Фридрих Незнанский - Африканский след
— Видать, в последний раз были тут недавно, трава хоть и покалеченная, а не засохшая… Интересно, что это они такое тяжелое тут выкидывали?
— Скорее всего, — усмехнулся Николай, — свои неудавшиеся произведения. Или их куски… Хозяин ведь, если не ошибаюсь, скульптор?
— Прежний был скульптором, и этот тоже вроде… Следовательно, ты прав.
Голованов внимательно вглядывался в протоптанную тропинку, которая вела к воде. Часть вырванной травы успела потемнеть, засохнув, поверх нее действительно виднелись свежие пучки и обрывки не успевших завять маргариток. Обнаружить, что именно было сброшено в воду, возможным не представлялось, поскольку она была не просто мутной, а насыщенного белесовато-коричневого цвета.
Оперативники двинулись дальше и вскоре дошли до того места, где дорожка сворачивала в кусты. На этот раз Николай окликнул Всеволода:
— Эй, Головач… Глянь-ка! Голову кладу на отсечение — тут не далее как пару дней назад кто-то ломился сквозь «зеленку», причем на колесах…
— Велосипед? — Сева заинтересованно вгляделся в кустарник.
— Не-а… Скорее, мотоцикл! Ветки поломаны как раз подходяще… Похоже, хозяин у нас мотоциклист!
— Ну и что это нам дает? — пожал плечами Голованов. — Конечно, можно слегка пошуровать в зарослях, но… Погоди-ка…
Но Щербак уже и сам заметил в глубине кустарника характерные следы, не имеющие к езде на мотоцикле никакого отношения…
— Вижу, — коротко бросил он, — след волочения… Тут явно волокли что-то тяжелое в сторону от дороги… Пошли!
— Только осторожно, — автоматически предупредил Голованов, начиная двигаться вслед за устремившимся по новому следу Николаем.
Хотя предупреждение это было явно излишним. Каким бы слабым ни был ночной дождь, кроны растущих над их головами деревьев эту часть лесопарка предохраняли от его последствий вполне надежно, создавая своеобразную зеленую крышу шатра. А это означало, что следы груза, который здесь совсем недавно волоком тащили сквозь заросли, должны были, так или иначе, неплохо сохраниться. Для них, бывших разведчиков, все это являлось почти открытой книгой, и, едва глянув на обломанные ветки и притоптанную, еще не успевшую выпрямиться траву, оба заподозрили одно и то же…
Шедший впереди Щербак внезапно резко присел на корточки, издав какой-то невнятный звук.
— Что, Коля? — тихо спросил Голованов, почти не сомневающийся в том, что именно сейчас услышит.
— То самое… — тоже тихо произнес Николай. — На траве кровь…
Он осторожно выпрямился, и они начали внимательно изучать подступавшие со всех сторон заросли.
Минуту спустя Сева, тяжело сглотнув, произнес сдавленно и по-прежнему очень тихо:
— Это там…
След, по которому они шли, обрывался в том месте, где Щербак обнаружил на траве пятно крови. Дальше, где-то на протяжении метра, трава выглядела нетронутой… В отличие от переломанных кустов за ней. Среди немногих оставшихся целыми веток виднелось что-то светло-голубое… Несколько секунд оперативники молча вглядывались в свою находку. Наконец вновь заговорил Голованов:
— Иди, Николай, за Филей… Я останусь здесь… На всякий случай…
— Я этого сукиного сына собственными руками придушу… — Щербак тоже охрип, Голованову показалось, что Николая колотит.
— Думаю, в мастерской никого нет, — произнес он, — пусто… Иначе он не бросил бы ее… вот так… А может, и вторую тоже…
Николай все еще не двигался с места, и Сева поторопил его:
— Иди, Колян… У нас мало времени на… на осмотр… Я сейчас буду звонить Володьке Яковлеву, потом Меркулову… Иди!
Щербак с бледным как смерть Агеевым вернулся минут через десять, когда Сева все еще разговаривал по телефону.
— Да, Константин Дмитриевич, — сухо произносил он фразу за фразой. — Сейчас мы получим ответ на этот вопрос. Филя подошел…
Он отстранился от аппарата и повернулся к Агееву.
— Подойди, очень осторожно, — бросил он. — Можешь ступить на неповрежденный участок травы… Гаденыш на него не ступал, просто забросил тело в кусты… Погоди, я отойду… Посторонитесь, ребята…
Через несколько минут он возобновил разговор с Меркуловым:
— Константин Дмитриевич, это та самая девочка, с которой Агеев общался вчера, ее имя Настя… Анастасия… Яковлев в курсе, сказал, что опергруппу и экспертов вызовет сам… Что?
Некоторое время Голованов слушал Меркулова молча, крепко сжав губы. Потом распрощался с ним и отключил связь.
Поглядев на стоявшего с потрясенным видом Агеева, коротко бросил:
— Одну из похищенных психиатром девочек тоже звали Настей. Видимо, она…
Агеев продолжал молчать, оба — и Сева, и Щербак — понимали, о чем тот сейчас думает. Они и сами думали бы то же, если б оказались на месте Агеева.
— Я виноват… Только я… — Филя разлепил наконец побелевшие губы. — Если б я не подошел к ней, не заговорил…
— Откуда ты мог знать, что это та самая девочка? — перебил его Всеволод Михайлович. — По собранной тобой информации, у этого «скульптора» ничего общего с нашей сволочью действительно не было!
— Тогда, — спросил Агеев, — почему ты сегодня организовал и наружку, и сам пришел, если не было?
— Исключительно по привычке проверять и перепроверять все самому! — возразил Голованов. — Понимаешь?.. Не потому, что не доверяю вам, а потому, что впервые за много лет веду еще и следствие, отвечаю за его ход… Ну и решил перестраховаться. Клянусь тебе, это случайно вышло, я и думать не думал…
— Может, хватит оправдываться? — тяжело вздохнул Щербак. — Пока менты не понаехали, идите в эту чертову мастерскую, я тут побуду…
Мужчины молча зашагали по тропе в сторону, как это было теперь для них очевидно, пустого строения.
Скрываться смысла больше не было, Голованов открыто подошел к двери и пнул ее ногой, из-за чего едва не упал внутрь: дверь оказалась незапертой.
Мутный, рассеянный свет нынешнего неяркого дня позволял увидеть и полупустое, производившее сейчас абсолютно нежилое впечатление, огромное помещение, и черневшую в дальнем углу статую — огромного, сверкающего лаком бога Мбунду… Концы сошлись, но легче от этого никому не стало.
— Входить нет смысла, — произнес Агеев, удерживая Голованова за плечо. — Этот гад — профессионал, ни нам, ни, полагаю, экспертам тут ничего не светит…
— Отпечатки он наверняка стер, — согласился Всеволод Михайлович. — Но какие-то следы не могли не остаться…
Он окинул мастерскую пристальным взглядом, задержав его на двух огромных коробках, стоявших у самого входа.
— Интересно, пустые? — Он осторожно тронул одну из них, дотянувшись до нее носком ботинка, и констатировал: — Там что-то есть, что-то тяжелое… Придержи-ка меня, попробую взглянуть.
Агеев покорно вцепился в пояс брюк Головача, который, несмотря на крайне неудобное положение, довольно быстро исхитрился открыть верх коробки и заглянуть внутрь, после чего слегка присвистнул и вернулся в исходное положение.
— Пластит, — коротко бросил он, переведя дыхание. — На редкость хорошего качества, я его в таких упаковках только в армии видел… Ясно теперь, что именно он возил сюда на мотоцикле… Я тебе забыл сказать, мы с Коляном еще до того, как… Словом, обнаружили, что со стороны аллеи сюда недавно подъезжал мотоцикл.
Агеев, погруженный в тяжелые мысли, молча кивнул.
Сева сочувствовал ему, но вслух решил больше сочувствие не выражать. Он размышлял, теперь тоже молча, о том, не найдет ли оперативник вслед за трупом Насти еще один, второй девочки?.. Филипп словно прочел его мысли, потому что неожиданно, качнув головой, заговорил:
— Нет, Аню эту вряд ли…
— Почему? — поинтересовался отчего-то совсем не удивившийся его прозорливости Головач.
— Девка не просто злая, — прерывисто вздохнул Филя. — Она производит впечатление его сообщницы, и сообщницы вполне осознанной… Когда вчера увидела нас… Я думал, она Настю на месте прибьет…
Он снова замолчал.
— Пойдем, — тронул его за рукав Сева. — Вот-вот приедут…
Они обошли строение, оказавшись на своей исходной точке — возле никому не нужного уже «натюрморта», который так и не убрали. Голованов занялся этим сейчас, не желая демонстрировать ожидавшимся коллегам еще и эту сторону сегодняшнего провала.
Свернув клеенку, он убрал ее в пакет вместе со стаканчиками, закуской и так и не открытой бутылкой. Потом вновь достал мобильный телефон и, нахмурившись, набрал номер Вячеслава Ивановича Грязнова. Он считал себя обязанным докладывать генералу о каждом предпринятом его сыщиками шаге, но в последние два дня созваниваться с ним причин не было. Теперь же причина появилась, правда, совсем не такая, как им всем хотелось…
Вячеслав Иванович включил связь сразу. Помня о том, что он просил сообщать только самую суть, Сева о сути и заговорил:
