Иен Рэнкин. - Перекличка мертвых
— Прошу прощения, нам надо поговорить с глазу на глаз…
— Не обращайте на нас внимания, — отозвался Ребус. — Нам с Шивон тоже надо пошептаться хотя бы минутку.
— Нам… пошептаться?
Но Ребус повернулся и быстро зашагал прочь; Шивон не оставалось ничего другого, как последовать за ним.
— «Санди Белл», наверное, уже открыт, — сказал Ребус, когда они отошли на приличное расстояние.
Шивон внимательно оглядывала толпу.
— Мне нужно найти одного человека, — объяснила она. — Знакомого фотографа… возможно, он где-то здесь. — Она приподнялась на цыпочки и вдруг с криком: — Ага!.. — нырнула в скопление людей с камерами.
Ребус с нетерпением ждал, когда Шивон закончит разговор с каким-то длинным сухощавым типом с пышной полуседой шевелюрой. По крайней мере, все теперь разъяснилось: в редакции «Скотсмена» Шивон сказали, что нужный ей человек именно здесь. Фотограф, похоже, поначалу не соглашался, но потом все-таки последовал за ней туда, где стоял Ребус со скрещенными на груди руками.
— Это Манго, — представила фотографа Шивон.
— Манго не откажется с нами выпить? — поинтересовался Ребус.
— С превеликим удовольствием, — с легким поклоном ответил фотограф, вытирая ладонью вспотевший лоб.
Седина его была обманчивой — он оказался немногим старше, чем Шивон. Его акцент и загорелое лицо с тонкими чертами ясно указывали на то, откуда он прибыл.
— Уэстерн-Айлс? — поинтересовался Ребус.
— Льюис, — подтвердил Манго, шагая рядом с Ребусом в «Санди Белл».
За спинами у них снова раздались ликующие крики, и, обернувшись, они увидели какого-то парня, выходящего из дверей шерифского суда.
— Кажется, я его знаю, — задумчиво проговорила Шивон. — Это тот, который терроризировал лагерь.
— Значит, сегодня ночью лагерь мог спать спокойно, — заметил Ребус. — Его ведь держали в камере.
Говоря это, он вдруг понял, что растирает левую руку правой. Когда парень, салютуя толпе, поднял вверх сжатый кулак, несколько человек отсалютовали ему в ответ.
В том числе и муниципальный советник Гарет Тенч, что совершенно потрясло наблюдавшую за ним Мейри Хендерсон.
12
Бар «Санди Белл» открылся всего десять минут назад, однако пара завсегдатаев уже обосновалась у стойки.
— Полпинты того, что получше, — ответил Манго на вопрос Ребуса, что он будет пить.
Шивон попросила апельсиновый сок, а Ребус решил, что сможет осилить пинту. Они уселись за стол. Узкое помещение было пропитано запахом средства для полировки меди и порошка для мытья пола. Шивон объяснила Манго, что ей нужно, и он, открыв футляр камеры, вынул маленькую белую коробочку.
— Айпод? — догадалась Шивон.
— Незаменимая вещь для хранения отснятого материала, — объяснил Манго.
Он показал ей, как работает устройство, но предупредил, что не смог заснять все, что происходило в течение дня.
— А сколько здесь всего снимков? — поинтересовался Ребус, глядя на маленький цветной экран, на который Шивон, крутя расположенное сбоку колесико, выводила один снимок за другим.
— Ну, где-то штук двести, — ответил Манго. — Неудачные я удалил.
— Можно, я посмотрю прямо сейчас? — спросила Шивон.
Манго в ответ лишь пожал плечами. Ребус протянул ему пачку сигарет.
— Знаете, я ведь аллергик, — как бы извиняясь, признался фотограф.
Ребусу пришлось предаваться своему пагубному пороку в другом конце бара возле окна. Выпуская дым в раскрытую форточку и глядя на Форест-роуд, он увидел муниципального советника Тенча, который шел в сторону Медоуз и вел оживленную беседу с парнем, только что выпущенным из шерифского суда. При этом Тенч пару раз ободряюще похлопал своего избирателя по спине. Мейри с ними не было. Докурив, Ребус вернулся к столу. Шивон повернула айпод так, чтобы он мог видеть экран.
— Вот мама, — сказала она.
Взяв у нее из рук камеру, Ребус впился глазами в экран.
— В предпоследнем отсюда ряду? — спросил он и, увидев кивок Шивон, добавил: — Похоже, она протискивается к краю.
— Ну да.
— Это перед тем, как ее ударили?
Ребус внимательно смотрел на лица, прикрытые прозрачными щитами и забралами; на лица копов с оскаленными зубами.
— Кажется, я упустил столь нужный вам момент, — грустно заметил Манго.
— Видно, что она изо всех сил пытается пробиться через толпу, — убежденно сказала Шивон. — Она хочет уйти.
— Тогда почему он ударил ее по лицу? — задумчиво спросил Ребус.
— Происходит это, как правило, так, — принялся объяснять Манго. — Вожаки наскакивают на полицейских и сразу ныряют назад. А те, что оказываются впереди, принимают удары на себя. Затем уж редакторы газет решают, какие из кадров им печатать.
— И обычно они печатают снимки орудующих дубинками копов? — предположил Ребус. Он чуть отодвинул экран от глаз. — Опознать тут ни одного полицейского невозможно.
— И на погонах у них нет эмблем, — добавила Шивон. — Все прекрасно, и все обезличенно. Не определить даже, из какого они подразделения. У некоторых над забралами есть буквы — к примеру, «ЭС». Это что, какой-то код?
Ребус недоуменно пожал плечами. Ему припомнился Джеко и его парни… у тех тоже не было ни эмблем, ни нашивок.
Шивон вдруг вспомнила о чем-то и быстро взглянула на часы:
— Надо позвонить в больницу…
Она встала и направилась к дверям.
— Еще? — спросил Ребус, указывая на стакан, стоящий перед Манго, но фотограф отрицательно мотнул головой. — Скажите, пожалуйста, а на какие еще объекты вас посылали на этой неделе?
Манго надул щеки и, медленно выпустив воздух, ответил:
— Да куда придется.
— А как насчет VIP-персон?
— Было и такое.
— Но вечером в пятницу вы наверняка не работали?
— Почему же, как раз работал.
— На том самом ужине в замке?
Манго кивнул:
— Редактору загорелось получить фото министра иностранных дел. Но его лицо везде получилось размытым — так всегда бывает, когда снимаешь через ветровое стекло.
— А как насчет Бена Уэбстера?
Манго покачал головой:
— Я вообще не знал, кто это такой. Так обидно — ведь я мог сделать его последнее фото.
— Мы пощелкали его в морге — возможно, от этой новости вам полегчает, — сказал Ребус, а когда Манго, взглянув на него, задумчиво улыбнулся, добавил: — Я бы не прочь посмотреть, что вы там наснимали…
— Постараюсь выкопать все, что возможно.
— Так, значит, в этой маленькой штучке их нет?
Фотограф покачал головой:
— Эти файлы уже в ноутбуке. Там в основном машины, со свистом мчащиеся вверх к замку, — дальше Эспланады нас не пропустили. — Он на миг задумался. — А знаете что: там же во время ужина работали официальные фотографы. Можно попросить их показать снимки, если это вас так интересует.
— Что-то сомневаюсь, что они их покажут.
Манго, взглянув на Ребуса, хитро подмигнул
— Положитесь на меня, — сказал он. Затем, глядя, как Ребус осушил свой стакан, добавил: — Трудно представить, что со следующей недели придется снова впрягаться в рутину.
Ребус улыбнулся и провел большим пальцем по губам:
— Мой отец говорил то же самое, когда мы возвращались из отпуска.
— Не думаю, что Эдинбург еще увидит нечто подобное.
— Уж до моей смерти определенно не увидит, — согласился Ребус.
— Как вы думаете, в результате что-нибудь изменится?
Ребус молча покачал головой.
— Моя подружка дала мне книжку про шестьдесят восьмой год — про «Пражскую весну» и про волнения в Париже.
«По-твоему, мы не подхватили эстафету», — усмехнулся про себя Ребус.
— Я пережил шестьдесят восьмой год, сынок. Тогда это ровным счетом ничего для нас не значило. Да и потом, впрочем, тоже.
— Не удалось настроиться и выпасть?[16]
— Я был в армии — короткая стрижка и выправка. — В этот момент к столу подошла Шивон. — Какие новости? — спросил Ребус.
— У нее ничего не нашли. Сейчас она на обследовании в глазной клинике. Такие дела.
— Ее выписали из «Уэстерн Дженерал»?
Шивон кивнула и снова взяла в руки айпод.
— Я хочу еще кое-что тебе показать. — Она повернула экран к Ребусу. — Видишь женщину в правом углу? Вот эту, нечесаную?
Ребус вгляделся в женщину, на которую указывала Шивон. В центре кадра была стенка плотно приставленных друг к другу щитов, но за ними виднелись несколько зрителей. Почти все они держали перед собой мобильники с встроенными камерами, а вот у женщины с взлохмаченными волосами была в руках настоящая видеокамера.
— Это же Сантал, — сказала Шивон.
— Сантал… А кто такая эта Сантал?
— Разве я тебе не рассказывала? Она жила в лагере по соседству с родителями.
