Фридрих Незнанский - Имя заказчика неизвестно
Гончар поежился.
У Голованова появились новые заботы, а Денис, следуя неписаной, но четкой инструкции, поехал в Генпрокуратуру к Турецкому и выложил ему все про события сегодняшнего вечера. Турецкий помрачнел как туча. Он пять минут ходил по кабинету, и пять минут Денис ждал, что он скажет.
— Значит, так, — заявил Александр Борисович. — Мне эти политические разборки и даром не нужны. Найдите Похлебкина. Живого! Слышишь, Денис?! Поскорее, голубчик! — Турецкий поневоле приглушил голос: — А то вдруг и правда у коммунистических боссов резьбу посрывало?!
«…Словно с того света возвращался я в родной город. По дороге, правда, пришлось заскочить в Курск, оставить у тети кое-какие деньги. В Кашлевске меня не было ровно пять дней. За это время страсти вокруг ужасных событий, невольным свидетелем которых я был, несколько улеглись. Я неплохо потрудился, хотя чувствовал, что рано еще ставить точки над „и“. Я ничего не знал о похищенных деньгах Штрассера. Если Барышев мстил убийцам брата, то откуда он мог знать о тайных операциях банкира? Тот совсем не дурак был, чтобы посвящать даже своих приближенных в столь щепетильное дело. Виктория тоже не могла знать многого, и это вносило некоторую неразбериху в мои планы. Даже если они догадывались о большой сумме денег, спрятанных Максимом Робертовичем, никто не знал, где они и как до них добраться. Впрочем, здесь что-то было не так. Оставалось загадкой также, что спрятали в могиле Сергея Барышева. Мне уже надоело ломать голову и теряться в догадках.
Когда я прибыл на свой родной вокзал, то в глаза сразу бросился огромный рекламный щит с яркой зазывающей надписью: «Несите свои деньги в Пегас-банк, и вы станете богатыми».
«Или покойниками», — подумал я про себя.
Пересчитав мелочь в карманах, я решил довериться рекламе и понес свои деньги прямо в Пегас-банк. Я не боялся уже загадочного убийцы, его тайна была раскрыта. Мистика исчезла, оставалось играть начистоту.
Проходя сквозь стеклянные двери банка, я мысленно подготовился к встрече. Однако мои мечты не сбылись. Оказывается, новый директор Илья Рахлин два дня назад уволил Панкина. Говорили, что у них вышел скандал. Это был беспрецедентный случай. Постоянно незаметный, тихий Панкин сам напросился на увольнение, обвинив Рахлина в некомпетентности, после чего последний предложил Дмитрию уволиться. Такого оборота никто не ожидал. Еще раньше из банка ушла секретарша Штрассера, очень тяжело переживавшая смерть своего любовника. Только я догадался, что это не случайное совпадение. Барышев опять перехитрил меня. Ищи-свищи его теперь. Страна у нас, как известно, большая, много в ней лесов, полей и рек, а также уютных курортов, где можно тратить штрассеровские денежки налево и направо. Как я сразу не догадался, что, почуяв слежку, убийца решил просто выйти из игры! Нужен я ему!. Эх, вот незадача! Наверное, Барышев-Панкин уже сменил фамилию и спокойно наслаждается ласковым южным солнцем. Рядом классная баба и мешок денег. Что я могу доказать? Кто станет слушать мой лепет?
Дело закрыто. Все стало на места. Новые мафиози заняли место старых. Милиция по-прежнему нас бережет и тянет свою нелегкую лямку, неся службу, которая, как известно, и опасна, и трудна.
Я должен благодарить судьбу, что полученная передышка спасла меня от верной смерти. Мне показалось, что руки мои опустились, как плети. Весь боевой пыл угас и обесценился. Усталой походкой поплелся я домой. «Жигули» так и стояли в чужом дворе, правда уже без колес. Вместо них под оси аккуратно подложили кирпичи.
Наверное, со стороны я тоже чем-то был похож на свою машину. Правду говорят, что вещи сохраняют отпечаток их хозяев. Игра в войну закончилась долгим миром, правда по желанию одной заинтересованной стороны. Это напоминало пресловутый Брестский мир без аннексий и контрибуций. В свое время Ленина хорошо за него потрепали. Я же остался один на один со своим разочарованием. Только теперь стало понятно, какую глупую игру я затеял. Все так и должно было закончиться.
Добравшись до своей квартиры, я встретил свою старую соседку Клавдию Пантелеевну.
— Привет, Лешенька! Где это ты пропадал? Тебя и не узнаешь, такой красивый!
— Да бросьте вы, тетя Клава! Скажете тоже…
— Слушай, тебе вот письмо заказное принесли. Срочное. Без обратного адреса. Я сказала, чтобы оставили у меня, расписалась за тебя. Я, конечно, женщина любопытная, но чужие письма не читаю, воспитание не позволяет, — с надеждой вытянуть из меня что-нибудь тарахтела Клавдия.
— Спасибо, конечно. Только я его вам все равно читать не буду. Военная тайна. Понятно?
— Глупый ты, Лешка, хоть и тридцать давно стукнуло, — разочарованно закрыла дискуссию соседка.
Я взял письмо и открыл двери квартиры. Ожидать гостей не приходилось. Упав на кровать, я быстро распечатал конверт. Это была пощечина, добившая меня окончательно. Печатными буквами, аккуратно, без помарок ко мне обращался мой давний «дружок».
«Привет, шурави. Хоть мне и советовали разобраться с тобой по-серьезному, но еще раз повторю, что на тебя зла не держу, ты человек посторонний и ни в чем не виновный. Свои догадки можешь строить сколько угодно. Не советую только посвящать в них других людей, поскольку все стало на свои места, и тебе никто не поверит. Не следует ворошить старое. Кто его помянет, тому сам знаешь что. Меня искать не рекомендую. Наша новая встреча добра не принесет. Я тебя не пугаю. Просто предупреждаю. Знаю, что ты не из пугливых, за это ценю. Просто надо быть чуточку умней в жизни. Ты ведь почти половину ее прожил. Передавай привет нашей общей знакомой, но тоже держись от нее подальше. Тебе с ней не по пути. Удачи в дальнейшей деятельности на благо Родины и народного образования. Прощай. Твой доброжелатель».
Вот и все, круг замкнулся. Я даже почувствовал облегчение. Словно тяжелый камень упал с уставших плеч. Раздевшись и забравшись в ванную с горячей водой, я получил несказанное удовольствие…»
Глава двенадцатая
Кое-какая практическая польза от помощника депутата Гончара все же была. Он, по крайней мере, смог вспомнить номер телефона, по которому последний раз говорил с Похлебкиным. Было это около недели назад. Телефон этот не совпадал ни с его рабочим, ни с домашним, а также не пересекался с обширным реестром номеров различных людей, оказавшихся в поле зрения сыщиков в связи с поисками профессора философии — его знакомых, помощников, коллег, аспирантов…
Адрес, по которому значился этот телефон, Макс установил за десять минут, и туда отправился Голованов — на улицу Талалихина в дом номер шесть. Там он поднялся на третий этаж и позвонил в одиннадцатую квартиру. На звонок никто не реагировал. Далее возникал извечный русский вопрос: что делать?
Голованов позвонил соседям. Через некоторое время за дверью возникло шевеление, Голованов понял, что его рассматривают в глазок, но замок так и не отперли. Он надавил на звонок еще и сказал:
— Можно с вами поговорить? Я слышу, что вы дома. Извините, пожалуйста.
— Все равно я моего Вадечку никуда не пущу! — раздался истеричный женский голос. — У него близорукость! У него очки! У него скрипка! У него талант!
— Какого Вадечку? — удивился Сева. — Куда не пустите? Какая еще скрипка?
— А… Вы не из военкомата?
— Нет.
За дверью помолчали. Через полминуты она приоткрылась, и через цепочку на Голованова уставились подозрительные материнские глаза.
— Наверно, я ошиблась. Тогда ладно. Но в дом я вас все равно не пущу. Что вы хотели? У меня через час заседание комитета солдатских матерей.
— Все-таки вы заранее готовитесь, — не удержавшись, заметил Голованов.
— А вам какое дело?! — Тетка чуть не брызгала слюной.
Голованов даже инстинктивно сделал шаг назад: кто знает, вдруг она у нее ядовитая?
— Я хотел спросить о ваших соседях из одиннадцатой. Ну вы же знаете, двое мужчин, которые большими лодками занимаются.
— А! — сказала тетка. — Я вас раскусила! Вы во флот его хотите забрать! Не выйдет! Не выйдет! Не выйдет!!!
Она захлопнула дверь, изрыгая проклятия.
Что же дальше-то? Голованов подумал, что сын у этой сумасшедшей, наверно, действительно какой-то несчастный парень… а впрочем, у него своих проблем хватает.
Он поднял голову и зачем-то обследовал потолок. Ага! Возле одиннадцатой квартиры потеки. Сверху явно заливают, причем не первый день: потеки были разных цветов — от зеленоватого с плесенью до коричневого. Голованов поднялся на следующий этаж и позвонил в пятнадцатую квартиру.
— Ща, подожди, — раздался женский голос. Даже, скорее, девичий.
На этот раз дверь распахнулась настежь. На Голованова снизу вверх взирало очаровательное существо с папироской в руке. Оно было в шортах и линялой футболке, с копной огненно-рыжих волос и огромными зелеными глазами.
