Дженет Керд - Убийца где-то рядом... Смерть в белом галстуке
Так как Эндрина все-таки пришла. Через образовавшееся внезапно в толпе свободное пространство Кристина увидела Эндрину, вокруг головы которой был повязан яркий шарф, она казалась красивой, хрупкой и нежной. Кристина подняла руку, чтобы ей махнуть, а затем опустила, так как к Эндрине подлетел высокий мужчина в орлиной маске.
Кристина указала на него.
— Это он, — сказала она Дэвиду. — Ты видишь?
Затем Кристина повернулась и медленно поехала по течению реки, туда, где толпа перед ней становилась все реже, пока катающиеся не остались у нее за спиной, впереди были видны только звезды, отражавшиеся в замерзшей реке, а позади зарево огней.
Она остановилась, глядя на реку, наслаждаясь покоем после суматохи последних минут, но думая о том, что происходило теперь на берегу реки. Сержант сказал Дэвиду: «У нас есть изобличающая улика», так что полиция должна уже что-то знать. Почему она почувствовала себя виноватой за то, что помогла найти его этим вечером? На мгновение она закрыла глаза и увидела тело Мейбл Глоссоп, висевшее в дискуссионном зале. Чувствовать себя виноватой за то, что она помогла обнаружить человека, который совершил такое, было совершеннейшей нелепостью. Возможно, что мысль о том, что одна личность противостоит всему обществу… очевидное неравенство сил казалось несправедливым. Что-то очень сильное, очень глубокое должно было двигать Александром Суонстоном, чтобы он пошел на это, возможно, удары судьбы, разрушившие его надежды и планы, а Джозеф Уолш был ужасным человеком. Если посмотреть в глубь проблемы, если начать слишком копаться, то понятия справедливости и несправедливости могут сместиться.
Алек Суонстон проник в коттедж в ту морозную лунную ночь, как вор, спрятав свое лицо под чулком, возможно, с намерением ее убить, несомненно, напугать… Предположим, он пришел бы и попросил бы убежища, потому что за ним гонится полиция, как бы она поступила? О, да, теперь это был чисто теоретический вопрос. Она повернулась кругом и поехала назад к толпе.
Она увидела быстрое движение, кого-то, несущегося через толпу, и фигуры преследователей, и Алек Суонстон, лицо которого было открыто, а орлиная маска небрежно свисала с его правой руки, пронесся мимо нее по скованной льдом реке.
Туловище он наклонил вперед, а отчаяние придавало стремительность каждому его шагу. Даже если бы Кристина не видела его побелевшее лицо, она бы поняла, что это был преследуемый. Ее теоретический вопрос разрешился сам собой, она тоже присоединится к преследованию, и как раз в тот момент, когда она развернулась, к ней подъехали Дэвид и Ангус Фрейзер.
Дэвид покосился на нее и выбросил в ее сторону руку:
— Назад, Крис!
— Что случилось?
— Я думаю, что ему что-то сказала Эндрина. Он внезапно посмотрел на сержанта и констеблей около машины, повернулся и помчался прочь. А Фрейзер и я за ним следом.
— Ты никогда его не догонишь.
— Возможно, что и так. Я слышал, как тронулась машина, и подумал, что они перекроют дорогу и попытаются перехватить его у Черного водопада. Дальше на коньках он ехать не сможет. Но, конечно, он может выйти на берег и попытаться… Крис! Назад!
Но Крис помчалась вперед и вместе с ней Ангус Фрейзер. У нее было время, чтобы с изумлением отметить, как быстро едет Ангус, а затем оба вошли в поворот, который делала в этом месте река, и на мгновение она потеряла из виду Алека Суонстона. Это был он — томная фигура мужчины в белой лыжной шапочке, видневшейся на фоне черной линии прибрежных деревьев и кустов. Свет от звезд и от снега, лежавшего на полях по обеим берегам реки, давал достаточное освещение. Кристина и мальчик летели по реке. Ангус крикнул: «Мы догоняем, мы его схватим». Он вырвался вперед на несколько ярдов, но Кристина легко ликвидировала отрыв. Она не должна позволить ему вырваться вперед, внезапно Кристина осознала в себе сильное желание соревноваться. Было смешно, что ее соперник просто мальчик, ученик, никто не расположен соревноваться со своими учениками. Только истина состояла в том, что на темной реке нормальные взаимоотношения неприемлемы. Просто впереди убегающий, а позади двое преследователей…
Человек впереди широко размахнулся правой рукой. Что-то темное… большой камень?., заскользило по льду по направлению к ним. Кристина увернулась и крикнула, чтобы предупредить Ангуса. Слишком поздно. Орлиная маска попала в его коньки, и Кристина услышала, как он с грохотом упал.
И теперь она неслась вниз по реке в одиночестве. При этом она испытывала в душе ликование, которого впоследствии стыдилась. Никогда прежде она не изведала охотничьего азарта, этой концентрации воли и всех сил, направленной на то, чтобы догнать добычу, находящуюся впереди. Было еще и просто удовольствие от движения, от красоты светящегося неба, от свиста лезвий коньков о блестящий лед. Это была воплощенная в жизнь поэма… и лед сверкал, словно полированный, и она принимала участие в действии, изображающем охоту.
Слева от себя она увидела свет фар, пробивающийся из-за деревьев. Это, должно быть, машина, направляющаяся к месту, расположенному выше Черного водопада. Но от дороги к водопаду вела только ухабистая тропинка, так как здесь равнина сужалась. А противоположный берег был обрывистый. Если Александр Суонстон направится дальше к водопаду, он угодит в ловушку.
Будет загнан в ловушку! Ибо именно это она и делала… загоняла коллегу в ловушку. Попавшие в ловушку звери опасны… а он? Это не имело значения, она не могла теперь прекратить преследование.
Она его догоняла. Знал ли он, что она здесь? Ей показалось, что несколько раз он пытался бросить взгляд назад, но, конечно, только мельком, чтобы не снизить скорость и не оступиться. Предположим, что он направится к берегу и попытается скрыться этим путем? Что она тогда сделает?
Река снова повернула, и на мгновение он пропал из виду. Когда она вылетела из-за поворота, то увидела, что он именно так и поступил: подъехал к берегу и нагнулся, чтобы развязать шнурки на ботинках. Он бросил взгляд назад вверх по реке, увидел ее, поднял руки, кажется, в жесте гнева и отчаяния, и снова побежал вниз по реке.
Но Крис его нагоняла. Она была приблизительно в двухстах ярдах позади него. На этот раз, на повороте, она не потеряла его из виду. Впереди был прямой участок, ведущий к водопаду, в качестве ограждения перед ним были выставлены бочки, и на каждой из них светился красный фонарь, предупреждая об опасности. Теперь он должен остановиться. И, действительно, он снизил скорость. Он посмотрел налево, где вниз по тропинке двигались огни, и на темную фигуру на краю льда.
И тотчас же повернулся и посмотрел на Кристину и что-то прокричал. Она услышала, но слов не разобрала. Поскольку теперь она была почти около него, она схватит добычу… ей оставалось до него совсем немного…
И так, с вытянутыми руками, Кристина пронеслась мимо предупреждающих об опасности красных огней, услышала резкий ужасный треск, внезапно почувствовала, как лед под ней зашевелился, и погрузилась в черную воду.
Ее обожгло таким лютым холодом, что он уже воспринимался, как боль. Инстинктивно, ибо боль не оставила ничего, кроме инстинкта, она схватилась за край льда, и когда он надломился, схватилась снова, уже слабее, снова… Она увидела небо и звезды и далеко-далеко страдающее лицо Дэвида. Ей еще хватило сил, чтобы подумать: «Он все-таки меня любит», — прежде чем она погрузилась в ледяной мрак.
Глава шестнадцатая
Вначале возник свет, маленькая точка света, которая росла и росла, затем она почувствовала усталость, ужасную усталость, а затем ощутила, что кто-то или что-то заставляет ее выполнять, несмотря на ее усталость, какие-то движения, и свет все увеличивался и увеличивался, пока Кристина не открыла глаза.
И прямо над ней были другие глаза, пристально вглядывающиеся в ее глаза; яркие пятна света… невозможно смотреть на что-нибудь с такою близкого расстояния, подумала она и снова быстро закрыла глаза. Но теперь она осознала, что чей-то рот крепко прижат к ее рту и что в нее с силой вдувают воздух. Это было нелепо, зачем это делать? Был ли это Дэвид? Она снова открыла глаза. На этот раз те глаза от нее отодвинулись, она больше не чувствовала, что кто-то прикладывает свой рот к ее рту, и смогла сфокусироваться на обращенном к ней лице. Это был не Дэвид. Это был тот серьезный молодой полицейский, констебль Джонсон. Она грезит, конечно, она просто грезит.
Но если она спит, то почему она чувствует, что так холодно? Она во что-то завернута. Ее куда-то несут, если бы только ее оставили в покое, она могла бы на самом деле увидеть хороший сон… но послышалось: «Поторапливайтесь, поторапливайтесь. Она умрет от холода… быстрее в машину. Поезжайте так быстро, как только сможете». О, было уже слишком трудно прислушиваться, и, во всяком случае, это не имело смысла…
