Дженет Керд - Убийца где-то рядом... Смерть в белом галстуке
Но прежде всего она немедленно поедет к сержанту Макею, передаст ему свою находку и расскажет о сообщении Джорджа. А после этого она выбросит все это дело из головы.
Таким образом, охваченная волнением, испытывая триумф и облегчение, она покинула школу и поехала в полицейский участок. Там она быстро все рассказала сержанту Макею, который, как всегда, выглядел непроницаемым. Он выслушал ее, не сводя глаз с сетки и заколки для волос, которые лежали на столе, и показался Кристине одновременно трогательным и мрачным. А когда она закончила, сержант сказал:
— Понимаю. Благодарю вас, мисс Грэхем. — Он положил сетку и заколку в конверт, а затем произнес, полностью изменив тон: — Вы собираетесь на Лэнг-Стрейк сегодня вечером? — Он глубоко вздохнул. — Я сам не катаюсь на коньках, но говорят — это прекрасный вид спорта. До свидания, мисс Грэхем.
Кристина вышла на улицу и поехала домой, совершенно успокоившаяся, не отдавая себе отчета в том, как это произошло.
Глава пятнадцатая
К тому времени, когда Кристина добралась до коттеджа, ее спокойствие, внушенное поведением сержанта Макея, улетучилось, и она почувствовала себя взволнованной и полной энергии. Несомненно, отношения с Дэвидом наладятся. Обязательно! А пока она может помириться с Эндриной. Прежде они никогда так сильно не ссорились, и ей очень не нравилось такое положение дел. Таким образом, она поторопилась войти в коттедж, позвала: «Эндрина», — и зашла на кухню, где Эндрина готовила.
— Эндрина, — сказала она. — Извини меня за то, что я вынудила тебя идти из школы домой пешком, но мне надо было кое-что сделать. — Она сделала паузу, а затем добавила с триумфом: — И я, кажется, знаю, кто убил Мейбл и Джозефа Уолша!
Она ожидала от Эндрины бурной реакции, вместо этого та на мгновение замешкалась у плиты, прежде чем повернуться, чтобы взглянуть на Кристину. И Кристине показалось, что лицо у нее бледное и напряженное.
— Это Туэчер, — сказала Кристина.
— Туэчер?
— Ты удивлена? Но, Эндрина, если ты подумаешь, ты поймешь, что у него всегда была возможность… Во всяком случае, я уверена, что это он. Послушай.
И она рассказала Эндрине, что нашла в костюмерной и что там услышала.
— Эндрина, я сожалею о том, что произошло вчера, и о том, что я сказала. Это, в самом деле, было непростительно. И ты была совершенно права, я не могла это сразу понять, так как беспокоилась о том, что в это дело замешан Дэвид.
Эндрина снова повернулась к плите.
— Я тоже сожалею, Крис. Мне не следовало бы выкладывать тебе все это о Дэвиде. То, что я сказала, — правда, но я сообщила ее, чтобы сделать тебе больно, потому что я была очень рассержена… Ты совершенно уверена, что это — Туэчер? Я имею в виду… я знаю, что у него был повод для того, чтобы недолюбливать Джозефа Уолша, но Мейбл? Я так понимаю, что ты была в полиции? Что сказал сержант Макей?
— Он был не особенно разговорчив. Просто поблагодарил меня…
— Но больше он ничего не сказал, не так ли? Я имею в виду, что он заглянет в…
— Эндрина, ты чем-то недовольна?
— О, нет, — она сказала это равнодушно, — только Туэчер кажется таким приятным человеком, надежным, услужливым… Ты понимаешь, Крис? Ты не огорчена своим поступком, ведь это может означать, что Туэчера приговорят?..
Кристина рассудительно ответила:
— Да. Я думала об этом… недолго. Но необходимо, чтобы правосудие свершилось, не так ли?
— О, да. Крис, предположим, что ты нашла бы то, что уличало бы Дэвида, ты все-таки пошла бы к сержанту Макею?
Кристина глубоко вздохнула:
— Думаю, что да. Но благодарю Господа, что этот вопрос не возник. Эндрина, я не могла сказать тебе раньше, но Дэвид и я поссорились… я… ну, из-за того, что я очень хотела узнать, имеет ли он какое-нибудь отношение ко всему этому делу… и он рассердился… а мне очень хочется знать, будет ли он… когда-либо… будем ли мы когда-либо снова друзьями.
— О, Крис, ты, кажется, что-то напутала… Гляди, еда готова. Давай больше об этом не говорить… меня тошнит от всего этого дела.
Так что во время еды они почти не разговаривали. Кристина была изумлена. Она ожидала, что Эндрина проявит больше интереса к ее сообщениям, а пока было ясно, что они больше не в ссоре, но между ними не все еще было улажено.
После еды она сказала:
— Ты пойдешь на Лэнг-Стрейк, Эндрина?
Эндрина отрицательно покачала головой:
— Возможно, позднее, бери машину.
Она говорила так безразлично, что Кристина сказала:
— Что-то не так, Эндрина?
— Нет. У меня немного болит голова. Если мне будет легче, то я, возможно, приеду.
— Я останусь и составлю тебе компанию. Не так уж весело быть одной.
— Я не хочу об этом и слышать.
Таким образом, Кристина собрала все, что ей было нужно, чтобы отправиться на каток. Эндрина проводила ее до машины и как раз тогда, когда Кристина садилась в машину, она внезапно сказала:
— Крис…
— Да?
Но Эндрина отрицательно покачала головой.
— Ничего, — и, повернувшись, она, тяжело ступая, вошла в дом.
«В самом деле, — подумала Кристина, когда ехала по верхней дороге к реке, — досадно! И что только не изобретут люди, включая и меня саму, чтобы все испортить. Празднества на Лэнг-Стрейк могли бы быть такими замечательными». Вместо того, чтобы отправиться на них в соответствующем случаю беззаботном настроении, она тревожилась об Эндрине: что-то не так… возможно, она подхватила грипп… и она тревожится за себя и Дэвида. Это была такая удивительная ночь, одна из тех, которые так редко бывают в Шотландии.
Она остановила машину, открыла окно и высунулась наружу. Воздух был чрезвычайно холодный и чистый, и яркие звезды давали достаточно света, чтобы были видны белые гребни холмов. Огромные сосны с ближайшей к ней стороны дороги выглядели черными, и из темной глубины ветвей внезапно прокричала сова. Кристина глубоко вздохнула. Как только она закрыла окно и собралась ехать дальше, она заметила впереди слабое пульсирующее зарево на небе. Что-то горит? Конечно, нет. Но минуту или две спустя, достигнув верхней точки крутого берега, постепенно спускавшегося к реке, она действительно увидела пламя.
Никто не предупреждал ее, что это будет так выглядеть, и она остановила машину, чтобы посмотреть. Внизу долина расширялась, река бежала между полей и заливных лугов, а в этом месте неожиданно ширина ее возрастала до ста ярдов на протяжении около двухсот пятидесяти ярдов. Затем русло снова сужалось, и река, темная и неподвижная, сворачивала по направлению к Черному водопаду, расположенному приблизительно в полумиле вниз по течению. Именно на этом широком отрезке реки, известном под названием «Большой отрезок», как узнала впоследствии Кристина, собралось огромное множество конькобежцев, что было вполне естественно. Казалось, что их здесь сотни, но что особенно бросилось ей в глаза, так это ярко горевшие бочки и костры на том и на этом берегу, создавалось впечатление, что огней вдвое больше, так как они отражались поверхностью льда. Они ровно горели в неподвижном воздухе, мигая и отбрасывая колеблющиеся тени, по мере того как сгорало питавшее их топливо. И именно при этом фантастическом несовременном освещении она смогла разглядеть темные фигуры конькобежцев, траектории их движения пересекались, и они кружились вокруг друг друга, как мухи над прудком с лососями.
— Это невероятно, — сказала она громко.
Это напоминало средневековое представление об аде или первобытный обряд. Кто бы мог себе представить, что Данроз, степенный, индустриальный город, в котором расположены предприятия сталелитейной и машиностроительной промышленности, способен на что-нибудь подобное?
Но каким-то образом это происходит в Шотландии, подумала она, отпуская сцепление и направляя машину к колеблющимся огням. Внезапно в этой мрачной картине промелькнуло что-то, совершенно не вяжущееся с общим впечатлением; как только она остановила машину на обочине дороги, идущей вдоль реки, она смогла различить смешные и гротескные маски, одетые на большинстве мужчин и мальчиков. Так как конькобежцы двигались хаотично, они оказывались то на свету, то в тени, и даже эти смешные маски казались хитрыми и злыми, а временами казались мрачными, а маски, изображавшие чертей и морды животных и головы птиц, вооруженные клювами, были жуткими и ужасными. Кристина надела коньки и заскользила по льду к катающимся, и сразу же ощутила царившее здесь возбуждение. К ней рванулся мужчина в маске, изображавшей собачью голову, схватил за руки, и вместе они описали большую дугу, а затем он ее отпустил и унесся по льду. Она стояла и улыбалась сама себе, когда человек в голубом анораке и в замечательной маске белого цвета, изображавшей голову орла, подъехал к ней.
Это, несомненно, должно быть, Дэвид, в фамильной маске Энн Смит. И когда он остановился рядом с ней, она улыбнулась радостно и облегченно. Все будет хорошо, только она и подумала. Она должна сразу же ему сказать, что произошло в этот день.
