Никита Филатов - Снова майор Виноградов
— А может, его из-за сумки и грохнули?
— Версия? — уточнил Филимонов. — Агентура?
— Пока что-то около… Мысли вслух.
— Давай тогда излагай сначала… Что такое?
— Шеф, надо подписать! — В дверь просунулась встрепанная голова одного из оперативников. — И машина ждет, из таксопарка — по летней «мокрухе». Специально прислали…
— А Гришин? — Собственно, у начальника уголовного розыска имелся заместитель, достаточно толковый и честолюбивый.
— Так ведь в рейде же! По детской безнадзорности.
— Ох, точно… Больше нет никого?
— Все в разгоне. — Оперативник забрал со стола подписанные бумаги и немного ревниво покосился на Виноградова: — Так вы идете, Александр Олегович?
— Десять минут! Передай — мол, сей момент спускаюсь. Только закончу.
— Не задерживайтесь…
— Еще какие-нибудь указания будут? — Это прозвучало настолько вежливо, что десять английских лордов померли бы на месте от зависти. В ледяной тишине молодой коллега Владимира Александровича прошагал до двери, за которой и скрылся.
Оставшиеся переглянулись и не смогли удержаться от смеха:
— Одна-ако!
— Молодежь… Учить надо!
— Нет, паренек-то толковый, оботрется. И не трус.
— Толковый, это верно, — кивнул Филимонов. — Только вот уходить намылился.
— Куда — совсем?
— Нет, в управление. В «убойную» группу, к Пименову.
— Что же… обычное дело.
— А ты? Поговаривают, что тоже?
— Александр Олегович, мы же договорились… Я давал повод? — Следов веселья на лицах уже не замечалось.
— Нет, — признал Филимонов. — Все по-честному. Сколько осталось? До срока?
— Достаточно. Успеешь, если захочешь, пару выговорешников засадить в личное дело.
— Дурак! Я, кажется, тоже поводов не давал…
— Извини, шеф… Времени чуть-чуть — давай по сути?
— Слушаю.
— Так вот… Обычная история, даже зацепиться не за что. Они оба Политех закончили, там и поженились. Она сразу за кульман в контору встала, а муж — тот еще подергался: в «Рубине» что-то для подводных лодок паял, зарабатывал неплохо за счет командировочных. Камчатка, Северный флот…
— Знаю, у меня шурин ответственным сдатчиком ездил.
— Вот! И этот тоже — на рабочей сетке, наладчиком радиоаппаратуры. По пятьсот — шестьсот получал в месяц. Потом, еще в самом начале конверсии, сюда перевелся, в НИИ.
— Да? — В те времена лейтенант милиции зарабатывал едва за двести двадцать. А в институтах платили и того меньше.
— Ну, ситуация… Все-таки диплом с отличием, как я понял, — и супруга допекла: по нескольку месяцев дома нету, да еще и второго ребенка затеяли… Короче, остался здесь. Сначала еще куда ни шло, а потом сам знаешь — зарплаты нет, заказов оборонных нет, все должны друг другу. Научная работа помахала крылышками, кто пошустрее — на Запад рванул или в коммерцию.
— А он чего?
— Не каждому дано! Остался… Жена, вдова то есть, говорит, что чего-то там пытался вымудрить — куртки брал на комиссию китайские, трусы, шоколад какой-то. Пролетел, естественно!
— Долги?
— Я спрашивал. Нет! В позапрошлом году «кинули» их, пришлось даже телевизор продать, но с тех пор — нормально, никаких наездов. Она с него слово взяла, что больше никаких бизнесов и разных там гешефтов. Себе дороже!
— На что же жили-то они?
— Пенсия тещина, ну и все-таки что-то же там подкидывали иногда, чтоб народ совсем не перемер с голодухи. Потом выправилось…
— С чего бы это вдруг? Баба на панель пошла, или детишки кушать перестали?
— Ше-еф! Не надо…
— Давай без лирики, время поджимает! — Филимонов покосился на циферблат.
— Хорошо. Короче, халтура нашлась. Прямо под боком, в их собственном институте: студия кабельного телевидения. Организовал какой-то жучара, у меня фамилия записана, — бывший замдиректора по режиму. Целый этаж арендовали, называется «Петровест-студио». Покойный там декодеры собирал, это такие штуки, которые…
— Я знаю, у меня у самого стоит. Раз в квартал меняют.
— Точно! Деньги появились — не так чтобы много, но хоть из нищеты начали выползать… Все вроде наладилось, но, со слов вдовы, с месяц назад он чего-то задергался. Планы какие-то непонятные начал строить, все намеками… Впрямую ничего, но уверял, что скоро заживут по-новому, пусть, дескать, шубу себе присматривает! Насчет «Москвича» в «Рекламу-шанс» звонил, по объявлению.
— Это уже интересно. Наследство? Или что-нибудь в этом роде? Впрочем, жена бы знала.
— Она даже друзьям звонила, точнее — женам их, с которыми контачила, наводила справки… Никто ничего! А муж только вид на себя напускал, как у Монте-Кристо. Обещал, что скоро!
— Какие-либо разговоры телефонные? Новые связи?
— Нет, она говорит, что не было… Я на всякий случай выписал всех друзей-приятелей, побеседую.
Филимонов одобрительно кивнул:
— Еще ЧТО?
— Пока все… Попросил ее быть на связи, если что-то проявится. Объяснил, что могут ситуацией воспользоваться, проходимцев-то много — запросто одинокую вдову окрутят, если узнают, что она с деньгами. Придумают какой-нибудь долг несуществующий или что доллары на время покойному давали. Пусть, короче, молчит в тряпочку, пока не затихнет все.
— Толково! — Пронзительно заквакал местный телефон, и начальник розыска поднял трубку: — Да, слушаю. Скоро… сейчас иду. Ничего, подождет!
— Я, собственно, закончил.
— Яс-сно… Мысли есть?
— Не знаю. Возможно, конечно, что кто-то узнал о получении суммы, проследил, попытался ограбить… Убить убил, а обшмонать не успел? Не знаю! Мало похоже.
— Хорошо, продолжай по плану. Про тревогу знаешь?
— Предупредили.
— Еще, наверное, смотр будет. На всякий случай подготовься. Все, пошли!
Пропустив Виноградова вперед, Александр Олегович двинулся из кабинета.
Сквозило. За окном собирался дождь.
* * *Следующий день начался еще ночью. Точнее — ранним до неприличия утром, около половины шестого, когда Владимир Александрович поднял-таки трубку.
— Володя, ты?
— Я… хотя лучше бы, чтобы нет! — отозвался на знакомый голос дежурного Виноградов.
— Тревога. Давай в отдел.
— О-хо-хо… Понял. Насчет транспорта как?
— Шутишь, — констатировал собеседник. — Вставай, проклятьем заклейменный! Звони Ефимчуку…
— Будь здоров, до встречи!
Владимир Александрович встал и, не зажигая света, выбрался в гостиную. Прихватив параллельный аппарат, набрал по записной книжке номер и испортил настроение следующему в цепочке оповещения бедолаге.
— Сколько времени? — На пороге, щурясь от электрического света, стояла не слишком одетая жена.
— Рано. Спи!
— Все в порядке?
— Обычный дурдом. Я ведь говорил вчера, нет?
Верная боевая подруга смогла наконец различить стрелки на циферблате, вздохнула и скрылась обратно, в уютную темноту.
Сборы, включая подобие завтрака, заняли четверть часа. Транспорт, с учетом непопулярного времени суток, двигался по городу редко, но быстро, поэтому Владимир Александрович прибыл к месту службы отнюдь не в последних рядах.
— Вооружаться?
— А у тебя не на постоянке?
— Нет! — Он получил табельный «Макаров», положенное количество патронов и противогаз. — А это на кой? Он же с дыркой.
— Тих-хо… Учения общегородские, штаб ГУВД проводит — по гражданской обороне. Понял? Проверяющие наверху уже.
— Нет вопросов! — Обо всех неожиданных тревогах милицейский народ, как правило, оповещался заблаговременно: действительно, ну кому нужно потом получать по шапке за реальную боеготовность подразделений. И время для подобного рода мероприятий выбирали такое, чтобы уже и транспорт ходил, потому что ни один головастый чин так и не придумал, каким образом по тревоге доберется обычный сержант в три часа ночи из общежития на Ржевке до, скажем, Купчина… Теоретически, можно было остановить любого частника, но на практике такое удавалось нечасто, да и то в основном по пьянке. У ряда сотрудников телефонов дома по разным причинам не было, поэтому они по таким случаям оставались ночевать в кабинетах: процент явки согласно нормативам должен был соблюдаться неукоснительно.
— Здорово, Виноградов! Пожрать захватил?
— Немного. — Владимир Александрович продемонстрировал полиэтиленовый кулек. — Яйца, шпроты, хлеб…
— Во, сразу видно — старый кадр! — Пузатенький участковый с малиновым отпечатком дивана на щеке потрепал товарища по несчастью по плечу. — Заходи, мы чай заварили только что.
— Сейчас, только шмотки приготовлю. Чтобы сразу потом переодеться…
Нет зрелища более жалкого, чем строевой смотр в оперативном подразделении. Если патрульно-постовая служба еще куда ни шло, то вид построенных во внутреннем дворе сыщиков вызывал в памяти героические картинки из жизни прорвавшихся наконец к своим воинов-окруженцев. Также на ум приходили отловленные дезертиры и в меньшей степени — клоуны-общественники.
