, сорок четыре года, получил ферму в наследство от родителей, Рамоны и Дамасо, — доложил Буэндиа. — Касимиро и Серафин нигде не зарегистрированы. У них даже свидетельств о рождении нет, но похоже, они братья Антона. Думаю, им было лет по пятьдесят. Мне нужно еще некоторое время, чтобы обработать все взятые образцы. Пока что у меня есть только результаты предварительного анализа. По ним я точно могу сказать одно: следы, найденные в квартире на Аманиэль, оставлены, как мы и предполагали, этой четверкой — Антоном, Хулио и двумя братьями. Азаперонил употребляли оба слабоумных, в крови Касимиро остались следы азаперона.

— А что ты можешь рассказать о Хулио? — спросил Сарате.

— Пока ничего. Завтра будет готов анализ ДНК.

— Он жил на ферме, в отличие от своей матери, — отметил Ордуньо. — Может, Антон использовал его, чтобы заставить Валентину молчать.

— Хулио не жертва. — Ждать снисхождения от Сарате не приходилось.

— Пора поговорить с Антоном, — подытожила Элена.

Все встали и направились к выходу: пришло время заглянуть чудовищу в глаза. Только Рейес осталась сидеть на месте. Она чувствовала, что не может продолжать расследование. Все мысли были только о том, чтобы принять душ — смыть с себя запах смерти — и выплакаться.

— Я попросил проверить состав фрикаделек из «Сарко», — с улыбкой обернулся к ней с порога Буэндиа. — Но готов поспорить на пятьдесят евро, что в них найдут только лук, морковь, черный и красный перец, помидор, тмин, щепотку соли и одно яйцо на полкило фарша. Из говядины и свинины. Свинина пожирнее, она придает блюду сочности.

— Тебе официантка рецепт дала?

— Повар. Сказал, что мясо они закупают в Меркадоне.

— Спасибо, Буэндиа. Но веганкой я, видимо, все равно стану…

Антон сидел в наручниках, положив голову на стол. Заснул. Элена зашла в допросную, хлопнув дверью, но он только приоткрыл один глаз и что-то пробурчал, недовольный, что инспектор прервала его сон. Она не обратила на это внимания и спокойно села напротив. В помещении стоял едкий запах. Охранник предупредил ее, что Антон помочился в штаны, не попросив отвести его в туалет.

— Как на самом деле зовут Малютку?

Элена решила начать допрос издалека. На самом деле ее не очень интересовало, кто эта девочка, по трагической случайности попавшая на ферму. Ей было нужно только одно: чтобы Антон начал говорить и вывел ее на след Хулио. Но он молча втянул голову в плечи и снова закрыл глаза.

— Не хочешь говорить или не знаешь?

— Не знаю.

— Слышала, у тебя член совсем крошечный. И все над ним смеялись. — Она застала его врасплох. Антон выпрямился, явно оскорбленный. — Зубоскалили у тебя за спиной. Касимиро, Серафин, твой сын Хулио… все.

Антон стиснул зубы. На мгновение Элене показалось, что сейчас он осыплет ее бранью, но вместо этого он расплакался. Антон хныкал, как ребенок, пряча глаза. Это уже не спектакль, подумала Элена.

— Все над тобой смеются, да, Антон?

Он резко вскочил. Элена не подала виду, что нервничает. Она знала, что коллеги наблюдают за допросом и вмешаются, если людоед попытается на нее напасть. Однако он поступил иначе: спустил брюки и трусы и показал свой член.

— Видишь? Посмейся и ты! Кому еще интересно?! — крикнул он, выходя из себя и обращаясь к полупрозрачному зеркалу, отделявшему допросную от смежного помещения. — Вам в деревне рассказали? Куцый хер! Мне так в школе говорили. Сраный обрубок.

Антон ухватился за член и дернул его так, словно хотел оторвать. Вбежавшие охранники не дали ему нанести себе травму. Они перестегнули наручники, заведя руки заключенного за спинку стула, чтобы он не мог двигаться, и надели на него штаны. Когда его снова оставили наедине с Эленой, Антон обливался по́том. Видимо, демонстрация собственной ущербности его возбудила.

— Но есть способ сделать так, чтобы он вырос и затвердел, правда?

— Я не виноват.

— Ты и Хулио этому научил?

— Он подонок. Смылся. Бросил меня.

— Он так долго был рядом с тобой. Куда он мог поехать?

— К своей мамочке. — Антон засмеялся собственной шутке.

Элена видела, что ему нравилось быть в центре внимания. Он жаждал рассказать о своих злодеяниях, о стране кошмаров, в которую превратил ферму и где был господином. Она не доставит ему такого удовольствия.