Никита Филатов - Снова майор Виноградов
— Это которые квартиры охраняют? Сигнализация?
Виноградов хмыкнул:
— У меня приятель ЛИТМО закончил, Институт точной механики и оптики… Так вот, его всю жизнь при первом знакомстве просили с очками помочь.
Бармен расхохотался:
— Простите, я в ваших структурах не разбираюсь!
— Да мы в них сами иногда не разбираемся… Нет, сейчас просто создали при ОВО команды специальные — по охране казино, валютников, кабаков… Они с оружием официально, на связи с ГЗ.
— С кем?
— С группами захвата, которые по тревоге ездят.
— Дорого?
— Прилично. Но не смертельно! Главное, все официально, безналом — и не с прибыли, а на расходы относится.
— А сверху что?
— Ну, кое-что, конечно, надо заплатить, чтобы без лишней волокиты, но… Я подскажу кому, когда и сколько.
— Надо обдумать!
— Обдумайте.
Оба понимали, что интерес тут обоюдный, поэтому обсуждение приняло несколько неожиданный оборот.
— Кстати… — последний раз процарапав ложкой глиняное донышко, закончил трапезу Виноградов. — Кстати! А вы не думаете, что всю эту кутерьму как раз и затеяли те, кто хотел вам, так сказать, охрану предоставить? Те, кто наведывался с предложениями? Так что с решением не тяните…
— Я попробую определиться. Но вряд ли это связано. Резать человека, только чтобы у меня появились проблемы?
Собственная версия и у Владимира Александровича вызывала сомнения, но последнее слово он оставил за собой:
— Гражданина могли и случайно пришить, под горячую руку.
— Не знаю… К сожалению, существует огромная масса более простых и дешевых способов, чтобы объяснить коммерсанту, что им недовольны.
Со стола незаметно исчезла посуда, и Виноградов опять разложил привычную милицейскую канцелярию.
— Еще чего-нибудь?
— Нет, благодарю! Все изумительно вкусно, но достаточно. И пить тоже больше не будем, хорошо? Разве что кофе попозже.
— Как скажете.
В дальнем углу появились две посетительницы, еще один клиент, мужчина командировочного вида, уже рассчитывался. Виноградов и не заметил, когда супруга хозяина успела его обслужить.
— Вы, я смотрю, пользуетесь популярностью!
— Стараемся. На одной пицце, конечно, и бутербродах не особо развернешься, но…
— Что у вас за контингент?
— Днем — разные люди, но в основном из окрестных контор. Тут, в нашем углу, вы видели — институт научно-исследовательский, бывшая «оборонка». Столовая их давно закрылась, вот и ходят.
— Инженеры, что ли? — Странно, при нынешних окладах у не добитых еще перестройкой «карандашей» денег должно в обрез хватать на кашу да чай без сахара.
— Почему? Половина НИИ в аренде, под всякими фирмами. Компьютерщики, торгаши, «металлисты»… Кабельное телевидение, два магазина. Некоторые, конечно, у себя, в микроволновках готовят или кофеином накачиваются, но и нам хватает.
— Понятно. А вечером?
— Тоже своя специфика…
— Черные? Дети гор?
— Нет, упаси Господи! Из театра приходят, после спектакля артисты. Потом компания одна, которая рядом с метро торгует, на «секонд хэнде»… Ваши часто заезжают — из отделения, потом районные ребята из ОБЭП.
— Бандиты…
— А что им тут делать? Скучно, девок нет. Хотя, конечно, появляются, но редко.
— Платите?
Хозяин сделал вид, что не расслышал вопроса.
— Нет, я ведь только к тому, что не было ли проблем с «крышей»? Какие-нибудь недоразумения…
— Нет, с этим все нормально. Кофе?
— Попозже. Спокойно у вас обычно?
— Да, в общем-то. Поэтому и обходились одним Вадиком. — Виноградовский собеседник покосился в сторону тамбура, где положено было находиться охраннику.
— Но случалось?
— Как же без этого? Народ нервный, пить не умеют… В основном, правда, просто скандалят, но и ручками-ножками тоже! Такого, как вчера, — не помню, прямо психоз какой-то… Озверели.
— Может, в еду чего-нибудь подсыпали? — сделал намек на не слишком элегантную шутку Владимир Александрович. В голове его роились смутные образы кота Леопольда и нахлебавшихся допинга эсэсовцев из древней комедии про войну.
— Нет, я спрашивал Дину… Все ели разное, кто-то вообще только пил. Я попробовал потом из открытых бутылок — ничего особенного! А газ… Газ какой-нибудь, он на всех бы подействовал.
— Тоже верно. — Ясно было, что бармен проблему обдумал всерьез и версию с психотропными веществами можно отбросить как отработанную. — А с чего началось-то?
— Да не видел я! — Это было сказано так, что Виноградов сразу же почему-то поверил. — Как раз нагнулся, чтоб тарелки бумажные вытащить, новую упаковку… Башку поднимаю — стул летит! Прямо в витрину. Из того угла, между прочим, в котором покойник сидел.
— Он, что ли, кинул? — удивился Владимир Александрович.
— Нет, скорее уж тот, который потом Вадика вырубил, — нахмурил лоб свидетель. — Их трое было, по-моему, они и завелись.
— К убитому пристали?
— Нет вроде… Там вон, рядом, сидели клиенты — здоровый такой и еще один. Между ними и завязалось.
— А убитый-то с кем был?
— По-моему… По-моему — вообще сам по себе.
— Та-ак… — Виноградов помолчал, пытаясь переварить полученную информацию, но внезапно понял, что позитивно рассуждать мешает ощущение сытости. Хотелось спать, и на ум пришла любимая поговорка его первого милицейского начальника: — Голодный волк быстрее бегает…
— Это вы о чем?
— Так, мысли вслух… Как насчет кофе?
— Без проблем. Диночка-а!
Прихлебывая огненно-терпкую, густую жидкость, Владимир Александрович попытался начать с другого конца:
— Вы убитого не запомнили тоже?
— Почему — тоже? — бармен не сразу сообразил, что Виноградов имеет в виду охранника. — A-а! Почему не запомнил? Запомнил.
Это было уже неплохо.
— Ну-ка, ну-ка! Постоянный, что ли?
— Не-ет… Знаете, я сразу клиента определяю — с порога. По одежде, поведению, как идет…
— Интере-есно.
— Это моя работа. Основа, так сказать, благосостояния. Как для таксиста или сутенера… простите.
— Ничего-ничего! И какое он произвел впечатление?
— Видите ли, он произвел впечатление человека, попавшего в кабак случайно. То есть он или вообще никогда в подобных заведениях не был, или был так давно, что успел забыть…
— Да ну?
— Он вошел, во-первых, очень неуверенно, что ли… Остановился посредине зала. Я даже подумал, что сейчас развернется и уйдет, хотел уже навстречу выскочить, проводить за столик.
— А у вас за столики подают?
— Когда как… Он, например, сначала к стойке все-таки подошел. Поздоровались, я сразу же начал с ним разговоры разговаривать…
— На тему?
— Да ерунда всякая: добрый день, что могу предложить? выпить, покушать? присаживайтесь, пожалуйста, сейчас обслужим…
— А он?
— А он уже, оказывается, здорово выпивши был! Не то чтобы в хлам, но порядком.
Виноградов старательно слушал, пытаясь не переспрашивать.
— Я ему в уголке место показал, там как раз освободилось. Принес, чего просил… — Бармен вытащил из брючного кармана потрепанную записную книжку, листнул ее и, найдя нужное, поучительно поднял вверх указательный палец: — Вот ведь что интересно! Заказал самую дорогую пиццу, салат из кальмаров, тоже самый дорогой, — и коньяк французский!
— Тоже самый дорогой? — не удержался Виноградов.
— Да!
— Вы посоветовали? — понимающе кивнул оперативник. По-человечески, это было вполне понятно — грех не раскрутить пьяного, в этом весь смысл кабацкой стратегии.
— Нет! — торжествующе разочаровал его хозяин заведения. — Сам попросил… Сомневаетесь?
— Ну-у…
— Я тоже засомневался. Поэтому вежливенько так объяснил, что у нас такой порядок, что сначала оплата, потом уже…
— Он заплатил?
— Без звука!
— Долларами?
— Почему? Рублями… — Владимиру Александровичу показалось, что недоумение собеседника искреннее. — Сдачу не взял!
— А доллары вы у него видели?
— Да я вообще сомневался, что у него деньги есть!
— Почему?
— Вид был не такой, я же говорю… Не наш клиент, скорее для пельменной какой-нибудь или столовки: костюмчик барахольный, галстучек. Сумка из дерьматина!
Последнее слово бармен выговорил с наслаждением, отдавая предпочтение смыслу перед грамматикой.
— Сумка?
— Ну да… Через плечо, на ремешке.
— Точно? Опишите ее: цвет, размеры… — Это было несколько неожиданно, но, оторвавшись от писанины, Виноградов на всякий случай пояснил: — Это для опознания надо, чтоб родственникам вернуть.
— А чего описывать? Такая черная, с кармашком. На молнии.
— Что внутри? Может, он открывал при вас, нет?
— Нет. На пол поставил, по-моему…
Насколько помнил Владимир Александрович, никакие сумки с места преступления не изымались. Противореча сам себе, он все-таки поинтересовался:
