Эд Макбейн - Смерть по ходу пьесы
— Вы имеете в виду — с вами и с Купером Хайнесом?
— Да. Ну, не в той же самой комнате. Мы работали в гостиной, а Хосе находился у себя в студии. Он сейчас делает декорации для новой постановки «Луны для незаконнорожденного». Вы не видели эту пьесу?
— Нет.
— Жаль. Ну да, так или иначе, вот где я был, и вот кто был со мной. Как говаривал Кэсси Штенгель, можете проверить.
— Когда вы сказали, что вот где вы были...
— У себя дома. Гровер-парк Северная, дом 827.
— Вы проживаете там совместно с мистером Делакрусом?
— На настоящий момент да. Я не верю в длительные связи. Жизнь коротка, а время летит быстро.
— Когда, вы сказали...
— Он пришел в семь часов.
— Купер Хайнес?
— Ровно в семь.
— А ушел?
— Около десяти. Он задержался бы еще, но Хосе начал ныть по поводу того, что уже поздно. Они все как дети.
— Вы имеете в виду актеров?
— Актеров, писателей, художников-декораторов, костюмеров — всех, кто работает в театре.
Карелла про себя отметил, что режиссеры в эту категорию включены не были.
— Покидал ли мистер Хайнес вашу квартиру в промежутке с семи до десяти вечера?
— Нет, мы провели все это время вместе.
— Он не выходил за сандвичем или еще чем-нибудь?
— У нас было достаточно еды и выпивки дома.
— Может, он выходил покурить?
— Он не курит. Я тоже.
— Приходилось ли вам где-нибудь читать, или видеть по телевизору, или, может, слышать по радио о том, в какое именно время была убита Мишель Кассиди?
— Кажется, где-то между семью и восемью часами.
— То есть вам это известно?
— Да, известно.
— Вы где-то прочли это, или увидели, или услышали.
— Да. Это время мне известно не из личного опыта, если вы на это намекаете. Я не присутствовал в квартире Мишель в момент совершения убийства.
— Вам известно, где она жила?
— Нет.
— Вы никогда там не бывали?
— Никогда.
— Значит, во вторник, седьмого апреля, вы провели время с семи до десяти вечера в обществе мистера Хайнеса?
— Совершенно верно.
— И никто из вас не покидал квартиру в данный промежуток времени.
— С семи до десяти мы неотлучно находились в квартире.
— А покидал ли квартиру мистер Делакрус?
На мгновение Кендалл заколебался, потом сказал:
— Понятия не имею.
— Но вы сказали, что около десяти вечера он начал ныть...
— Да, но...
— Так как, находился ли он в квартире все это время? С семи до десяти?
— Вам придется спросить об этом у него самого.
— То есть вы не знаете, выходил ли он в это время? Например, за сандвичем или покурить?
— Хосе не курит. Кроме того, он вообще не был знаком с Мишель. Так что, если вы предполагаете, что он поперся в верхний город, для того чтобы убить даму...
— Ни в коем случае! — запротестовал Карелла.
Но про себя он подумал, что Делакрус был единственным человеком, способным подтвердить, где в момент смерти Мишель находились Кендалл и Хайнес. А они оба были знакомы с покойной.
— А что тогда? — спросил Кендалл. — А, понимаю. Мы с Купером работали в паре, да? Настоящий режиссер и режиссер из пьесы потащились в верхний город, в Даймондбек, чтобы по Бог весть каким причинам убить звезду из их же труппы. Между прочим, мистер Карелла, чтобы вам не пришлось об этом спрашивать, я сообщаю, что мне известно, что Мишель жила в Даймондбеке, поскольку, как уже было сказано выше, я действительно читаю газеты, смотрю телевизор и слушаю радио. Я не знаю, где именно в Даймондбеке она жила, но вы что, всерьез предполагаете, что в этом городе есть хоть один человек, который не знал бы, что Мишель жила в Даймондбеке вместе с мужчиной, которого арестовали за нападение на нее? И, насколько мне известно, он же ее и убил. Но вы приходите сюда и принимаетесь разыгрывать полицейского из дешевого детективчика...
— Нет, сэр, я никого не разыгрываю...
— ...и делать вид, что мы с Купером...
— ...и это не детектив...
— ...зарезали Мишель...
— ...не дешевый, и никакой иной.
— Нет? Тогда что означают ваши предположения?
— Я ничего не предполагаю.
— Что означают ваши попытки выяснить... это не слишком громко сказано? Когда вы пытаетесь выяснить, не могло ли получиться так, что это мы с Купером поймали такси, приехали в верхний город, выломали дверь в квартире Мишель и зверски...
— Убили ее, — договорил за него Карелла.
Кендалл посмотрел на него.
— Это отнюдь не дешевый детективчик, сэр, — сказал Карелла. — Это убийство, убийство женщины.
— Не улавливаю, в чем тут разница.
— Разница в том, что она на самом деле умерла.
— Ага, ясно.
— И кто-то приложил руку к этому.
— Тогда хорошо, что у нас с Купером есть такое непробиваемое алиби, не так ли?
— Если его подтвердит мистер Делакрус.
— Он подтвердит его хоть под присягой — это я могу вам обещать.
— Тогда вам не о чем беспокоиться.
— Абсолютно не о чем, — сказал Кендалл.
* * *Карелла знал, что поговорить и с Купером Хайнесом, и с Хосе Делакрусом придется, поскольку от них зависело алиби Кендалла, а любое алиби положено проверять. Кроме того, пока все не выйдет на чистую воду, убийца всегда выглядит приятным, хорошо воспитанным, порядочным человеком, у которого всегда находится доброе слово для соседей и который не обидит даже мухи. Так что, чем черт не шутит?
Но вне зависимости от любви Кареллы к беседам с более или менее приятными театральными деятелями, в четыре часа ему нужно было везти своего сына Марка на матч по софтболу. Он уже объяснял лейтенанту Бернсу, что ему придется уйти с работы на час раньше, потому что их экономка сейчас в отпуске, а сегодня у его дочери Эйприл первый день занятий в балетной школе, и Тедди повезет ее туда, а из этого следует, что везти Марка на товарищескую встречу с начальной школой Джулиана Пэйса, находящейся в трех милях от их собственной школы, придется ему, Карелле.
Вот так и получилось, что в шесть вечера Карелла сидел на школьной спортплощадке и терпеливо ожидал окончания матча; Клинг разгуливал у дома номер 827 по Гровер-парк Северной и ожидал, пока Хосе Делакрус вернется домой, а Тедди поднималась по лестнице балетной школы Присциллы Хокинз, держа в руке ладошку Эйприл. И тут она увидела, как большой красный «Бьюик» подался назад и врезался в бампер ее маленькой красной «Гео».
* * *Как только швейцар подал Клингу знак, что это тот самый человек, которого он ожидал, Клинг последовал за Делакрусом в подъезд и перехватил его у лифта.
— Мистер Делакрус? — спросил он.
Делакрус обернулся и удивленно посмотрел на него. В нем было примерно пять футов четыре дюйма росту. Это был худощавый, стройный мужчина, одетый в шелковую рубашку с длинными рукавами, черные узкие брюки-дудочки и белые кроссовки «Найк». У него были густые черные брови и такие же черные прямые волосы, зачесанные назад, знойные карие глаза, губы андрогина, как у Мика Джеггера, и тонкий, слегка заостренный нос, форма которого наводила на мысль о пластической операции. Если не считать кроссовок, Делакрус походил скорее на матадора, чем на художника-декоратора. Хотя, с другой стороны, Клингу никогда прежде не попадались представители ни одной из этих экзотических профессий.
— Мистер Делакрус? — повторил он.
— Да?
Даже в этом одном-единственном слове был заметен легкий испанский акцент.
— Детектив Клинг, восемьдесят седьмой участок, — представился Клинг и предъявил свой жетон.
* * *— Вы что, коп?! — пронзительно завопила женщина.
Тедди было трудно читать по ее губам. Десятилетняя Эйприл, которая могла бы расслышать эти вопли за квартал, настолько много децибел они содержали, повернулась к матери и знаками показала: «Она хочет знать — ты не коп?»
Они подбежали к «Гео» в тот самый момент, когда женщина выбралась из «Бьюика» и принялась осматривать свой багажник. Тедди не поняла, с чего это вдруг женщина смотрит, не повреждена ли ее машина, когда она только что наехала на машину Тедди.
«Нет, я не коп», — просигналила она.
— Нет, она не коп, — сказала Эйприл.
— Тогда что это такое? — закричала женщина, бешено размахивая руками и указывая на красовавшуюся на лобовом стекле наклейку «АВД». В данном случае это означало не «Агентство по взысканию долгов», а «Ассоциация взаимопомощи детективов». Если бы Карелла был ирландцем, на лобовом стекле с таким же успехом могла находиться наклейка «Общества Изумруда». А если бы он не считал, что любой человек, родившийся в Америке, является просто американцем, а не итало-американцем или еще-каким-нибудь-там-американцем, там могла бы находиться наклейка «Общества Колумбия». Но в данном случае наклейка «АВД» на лобовом стекле должна была сообщать любому полицейскому офицеру, что машина принадлежит копу или членам его семьи.
Эйприл начала показывать знаками: «Она хочет знать...» — но Тедди уже уловила суть вопроса. Она показала дочери, чтобы та сказала женщине, что действительно, ее папа — коп, а если точнее — детектив, но какое это имеет отношение к тому факту, что эта женщина только что врезалась в бампер ее машины, разбила фару...
