Татьяна Степанова - Black & Red
Катя смотрела записи вместе со всеми, а вспоминала события на Узловой. Нет, прав был старший лейтенант Должиков – ВСЕ как-то не вязалось в этом деле. ЭТО дело, судя по всему, никогда не было единым, события и факты распадались на отдельные части. И если мотивом убийства Лолиты Вахиной и покушения на жизнь секретарши Надежды Лайкиной была женская ревность, то что служило мотивом убийства Вероники Лукьяновой и событий, разыгравшихся у станции метро «Новокузнецкая»?
– Катя, вам звонят, – сообщил один из оперативников.
Катя взяла трубку: ба! Драгоценный. Она говорила как ни в чем не бывало. Привет, Вадичка… Да, да, ну конечно… И я скучаю… Отпуск? Какой отпуск? Мой? А… нет, знаешь, Вадик, меня пока в отпуск не отпускают. Драгоценный на том, «немецком» конце света разозлился:
– Что-то тон у тебя того, зайчик…
– Как это «того»? – спросила Катя.
– Мечтательный больно. И лживый! Ты чем это там без меня занимаешься, а?
Катя, закончив разговор, вздохнула. Чем я занимаюсь… Смотрю видеозапись, где ни черта не поймешь, пытаюсь думать о наших убийствах, а думается все как-то о…
Мобильный запел – заиграл фокстрот из «Дживса и Вустера», который Катя недавно для себя скачала.
– Да?
– Привет.
– Здравствуй.
Мечтательный тон? Ну уж нет, самый обычный, равнодушный, подумаешь – и не ждала я вас! Я пленками занята, мыслями умными о том, как ВСЕ ЭТО РАСКРЫТЬ. А вы, дорогой, просто ночное приключение, мимолетная связь, слабость…
– Увидимся сегодня? Я вечером на сеансе.
– Женя, я… нет, я занята.
– Ах, ты занята!
Катя опешила: а это что за тон? Нервный, «рваный» какой-то.
– Кокетничаешь? – спросил Ермаков совсем уже другим тоном, более спокойным. – Конечно, теперь самое время. Убила меня.
– Как?
– Наповал. Или ночь не в счет?
Катя вдруг вспомнила, что ей говорил Деметриос. Разочарование… разочарование впереди.
– Послушай…
– Не желаю ничего слушать, буду ждать в семь на том же месте, на Никитской. Поедем в самый лучший ресторан ужинать, пить шампанское. Потом куда-нибудь в клуб танцевать. А хочешь, в Питер махнем на машине?
– Я не могу в Питер.
– Я тоже не могу. Ну и что? Ну и что с того?! – Ермаков снова повысил голос: – Я хочу тебя видеть.
В кабинет зашел полковник Гущин. Выяснять отношения при начальстве было неловко, поэтому… нет, может, и не только поэтому Катя быстро сказала:
– Ну хорошо, в семь. Тут пришли, я не могу больше разговаривать.
– Должиков только что сообщил из Склифосовского… – объявил Гущин, – он там дежурит сегодня, фигурант в себя пришел. Врачи разрешили с ним недолго побеседовать. Я еду туда.
– Федор Матвеевич, возьмите меня с собой, – взмолилась Катя. – Я там мешать вам не буду, в коридоре у палаты постою.
– Екатерина, я же предупреждал тебя и весь ваш пресс-центр: об этом деле в печать пока ни слова!
– Это не ради публикации, просто… у меня такое чувство, что этот раненый, он нам сейчас все расскажет. И все раскроется, объяснится.
Катя, как всегда, по вредной репортерской привычке своей торопилась, снова мчалась, летела впереди паровоза.
Они приехали в институт Склифосовского. Но ничего не «раскрылось», а лишь еще больше запуталось.
Фигурант по-прежнему находился в реанимации. Туда к нему пустили только полковника Гущина и старшего лейтенанта Должикова с диктофоном.
– Как ваша фамилия? – спросил Гущин.
– Карпов… Геннадий, – фигурант говорил еле слышно. Должиков в первое мгновение даже не узнал его – так он изменился.
– Вы помните, что произошло?
– Н-нет… я в больнице?
– Да, вы в больнице. На вас напали, ранили. Где вы живете, ваш адрес? – Гущин видел: беседа в любой момент может оборваться.
– Школьная 7, дом наш, еще родительский… Щербинка…
– Это Подольский район. А квартира? – спросил Должиков. – Квартира, по поводу которой вы звонили Лукьяновой Веронике… Вы помните Лукьянову?
– Она мне деньги должна, – слабый голос фигуранта окреп, – деньги за съем, я… я же вспомнил, я за деньгами поехал… встреча на «Новокузнецкой»!
– А где эта квартира? Где расположена? Адрес? – Гущин наклонился к фигуранту.
– Садовая…
– Садовая какая? Кольцо?
– Кудринская, 56, на шестом этаже. – Голос фигуранта еле-еле теплился, как огонек. – Я сдал через Интернет… Она аккуратная баба, платила хорошо, в срок… Замок только свой сразу поставила, я сначала не хотел, противился, но она семьдесят тысяч обещала… А потом месяц прошел, ни денег, ни звонка, я ездил, там дверь новая – железная, я уж хотел к участковому… Мы с женой разошлись, я в фирме работаю – инженер-электрик, квартира эта моя, двухкомнатная, родительская еще, я сдать решил на лето… пока на даче был, строился…
– Адрес пробей по-быстрому, – скомандовал Гущин, когда сестра выпроводила их из реанимации: все, достаточно разговоров, раненому нужен покой.
Катя на Садовую отправилась вместе со всеми. Решено было немедленно проверить квартиру, которую снимала Вероника Лукьянова. Дом углом выходил на кольцо. Фасад его облепляли леса: проводился косметический ремонт, укреплялись балконы, подмазывалась штукатурка.
Однако вскрыть квартиру, ключи от которой находились бог весть где (ведь дома у Лукьяновой их так и не обнаружили), оказалось не так-то просто. Пока звонили в местное отделение милиции, разыскивали участкового, связывались с ДЭЗом, приглашали понятых, потом ждали группу из отдела спецтехники, которая должна была распотрошить железную дверь, сделанную на совесть, прошло много времени.
Визг пилы, лязг металла…
Катя оглохла от этого шума. Но пенять было не на кого, она сама вызвалась, надо было терпеть, ждать.
Наконец с дверью было покончено. Открылась темная прихожая, ободранные обои. У порога и возле двери в комнату стояли оранжевые пластиковые канистры. В квартире пахло бензином.
– Осторожно, пока никому не входить. – Гущин потянул носом. – Что тут, автомастерская, что ли, на дому?
Но это была не автомастерская. Из-за плеча Гущина Катя увидела комнату: большое окно без штор (квартира на шестом этаже была угловой, и окна выходили на Садовое кольцо), стол у окна, на нем два ноутбука – оба в рабочем состоянии, их мониторы светились. На колченогой тумбочке рядом стоял какой-то темный ящик – там горела рубиновая лампочка. Это была какая-то аппаратура, и она работала – в этой затхлой пыльной комнате, где явно давно уже никто не жил.
Посреди комнаты на полу лежала картонная коробка. Гущин осторожно подошел, заглянул и изменился в лице.
– Все назад. Я сказал – назад! Не входить! Спускайтесь вниз, во двор. Должиков, звони в главк, вызывай взрывотехников. Немедленно!
В коробке были какие-то провода и еще что-то. Это Катя успела разглядеть, потом один из оперативников вытолкнул ее на лестничную клетку.
Через четверть часа во двор дома с воем въехали пожарные машины, прибыло милицейское подкрепление. И здесь, как и в Текстильщиках, двор оцепили. Но тут в довершение всего началась принудительная эвакуация жильцов из квартир.
Серые от страха лица…
Невнятные объяснения…
Катя ожидала развязки внизу вместе со всеми. Гущин поручил ей встречать группу взрывотехников подмосковного ОМОНа. Одновременно с ними во двор въехала еще одна служебная машина. Катя подумала, что это МЧС, но это были сотрудники ФСБ.
А потом час тек за часом. Начало смеркаться. Жильцы дома толпились в арке, тревожно переговариваясь между собой.
– Там взрывное устройство и при нем датчик электронный, сенсорный, – шепнул Кате Должиков. – И бензина в канистрах полно, если рванет, то ни соринки не останется целой.
Только в десятом часу с «разминированием» было покончено. Канистры вынесли все до одной. Можно было снова подняться на шестой этаж. Когда Катя переступила порог квартиры, там уже вовсю работали эксперты-криминалисты. Ноутбуками и непонятной аппаратурой занимались сотрудники ФСБ.
– Это мощное приемное устройство, ловит сигналы через спутник, – услышала Катя резюме по поводу аппарата с рубиновыми лампочками. – А с программой проблемы. Здесь система защиты, доступа к информации нет, чтобы получить доступ, надо будет еще повозиться.
Глава 33
Высоко
О том, что ее ждут «в семь на том же месте», Катя не забыла. Просто, когда она услышала фразу «там взрывное устройство», реальность стала какой-то другой. И все сразу отошло на второй план.
Обошлось…
Оперативная машина розыска подбросила Катю до дома. Было уже без малого полночь. Звонить, объясняться с человеком, который женат… А стоит ли?
Дверь подъезда, шаги за спиной. Катя обернулась.
– Ну что, спокойной ночи?
– Женя? Прости… я не смогла, нам пришлось срочно уехать по делу.
– Нам – это типам, которые были с тобой в машине сейчас?
Он стоял широко расставив ноги, нагнув голову. Катя смотрела на него, как будто видела впервые. Несколько встреч, день-ночь, та ночь. А что, собственно, она знает о нем? То, что сказал Деметриос. И то, что он сам счел нужным сообщить ей. И еще то, что она чувствует, когда он вот так близко, рядом…
