Алексис Лекей - Дама пик
– Я не делаю ничего противозаконного. Никто не будет меня доставать, – возразил Жюльен, не открывая глаз. – Оставьте меня в покое. Для начала, я больше не Жюльен, а Жюли. Скоро у меня будут официальные документы.
– Нет, ты их не получишь. И тюрьма, в которую тебя отправят, не будет женской. Рассказать подробности?
– Вы не можете так со мной поступить!
– А это буду не я, а те, кто примет у меня дело. Им известны все твои мелкие гешефты, и они пока тебя не трогают, поскольку знают, что ты под моей защитой. Но стоит мне отвернуться, и им с лихвой хватит поводов, чтобы закрыть тебя на несколько месяцев. Погиб полицейский, Жюльен, и никаких поблажек не будет.
– Вы не можете так поступить, – повторил он, резко повернувшись к Мартену. – Вы не имеете права.
Две слезы скатились с его ресниц по худым щекам.
– Если Носика буду брать я, у него есть шанс остаться в живых. То есть ты ему окажешь услугу. А он перестанет пакостить окружающим.
Похоже, эта идея заставила Жюльена призадуматься.
– Есть одна девушка. Кристель.
– Одна из его девиц?
– Ну да. Бывшая, точнее. Она ушла с панели. В последнее время работала в “Филе”. В том баре, где и я. У нас были хорошие отношения. Я догадался, что она вкалывала на Йосика. По некоторым намекам. Это еще понять нужно было, но я понял.
– Сегодня вечером она придет?
– В том-то и дело, что нет. Она не появлялась уже две недели.
– Ушла без предупреждения?
– Просто не вышла на работу, и все.
– Думаешь, вернулась на улицу?
– Если Йосику нужно бабло, он мог прийти за ней и снова отправить на панель. Или она сбежала.
Мартен посмотрел на Жюльена. Парень выглядел изнуренным и напуганным.
– Если тебе еще что-то известно, советую сказать мне прямо сейчас, – произнес Мартен. – Потом будет поздно.
– Я больше ничего не знаю. – Жюльен широко раскрыл глаза, чтобы продемонстрировать свою искренность. – Клянусь.
Выйдя на улицу, Мартен поднял голову к серому небу. И это его спасло. Дубинка, утяжеленная свинцом, должна была раздробить ему затылок, но вместо этого скользнула по голове там, где волосы были густыми, что заметно самортизировало удар.
Он упал вперед, расшиб лицо о дверцу собственной машины, а потом сполз вниз, в сточную канаву, между дном автомобиля и бордюром, где прохожие не могли его увидеть.
В этот момент на углу улицы уборщик открыл кран. Ледяная вода хлынула в канаву и, неся весь мусор и хлам, добралась до Мартена, обрушилась ему на голову, затопила лицо и затылок, промочила одежду, завалила его пластиковыми пакетами, собачьим дерьмом, пивными банками и прочей разнообразной дрянью.
Глава 28
Вторник, час дня
Первое, что Мартен подумал, придя в себя: он все еще в больнице и не покидал ее с конца лета. А остальное – возвращение домой, жизнь с Марион, поиски убийцы, отстранение от расследования, то есть все, что он пережил после лета, – только сон, густо нашпигованный кошмарами. Он открыл глаза.
Перед глазами у него болтались три торчащие в разные стороны розовые сосиски. Беспрерывно повторялись назойливые звуки: “Сколь-ко-паль-цев. Сколь-ко-паль-цев”. На заднем плане в полутьме плавали овальные розоватые формы. Гигантские ломти вареной колбасы?
Чтобы избавиться от этого колбасного кошмара, Мартен снова закрыл глаза. Но звуки никуда не делись. “Сколь-ко-паль-цев?” У него что-то спрашивали. Он прошептал “Три”.
Бубнеж прекратился, и Мартен испытал такое облегчение, что на глаза навернулись слезы. Оказалось, поторопился, потому что вопросы возобновились. “Как вас зовут? Как вас зовут?”
Ему снова пришлось собрать в кулак все оставшиеся силы.
– Мартен, – еле слышно произнес он и замолчал.
Голос стих, розовые овалы перестали плавать в воздухе и прикрепились к более или менее ярким штукам – одежда, это была одежда, – а потом превратились в лица. Незнакомое лицо. Второе – более узнаваемое. Лицо Фурнье.
Мартен осознал, что у него жутко болит голова. Он попытался поднять руку, чтобы пощупать затылок, но застонал от боли. Возле него засуетились, что-то впрыснули в пластиковый пакет с прозрачной жидкостью, который болтался у него над головой.
Боль отхлынула, но до конца не исчезла. Рядом кто-то заговорил на повышенных тонах. Он не мог ухватить смысл ссоры, но явственно ощущал ее вибрации. В конце концов он понял, что Фурнье хочет расспросить его, а врач этому противится. Классическая ситуация.
Он поднял левую руку. Звуки стали тише. Лица склонились к нему.
– Не знаю кто, – пробормотал Мартен.
– Что-что? – переспросил Фурнье.
Мартен пытался сообразить, в чем проблема. Он ведь выразился яснее ясного. Он снова собрал все силы.
– Не знаю, кто это сделал, – повторил он.
Заговорил врач, и Мартен на этот раз понял его.
– А теперь оставьте его в покое, ему нужно отдохнуть. Пусть он отдохнет, – повторил врач.
Мартен закрыл глаза и опять уплыл. Через несколько минут он снова открыл глаза. Окна были черными. Стояла ночь, голова по-прежнему болела, но боль была терпимой. Наверное, он даже сможет привыкнуть к ней. Он осторожно поднял левую руку и завел ее назад, чтобы пощупать голову. Она была забинтована. Он провел пальцами рядом с повязкой и удивился, что кожа гладкая, словно мрамор. Ему сбрили волосы.
Зрение неожиданно прояснилось, и он увидел справа от себя телефон. Он протянул руку, сумел схватить и подтянуть его к себе.
Но трубка выпала и разбилась на полу, из нее высыпались батарейки.
Среди перекрученных проводов Мартен разглядел кнопку вызова, и ему удалось на нее нажать.
Вошел белый халат, посмотрел на мониторы и, следуя за взглядом Мартена, наклонился и собрал осколки телефонной трубки.
– Мне нужно сообщить домашним, – сказал Мартен.
– Полагаю, им уже сообщили, – ответил белый халат, – но могу проверить, если хотите. А пока постарайтесь не двигаться.
– Что со мной? – спросил Мартен.
– У вас произошло внутричерепное кровотечение. Его удалось остановить. Тем не менее пришлось вам сделать вентрикулярное шунтирование, чтобы избежать опасности внутричерепной гипертензии и компрессии ствола головного мозга, которая могла вызвать сбои в управлении дыхательной функцией.
Мартен попытался зацепиться за пляшущие в голове слова. Компрессия… Управление дыхательной функцией… Вентрикулярное…
– И поэтому у меня болит голова?
– По всей видимости, – подтвердил халат. – Но скоро станет полегче. Благодаря шунтированию.
– А что такое шунтирование?
– Дырка.
– Мне проделали дырку в черепе? – изумился Мартен.
– Нет, – не согласился мужчина. – Две. Но очень маленькие. И они быстро закроются. Вам сильно повезло.
– Ну да, – сказал Мартен. – Из-за двух дырок в голове?
– Нет, – возразил мужчина. – Потому что ледяная вода, скорее всего, спасла вам жизнь.
– Какая ледяная вода? – не понял Мартен.
Тот пожал плечами:
– Из канавы, в которой вас подобрали пожарные.
Мартен мгновенно вспомнил все. Жюльен. Он допросил его и вышел на улицу. Искал Носика. Судя по всему, Носик нашел его первым. Нет… Носик его не искал. Он явился к Жюльену.
– Я должен известить полицию, – заволновался Мартен. – Комиссара Фурнье. Он только что был здесь.
– Вам нужно отдыхать, – покачал головой мужчина. – Вы после операции.
– Мне необходимо поговорить с Фурнье. Вопрос жизни и смерти.
Врач вздохнул.
– Пойду узнаю, – сдался он. – Только не волнуйтесь.
Вечер вторника
О том, что Мартен в больнице, Жаннетте и Ландовски сообщил Оливье. Ему что-то говорили о переломе черепа, однако он не успел проверить эту информацию.
Хорошо, Жаннетта сидела, потому что даже сидя почувствовала, как от потрясения подкосились ноги. Она схватила сумку, скатилась по лестнице и побежала к машине.
Машина рванула, визжа шинами, а Жаннетта сражалась одновременно с коробкой передач, стеклоподъемником и мигалкой.
– Все будет нормально, – повторяла она, устремляясь по полосе общественного транспорта на улице Риволи, – им занимаются профессионалы. Он выкарабкается, как всегда.
Она едва не сбила велосипедиста на углу улицы Рамбюто, задела такси и проскочила между двумя грузовиками, содрав краску со своего зеркала заднего вида о борт одного из них.
Мартен уже лежал не в реанимации, его перевели отделение “общей нейрохирургии, патологии основания черепа и сосудистой патологии”. Посещения были разрешены.
