Карин Фоссум - Не оглядывайся!
Он вписал это в темное поле и немного подождал, но ничего не произошло. Встал. Достал из кувшина, стоящего на подоконнике пакетик с леденцами «Король Дании». Все было бесполезно. Вдруг он почувствовал, что совесть больше не беспокоит его. Он прошел через кухню в гостиную, к книжным полкам, где стоял телефон, полистал каталог, в разделе «Компьютерное оборудование» нашел номер и набрал его.
— «Ра Дата». Вы говорите с Сольвейг.
— Речь идет о запароленной папке, — пробормотал он. Решимость исчезла, он чувствовал себя ребенком и одновременно вуайеристом. Но поворачивать назад было уже слишком поздно.
— Вы не можете открыть папку?
— Э, нет. Я забыл, где записал пароль.
— Я боюсь, консультант уже ушел. Подождите немного, я узнаю.
Он так сильно прижал трубку подбородком, что у него заболела мочка уха. В трубке он слышал гул голосов и звонки телефонов. Он посмотрел на бабушку, которая читала газету через увеличительное стекло, и подумал, что Анни должна была бы знать об этом.
— Вы на линии?
— Да.
— Вы далеко живете?
— У поворота на Люннебю.
— Тогда вам повезло. Он может зайти к вам по дороге домой. Скажете точный адрес?
После этого он сидел в комнате и ждал, а сердце колотилось в груди. Он раздвинул занавески, чтобы сразу же увидеть, когда автомобиль въедет во двор. Ровно через двадцать минут возник белый «Кадет Комби» с логотипом «Ра Даты» на двери. Удивительно молодой парень вышел из машины и неуверенно посмотрел на дом.
Хальвор выбежал открыть дверь. Молодой системщик оказался приятным парнем, толстым, как булочка на топленом сале, с глубокими ямками на щеках. Хальвор поблагодарил его за хлопоты. Вместе они прошли в комнату. Системщик открыл чемодан и вынул оттуда пестрые таблицы.
— Числовой код или слово? — спросил он.
Хальвор залился краской.
— Ты даже этого не помнишь? — удивленно спросил он.
— У меня так много разных, — пробормотал он. — Я поменял его между делом.
— Какая папка?
— Вот эта.
— «Анни»?
Он не задавал лишних вопросов. Всем работникам фирмы преподавали основы профессионального этикета, кроме того у него были большие амбиции. Хальвор отошел к окну и стоял там с горящими щеками, стыдясь, нервничая, борясь с сердцебиением. За спиной он слышал щелканье клавиш, быстрое, как стук далеких кастаньет. Больше ни звука, только дробь и кастаньеты. Через какое-то время, показавшееся ему вечностью, системщик наконец поднялся со стула.
— Вот и все, парень!
Хальвор медленно обернулся и посмотрел на экран. Взял ручку, чтобы подписать счет.
— Шестьсот пятьдесят крон? — прошептал он.
— За час работы, — улыбнулся компьютерщик.
Дрожащими руками Хальвор поставил подпись на пунктирной линии в самом низу листка и попросил, чтобы счет прислали по почте.
— Это был числовой код, — улыбнулся эксперт. — Ноль-семь-один-один-девять-четыре. Дата и год, не так ли? — Его улыбка становилась все более широкой. — Но явно не дата твоего рождения. В таком случае тебе было бы не более восьми месяцев!
Хальвор проводил его, поблагодарил, вернулся в комнату и сел перед экраном. На горящем экране был новый текст:
«Please proceed».
Он почти рухнул на клавиатуру; сердце по-прежнему стучало очень сильно. Текст высветился перед ним, и он начал читать. Ему пришлось облокотиться на стол. Что-то произошло, Анни записала это; наконец, он это нашел. Он читал, широко раскрыв глаза, и переполнялся ужасом.
* * *Бьёрк насытил свою кровь ударным количеством алкоголя.
Пес все еще сидел с высунутым языком, терпеливо дыша и моргая. Бьёрк с трудом привстал, поставил флягу на ледяной пол, пару раз икнул и выпрямился. После чего мгновенно упал на стену, раскинув ноги. Пес тоже поднялся, посмотрел на хозяина желтыми глазами. Два-три раза взмахнул хвостом. Бьёрк неуклюже потянулся за револьвером, который застрял в тесном кармане, достал его, взвел курок. Он все время глядел на собаку, слыша, как скрипят его собственные зубы. Внезапно он покачнулся, рука опустилась, но он усилием воли все же поднял ее и спустил курок. Помещение наполнилось грохотом. Череп разлетелся. Его содержимое брызнуло на стену, несколько капель попало собаке на морду. Эхо выстрела медленно гасло и превращалось в далекий гром.
Собака рванулась, пытаясь убежать, но поводок был привязан крепко. После многочисленных попыток она, наконец, устала. Сдалась и завыла.
* * *Галерея находилась на тихой улице, недалеко от костела. Перед дверью стоял довольно старый серо-зеленый «Ситроен», с «раскосыми» фарами. Как глаза китайца, подумал Сейер. Автомобиль был довольно грязный. Скарре подошел к нему и осмотрел внимательнее. Крыша была чище, чем все остальное, как будто что-то долго пролежало на ней.
— Никакого чехла для лыж, — прокомментировал Сейер.
— Его недавно убрали. Вот следы от креплений.
Они открыли дверь и вошли. Пахло почти так же, как в прядильне фру Йонас — шерстью и выделкой — и немного смолой от балок под крышей. Из угла на них глядела камера. Сейер остановился и посмотрел в объектив. Везде лежали большие стопки ковров, наверх вела широкая каменная лестница. Несколько ковров лежали, расправленные, на полу, другие висели у стен, перекинутые через балки. Йонас спустился к ним по лестнице, одетый во фланель и бархат: красный, зеленый, розовый и черный цвета оттеняли его черные кудри и намекали на страстную натуру. И при всем этом он излучал мягкость и благодушие. Этот человек научился скрывать свой бурный темперамент. Темные, почти черные глаза глядели дружелюбно — маска продавца, готового во всем идти навстречу клиенту.
— Ну, — сказал он мягко, — заходите-заходите. Вы решили купить ковер, не так ли?
Он протянул руку, как протягивают близким друзьям, которых давно не видели, и потенциальным обеспеченным клиентам, ценителям ковров. Узлов. Красок. Узоров с религиозной символикой. Знаков жизни и смерти, побед и гордости, которые можно постелить под обеденный стол или перед телевизором. Прочные, уникальные.
— У вас тут хорошо, — прокомментировал Сейер, оглядевшись.
— Два этажа плюс чердак. Поверьте, пришлось вложиться по-крупному. Раньше тут все выглядело совсем иначе. Все было грязным и серым. Но я хорошенько все отчистил, покрасил стены, а больше ничего фактически и не пришлось делать. Это старый дом, раньше он принадлежал зажиточной семье. Пожалуйста, следуйте за мной.
Они поднялись по лестнице и оказались в офисе, который, по сути, был огромной кухней со стальными скамьями и плитой, кофейником и маленьким холодильником. Скамейки были отделаны кафельной плиткой с опрятными голландскими девушками в капорах, мельницами и жирными переваливающимися гусями. Древние медные чаны со старыми добрыми вмятинами свисали с балки. У кухонного стола был округлый край и латунные защитные уголки, как на старой шхуне.
Они расселись вокруг стола, и Йонас сразу же разлил по бокалам темный виноградный сок, извлеченный из холодильника.
— Что стало со щенками? — поинтересовался Скарре.
— Я оставил Гере одного, остальные два уже обещаны. Так что вам остается только кусать локти. Чем я могу вам помочь? — улыбнулся он и пригубил сок.
Сейер знал, что его дружелюбие продержится недолго; скоро, очень скоро оно улетучится.
— Мы просто хотим задать несколько вопросов об Анни. Боюсь, что нам придется пройтись по кругу еще несколько раз. — Он осторожно вытер уголки губ. — Вы подобрали ее у перекрестка, так?
Тон, которым был задан вопрос, намекал на то, что его прежние утверждения поставлены под сомнение. Йонас удвоил бдительность.
— Все было так, как я вам рассказывал, и потом тоже.
— Но вообще-то она хотела пойти пешком, не так ли?
— Что вы сказали?
— Вам было сложновато уговорить ее сесть в автомобиль, как я понял?
Глаза Хеннинга сузились еще больше, но он пока сохранял спокойствие.
— Вообще-то она хотела пойти пешком, — продолжал Сейер. — Она отклонила ваше предложение подвезти ее. Я прав?
Йонас внезапно кивнул и улыбнулся.
— Она всегда так делала, была очень скромной. Но мне казалось, что глупо идти до Хоргена пешком. Это же очень далеко.
— Так что вы уговорили ее?
— Нет, нет… — Он быстро покачал головой и переменил положение на стуле. — Я ее заставил уступить. Некоторые люди так устроены, что их обязательно надо подтолкнуть.
— Значит, нельзя сказать, что она не хотела садиться в ваш автомобиль?
Йонас совершенно отчетливо услышал: полицейский выделил голосом слова «Ваш автомобиль».
— Анни была такой. Можно сказать, упрямой. С кем вы разговаривали? — вдруг спросил он.
— С сотнями людей, — быстро ответил Сейер. — И один из них видел, как она садилась в автомобиль. После долгой дискуссии. Вы фактически последний, кто видел ее в живых, поэтому мы ухватились за вас, логично?
