Алексей Макеев - Восьмая горизонталь
Он, тяжело покряхтывая, поднялся из-за стола, неровной походкой подошел к старинному секретеру и извлек из его недр толстый альбом в кожаном переплете. Затем положил альбом на скатерть, стал неспешно перелистывать его.
– Немного у меня осталось снимков с той поры, – грустно сказал старик. – Не до фотографий было. Всего-то шесть штук. Если бы не Тедди, не было бы и этих. Тедди любил фотографировать, и аппарат у него хороший был…
Да, всего шесть порыжевших и выцветших от времени фотоснимков. Все – групповые. Молодые парни и мужчины постарше, с оружием и без, на фоне лесного пейзажа. Мрачных лиц не видно, все улыбаются.
И на двух фотографиях Гуров и Крячко безошибочно опознали молодого Трофима Таганцева! Нет, конечно, если бы сыщики видели только лицо старика, убитого шесть дней назад в ботаническом саду, с точным опознанием возникли бы сложности. За шестьдесят лет человек может неузнаваемо измениться. Хотя… Друзья были хорошо выучены определять главное во внешности, некие константы, не слишком зависящие от возраста и разнообразного обрамления, вроде прически, лысины, усов с бородой и прочего. Но Лев и Станислав видели фотографии молодого Таганцева из того самого дела о шпионаже в пользу Англии. Фас и профиль, как положено. Сергей Гаранин скачал их из архивов Минюста, и сейчас копии этих снимков лежали у полковника Гурова в кармане пиджака. Так что никаких сомнений: это Таганцев! Ишь, как весело смеется… А на другой фотографии, где стоят, полуобнявшись, четверо, Трофим Иванович со «шмайсером» на шее. Рядом с ним – мощного сложения мужчина лет сорока с острой, как у Генриха VI на портрете, бородкой и лихо закрученными усами. С левого края молодой парнишка, очень похожий на этого мужчину. Он прихватил Таганцева за плечо. А справа, чуть в стороне от усача, с противоположного края стоит стройный и высокий военный в незнакомой форме, на вид ему лет тридцать с небольшим. Длинное породистое лицо с чуть скучающим выражением. Ого! А в руке-то у мужчины что-то весьма похожее на трость! Эх, качество снимка неважное: зерно крупновато, вуаль… Посмотреть бы на рукоятку этой трости, хоть через лупу… Снимок сделан поздней осенью или ранней весной: ветви деревьев голые, ни одного листочка, но снега еще не видно. Осенью, надо полагать. Весной сорок пятого отряда уже не существовало.
– Вот он, командир, – тяжело вздохнув, произнес Петецкий и указал на усатого мужчину. – А вот его сын, Анджей. Ему в ноябре сорок четвертого девятнадцать лет исполнилось.
Гуров и Крячко взволнованно переглянулись: вот теперь становилось ясно на все двести процентов: они недаром прилетели в Гданьск!
Только вот сейчас их больше интересовали два других человека, запечатленных на старом фотоснимке: Трофим Таганцев и мужчина с тросточкой. Как Таганцев оказался среди «Серых братьев»? Чем он занимался в аковском отряде? Кто стоит справа от Збигнева Невядовского?
Необходимо было осторожно и незаметно перевести рассказ Петецкого на нужные сыщикам рельсы.
Глава 12
И снова повезло: особо направлять старика не пришлось. Соскучившись по живому общению, почувствовав неподдельный интерес, Петецкий сам говорил так, что только слушай.
– Знаете, – все более возбуждаясь, рассказывал он, – существуют люди, – их, кстати, не так уж мало! – на первый и все последующие взгляды совершенно вменяемые, но не мыслящие себе жизни без драки. В мирной, спокойной атмосфере они задыхаются и чахнут. Чтобы ощутить полноту и осмысленность существования, им необходим конфликт. Все равно с кем, неважно по какому поводу. Можно и без повода вообще. Вот таким был Збигнев, наш Збышек. Только вот поводов у него было более чем достаточно. Мы здорово сражались! Да, и с немцами, и с вашими, и с аловцами. Невядовский был превосходным командиром. Но…
Гуров слушал бурную речь старика и думал, что такой психологический тип ему превосходно знаком. Подобные люди нередки и в наше время.
Да, они всей душой любят риск, охотно идут на него, даже если в том нет насущной необходимости. Что за жизнь без риска, без возбуждающего дыхания опасности. Секс им приедается, выпивка не интересует, телевизор раздражает, книг они не читают… Даже борьба за власть – самый сильный из наркотиков! – становится для них однообразной и скучной. Но вот когда на карту ставится жизнь, когда в крови гуляет адреналиновый шторм и сердце колотится, как бешеное, – тогда краски мира вновь становятся первозданными, яркими и свежими.
Редко кого из подобных людей возносит к вершинам славы, хоть и такое случается. Но по большей части они кончают плохо.
– Под самый конец Невядовский сорвался с нарезки, я уже тогда это смутно понимал. И не один я, – продолжал старик. – Ему стало уже все равно, чью и зачем кровь проливать, он словно бы всему человечеству войну объявил. Мы уже не знали, за что и за кого сражаемся, слегка опьянели от крови. Мы вошли во вкус, и я не знаю, чем это могло бы обернуться, если бы нас не остановили. Теперь, прожив жизнь, я понимаю: наш командир был из тех, кто просто по природе своей не может оставаться в общей колее, идти нахоженными тропинками. Нет! Их с тропинки вечно заносит в самую чащобу. И непонятно, то ли судьба ими так распоряжается, то ли они – судьбой. Боюсь, что Збигнев под конец стал, как это говорят, не совсем адекватен. Появилась у него сверхидея: возродить королевство Польское и короноваться. Да-да, на сейме, как положено. А англичане ему в этом безумном предприятии помогут, хоть Нед, Тедди, никогда ничего подобного вслух не говорил, только улыбался загадочно. Нед – вот он, рядом со Збышеком стоит, на свою любимую тросточку опирается. А мы, гвардейцы из «Серых братьев», вроде станем первыми людьми у трона. И что вы думаете? Это оказалось заразительным, многие из наших поверили в этот бред. Я? Нет, уже тогда ума хватало. Гитлера еще не добили, ваш Сталин прет так, что никакой силой не остановить, а тут, извольте видеть, сейм Невядовского польским королем избирает. А вот Анджей отцу поверил! Так что все это не смешно, а очень печально.
– А кто этот человек, Тедди, которого вы упомянули? – осторожно поинтересовался Гуров. – По-моему, Тедди и Нед – это уменьшительные от английского имени Эдуард?
– Точно! – подтвердил Петецкий. – Он и был англичанин. Эдуард Хендрейк. Капитан Британской морской пехоты. Из «Серебряного лебедя», была у англичан такая спецчасть. Серьезные ребята…
Гуров торжествующе посмотрел на напарника. Ай да Семен Семенович!
– Тедди координировал наши контакты с англичанами. Он был специально послан в наш отряд ранней осенью сорок четвертого. Да, с широкими полномочиями. Командир? Нет, что вы! Невядовский никому и никогда не подчинялся, даже командованию Армии Крайовой. Особенно под конец. Как же, претендент на польский трон, без пяти минут король… Но Збигнев прислушивался к советам Тедди, принимал в расчет его мнение. И еще один человек был для командира очень авторитетным. Ваш соотечественник, да! Они с командиром, я думаю, подружились. Насколько Невядовский вообще был способен на дружбу. Только закончилось все это совсем невесело.
– Как же? – спросил Гуров чуть дрогнувшим голосом, уже догадываясь, каким будет ответ.
– Вот, – старик указал на фигуру Таганцева. – И еще на этом снимке, видите? Мы знали его под именем Иван. Он и еще трое русских прибились к нашему отряду в сентябре. Голодные, оборванные, один с легким ранением. Иван, двое молодых парней, вроде меня, и еще с ними девушка была. Жалко, ее на снимках нет. Красивая такая. Анной звали.
«Откуда бы девушке взяться? Радистка? Вообще-то классический состав разведывательно-диверсионной спецгруппы… И появились они в отряде осенью. Как и англичанин», – подумал Гуров.
– Мужчины из немецкого лагеря бежали, – Петецкий точно услышал мысленный вопрос Гурова, – а девушка из остарбайтеров, тех, кого немцы на работы в Германию угоняли.
– Вы сказали, невесело все кончилось, – Крячко вопросительно посмотрел на Петецкого. – Что, этот Иван погиб? А остальные русские, девушка?
«Как еще погиб, – невесело усмехнулся про себя Гуров. – Шестьдесят с лишним лет спустя… Станислав – молодчина, посмотрим, что старик ответит».
– Иван? Точно не скажу, но вряд ли. Двое молодых погибли. В декабрьских боях с немцами. Девушка пропала чуть раньше, чем… Чем все кончилось. Но перед тем, как пропала… – Петецкий прикрыл глаза, погрузившись в воспоминания. Когда он заговорил вновь, голос его звучал глухо. – Не знаю, стоит ли вам об этом рассказывать. Книгу на таком материале, во всяком случае, не напишешь. Разве что авантюрный роман. Но, раз уж начал… Иван удивительным человеком был. Храбрый, сильный, умный. Воевал бесподобно. Как он бил немцев, какие дерзкие операции они с командиром разрабатывали! Словом, он стал вторым человеком в отряде, правой рукой Збышека. Да, вот так. Но потом, уже зимой…
