Майкл Коннелли - Черное эхо
– Нет. Но это не та причина, по которой я стал бы глазеть. Если вообще это делал.
– Делали. А из-за чего это могло бы быть?
– Скажем, если бы я пытался вас раскусить. Ну, понять, почему вы в ФБР, зачем занимаетесь этой работой. Я всегда думал – во всяком случае, так говорят, – что в ФБР расследованием банковских ограблений занимаются вышедшие в тираж замшелые динозавры или просто недоумки и неудачники. Слишком старые или слишком тупые, чтобы освоить компьютер или отследить по бумагам финансовые махинации. И вот я вижу здесь вас. В оперативной группе. Вы не ископаемое, и что-то подсказывает мне, что вы не тупица и неудачница. Что-то подсказывает мне, что вы как раз удачная находка, Элинор.
Некоторое время она молчала, и Босху показалось, что он увидел, как тень улыбки тронула ее губы. Потом она исчезла, если вообще была.
– Мне это кажется каким-то двусмысленным комплиментом, – сказала она. – Если комплимент, спасибо. У меня были свои причины выбрать именно то подразделение, в котором работаю. А уж поверьте, я имела возможность выбирать. Что же касается других сотрудников, то я бы не стала характеризовать никого из них так, как это сделали вы. Я считаю, что подобное отношение, кстати, разделяемое многими из ваших людей…
– Вон Шарки! – перебил он ее.
Парень с белокурыми косичками только что вышел из переулка между блинной и мини-моллом. С ним был человек постарше. На нем была футболка с надписью «Беспутные 90-е снова с нами!». Босх и Уиш оставались в машине и следили. Шарки и другой мужчина обменялись несколькими словами, а затем подросток вынул что-то из кармана и протянул тому. Мужчина начал перебирать в руках нечто вроде колоды игральных карт. Он выбрал пару карт, а остальные отдал обратно. Затем дал Шарки зеленую купюру.
– Что это он делает? – спросила Уиш.
– Покупает детские картинки.
– Что?
– Педофил.
Мужчина постарше отчалил и двинулся дальше по тротуару, а Шарки зашагал к своему мотоциклу. Подойдя, наклонился, чтобы отомкнуть цепь.
– Пора, – скомандовал Босх, и они вышли из машины.
* * *На сегодня хватит, подумал Шарки. Пора завязывать. Он закурил и перегнулся через седло мотоцикла, чтобы набрать комбинацию цифр на фирменном замке «Мастер-лок». Его косички свесились над глазами, и он почувствовал запах какого-то кокосового снадобья, которое втер в волосы прошлой ночью, в доме у владельца «ягуара». Это было вскоре после того, как Пожар сломал мужику нос и все кругом залил кровью. Парень выпрямился и уже собирался обмотать цепь вокруг талии, когда увидел, что кто-то приближается. Копы! Они были слишком близко. Слишком поздно, чтобы бежать. Стараясь вести себя так, будто еще их не заметил, он быстро составил мысленный список того, что находится у него в карманах. Кредитных карточек там уже нет, они проданы. Деньги могли взяться откуда угодно, с некоторыми так и было. Шарки был спокоен и хладнокровен. Единственное, на чем он мог погореть, так это на очной ставке со вчерашним гомиком. Шарки был удивлен: неужели мужик заявил в полицию? Никто никогда раньше такого не делал.
Он улыбнулся двум приближающимся копам, один из которых, мужчина, держал в руках магнитофон. Магнитофон? Зачем это? Мужчина нажал кнопку «play», и через несколько секунд Шарки узнал собственный голос. Потом он понял и откуда он записан. Речь пойдет не о мужике с «ягуаром». Речь пойдет о трубе.
– И что? – спросил Шарки.
– А то, что мы хотим про это послушать, – ответил мужчина.
– Но я не имею к этому никакого отношения. Вы же не станете мне это шить… Постойте! Вы тот вчерашний коп из полицейского участка. Точно, я видел вас там на следующее утро! Эй, вам не заставить меня признаться, что это я сотворил ту штуку на плотине.
– Сбавь обороты, Шарки. Уймись малость, – сказал человек. – Мы знаем, что ты этого не делал. Мы просто хотим узнать, что ты видел, – вот и все. Пристегни обратно свой велик. Мы привезем тебя назад.
Человек назвал свое имя и имя женщины: Босх и Уиш. Он сказал, что она из ФБР, что было уж совсем ни к чему. Подросток некоторое время колебался, не зная, как поступить, потом снова запер мотоцикл.
– Мы хотим только проехаться до Уилкокс, задать тебе вопросы, – сказал Босх. – Может, начертить план.
– Какой? – спросил Шарки.
Босх не ответил, просто сделал знак рукой, приглашая идти с ними, и указал на стоящий поодаль, в конце квартала, серый «каприс». Это была та самая машина, которую Шарки уже видел перед фасадом «Шато». Пока они шли, Босх так и держал руку на плече Шарки. Ростом паренек был пока ниже Босха, но у них была одинаковая жилистая комплекция. На мальчишке была самодельно крашенная футболка в лилово-желтых разводах, какие получаются, когда ткань перед окраской завязывают узлами. На шее, на оранжевом шнурке, болтались солнцезащитные очки. По дороге он их надел.
– Ну, что, Шарки, – сказал Босх, когда они подошли к автомобилю, – ты знаешь порядок. Мы обязаны обыскать тебя, прежде чем ты сядешь в машину. В этом случае нам не придется надевать на тебя наручники. Выкладывай все на капот.
– Послушайте, вы же сказали, что я не подозреваемый, – воспротивился Шарки. – Почему я должен это делать?
– Я же сказал тебе, такова стандартная процедура. Потом заберешь все обратно. Кроме картинок. На это мы пойти не можем.
Шарки посмотрел сначала на Босха, потом на Уиш, затем полез в карманы своих потрепанных джинсов.
– Да-да, мы знаем о картинках, – подтвердил Босх.
Мальчишка выложил на капот 46 долларов 55 центов вместе с пачкой сигарет и картонной упаковкой спичек, маленьким перочинным ножом на цепочке для ключей и колодой поляроидных снимков. То были фотографии самого Шарки и других парней из его команды. На каждом снимке модель запечатлена в обнаженном виде и на разных стадиях сексуального возбуждения. Когда Босх просматривал их, Уиш заглянула ему через плечо и тут же поспешно отвернулась. Она взяла в руки выложенную пачку сигарет и осмотрела ее содержимое, найдя среди сигарет «Кул» единственный косяк с травкой.
– Думаю, это мы тоже оставим у себя, – сказал Босх.
* * *Они направились на Уилкокс-авеню, в полицейский участок, потому что в самом разгаре был час пик и для того, чтобы добраться в Уэствуд, до здания Федерал-билдинг, потребовался бы час. Было уже начало седьмого, когда они добрались до места, и помещение детективного отдела пустовало, потому что сотрудники разошлись по домам. Босх привел Шарки в одну из комнат для снятия показаний, площадью восемь на восемь футов. В комнате стояли маленький, весь прожженный сигаретами стол и три стула. Самодельный плакат на стене гласил: «Не дрожать!» Он усадил Шарки на так называемый «ползун» – деревянный стул, сиденье которого было густо натерто воском, а с нижней поверхности двух передних ножек срезано по четверти дюйма дерева. Уклон был не настолько большим, чтобы быть заметным с виду, но достаточным для того, чтобы сидящие на таком стуле ощущали неудобство. Они откидывались на спинку, как это делают большинство неподатливых допрашиваемых, и медленно сползали со стула. Единственное, что они могли сделать, – это наклониться вперед, оказываясь прямо лицом к лицу со следователем. Босх велел парню сидеть смирно, затем вышел, чтобы наметить с Уиш стратегию допроса, и прикрыл за собой дверь. После того, как он ее закрыл, его напарница вновь ее открыла.
– Это незаконно – оставлять несовершеннолетнего одного в закрытой комнате без надзора, – сказала она.
Детектив снова закрыл дверь.
– Он не жалуется, – сказал Босх. – Нам надо поговорить. Какое у вас о нем впечатление? Будете сами его допрашивать или хотите, чтобы это сделал я?
– Не знаю, – ответила она.
Это решило дело. Это означало «нет». Первоначальный допрос свидетеля, причем свидетеля, согласившегося давать показания с большой неохотой, требовал изощренной смеси жульничества, лести и строгости. Если она не знает, нечего и браться.
– Вы же опытный следователь, собаку съели на допросах, – сказала она тоном, в котором Босху почудилась издевка. – Если, конечно, верить вашему досье. Я не знаю, что это означает: использование мозговой или мускульной силы. Но мне бы хотелось посмотреть, как это делается.
Он кивнул, пропустив колкость мимо ушей, и полез в карман за сигаретами и спичками парня.
– Пойдите и отдайте ему вот это. Я хочу сходить проверить мое рабочее место на предмет сообщений и зарядить в магнитофон кассету. – Заметив выражение, с каким она уставилась на сигареты, прибавил: – Первое правило допроса: дайте допрашиваемому почувствовать себя удобно и хорошо. Отнесите ему сигареты. Пусть курит. Задержите дыхание, если вам это не по нутру.
Он уже собрался уходить, но она сказала:
– Босх, а что он делал с теми картинками?
Так вот, значит, что не давало ей покоя, подумал он.
– Видите ли, пять лет назад мальчишка вроде него ушел бы с тем человеком и проделывал бы бог знает что. В наше время он вместо этого продает ему картинки. Сейчас развелось столько всяких убийц… болезней… и всего прочего, что такие детишки поумнели. Безопаснее продавать свои поляроидные снимки, чем свою плоть.
