Луис Гарсиа-Роза - Юго-западный ветер
— Эспиноза, рад тебя видеть! Мы должны чаще встречаться, и необязательно над трупом. Но ты наверняка примчался ко мне из Копакабаны не просто, чтобы поболтать?
— Ты прав по обоим пунктам.
— И что я могу для тебя сделать?
— Я хочу провести баллистическую экспертизу той пули, что вытащили из головы иностранца из Ботафого. Без официального запроса. Я тебе верну ее сегодня же. Если хочешь, пойдем вместе со мной.
— Да никаких проблем, я тебе доверяю.
Нужная пуля лежала в пластиковом пакете, к которому были пришпилены результаты аутопсии.
— В баллистическом отделе обратись к Фрейру. Скажи, что я тебя послал.
Эспиноза поблагодарил и без лишних слов удалился. Он уже двадцать лет работал в полиции и знал всех, кто работал в разных отделениях. С Фрейром он был знаком уже много лет, но не хотел обидеть Эвандро, потому не сказал этого. Он двинулся в Институт криминологии имени Карлоса Эболи, который размещался в том же комплексе зданий, что и Институт судебной медицины. Чтобы попасть в другое помещение, достаточно было пересечь маленький внутренний дворик.
Эспиноза часто обращался к Фрейру в сложных случаях, и тот всегда все делал на совесть. Немногословный человек, Фрейр был отличным профессионалом, полагающимся только на прочные доказательства, его было трудно сбить с толку.
— Могу провести сравнительный тест прямо сейчас, — сказал он, как только Эспиноза объяснил, чего он хочет. — Но лучше бы сначала проверить оружие в тире. Позвони мне в конце дня, у меня уже будут результаты.
Как он поступал обычно, посещая Институт судебной медицины, Эспиноза и на этот раз, выйдя из здания, пошел пешком по улице Мем де Са в сторону акведука Лапа — старой части Рио, что в наибольшей степени сохранила свой традиционный вид. Ему хорошо были знакомы эти улочки, он жил здесь ребенком. Прежде чем семья Эспинозы переехала в Пейшото, они жили в районе Фатима, который, как и округ Пейшото, включал в себя всего несколько окрестных улиц. Этот маршрут был частью его обычного пути к Колежио Педро II, где он в свое время учился. Эспиноза любовался старинными домами в колониальном стиле и величественными аркадами акведука Лапа: для него прогулка по этим памятным местам служила чем-то вроде компенсации за неприятные переживания, связанные с насильственной смертью, — то, из-за чего он обычно ездил в Институт судебной медицины. Прежде чем уйти отсюда, Эспиноза остановился и долго смотрел, как маленький трамвайчик, что тащился в сторону Санта Тереза, пересекает из конца в конец весь акведук.
Ему не пришлось ждать до конца дня. Сообщение о том, что его искал Фрейр, он получил, едва вернулся с обеда. Он позвонил, и эксперт, сняв трубку, тут же сказал:
— Эспиноза, тут не нужно даже делать тест! Из этого револьвера не стреляли уже лет десять, не менее. В любом случае я проверил калибр. Ничего похожего. Я совершенно уверен, что пуля, которую ты мне принес, не была выпущена из этого револьвера. Можешь забрать вещдоки сегодня, если хочешь. Я буду тут до пяти.
Эспиноза вернулся в Институт криминалистики задолго до пяти и прошел в офис Фрейра, который являл собой нечто среднее между складом, музеем и лабораторией.
— Я проверил ствол, перед тем как делать баллистическую экспертизу, и осмотрел металлическую поверхность внутри. На основе своего опыта могу тебя заверить, что никто не стрелял из него уже лет десять. Металл весь проржавел. Сколько в точности им не пользовались, не могу сказать без лабораторного анализа, но, даже с допуском на ошибку, гарантирую по крайней мере пять лет. Хотя, может, и вдвое больше, но не знаю, важно ли это для тебя? Я уточню это, если тебе понадобится официальный отчет. Но что пуля не выпущена из этого ствола — абсолютно точно.
— Спасибо, Фрейр, если мне понадобится письменный отчет, я позвоню. Но, думаю, это без надобности. И как всегда, если тебе вдруг понадобится моя помощь, ты знаешь, как меня найти.
Эспиноза вышел из Института криминалистики и прошел в Институт судебной медицины, чтобы вернуть полиэтиленовый мешочек с пулей. В участок он вернулся, неся в руках пластиковый пакет доны Алзиры, где лежал обернутый полотенцем револьвер.
Теперь Эспиноза испытывал меньше угрызений совести по поводу того, что утаил имя Габриэла от коллег, занятых расследованием дела чилийца. Габриэл мог оказаться для них идеальной кандидатурой — при полном отсутствии других подозреваемых. И его природная робость вовсе не вызовет у следователей желание защитить парня, скорее, наоборот, они воспользуются этой его слабостью, чтобы надавить на него во время допросов.
В участке он спрятал в ящик оружие и пули и проверил ожидавшие его сообщения. Одно было от Ирэн. Испытывая огромное облегчение от результатов экспертизы, проведенной Фрейром, Эспиноза уже намного бодрее смотрел на предстоящую встречу с Ирэн. Она сама предложила поговорить об их отношениях с Ольгой не по телефону, что подразумевало, что они обсудят это, когда встретятся. Он позвонил ей домой — потому что ее рабочего телефона у него не было — и оставил сообщение, приглашая на ужин в любом удобном для нее месте. Он будет ждать ее дома около семи.
Хотя Эспиноза предупредил портье о том, что он уже вернулся и что это надо передать Ирэн, она не решилась подняться к нему наверх, пока не услышала его голос в домофоне. Когда они вместе вышли и пошли к машине, припаркованной совсем рядом, она без конца оглядывалась.
— Успокойся! Это как раз и есть то, чего они добиваются — чтобы ты нервничала.
— Черт подери, Эспиноза, а чего ты ожидаешь от меня? Чтобы я делала вид, будто ничего не происходит? Я не коп. И не привыкла к таким вещам.
— Ну и прекрасно. Не беспокойся! Никто не посмеет на тебя напасть, пока мы вместе. Может быть, сходим в наш ресторан?
Когда они заняли места за столиком, Эспиноза попросил Ирэн подробнее рассказать ему, что происходит.
— Ничего, кроме того, на что я жаловалась тебе по телефону. На углу квартала, на том перекрестке, где движение сильней, потому что там как раз наша улица пересекается с более оживленной, почти всегда горит красный свет, если ехать ко мне. Я всегда пересекаю этот перекресток по дороге домой и уже к этому привыкла, так что не нервничаю, а спокойно жду, пока переключится светофор, — вроде мой дом совсем рядом. Вчера, когда я возвращалась с работы, то остановилась, как обычно, и ждала на перекрестке, пока наконец не включится зеленый. Внезапно кто-то подошел к машине — я не могла увидеть кто — и большим куском картонной коробки, на которой была надпись «НА ПРОДАЖУ», закрыл стекло со стороны пассажира, одновременно пытаясь открыть дверь с той стороны. Я ужасно испугалась и нажала на газ. Этот человек одной рукой продолжал пытаться открыть дверь, а другой придерживал картон, закрывая стекло. Мне чудом удалось вывернуться и проскочить через перекресток на красный, при этом я даже и не задумывалась о том, что могу в кого-нибудь врезаться.
— И ты никого не разглядела за этой картонкой?
— Нет. И не уверена, что хотела бы. Правда, я смотрела в зеркальце заднего обзора, боясь, что в меня будут стрелять, но никого там не увидела. Ты не представляешь, Эспиноза, в какой я была панике! И это все не случайно, я уверена! Я знаю про хулиганов, что грабят машины, останавливающиеся у светофоров, но это очень оживленный перекресток, и было всего семь вечера. Там было множество машин и впереди и позади меня, но этот тип нацелился на меня и только на меня. Это не случайное нападение. Сначала умерла Ольга, потом предсказатель, а теперь кто-то пытается вломиться в мою машину буквально в квартале от дома… Это не может быть случайностью, и это не имеет отношения к хулиганящим подросткам. Я была поражена тем, как это можно так ловко спрятаться за какой-то картонкой. Знаю, ты со мной не согласен, но это точно имеет отношение к тому парню!
— У него никаких причин тебя убивать.
— Эспиноза, он, скорее всего, сумасшедший.
— Если бы он был сумасшедшим, то не стал бы прибегать к таким ухищрениям, чтобы скрыть от тебя свою внешность, а просто убил бы.
— А кто тогда это может быть? Мне никогда никто не угрожал, у меня нет врагов, никто ничего не имеет против меня. Все это началось после того, как появился этот проклятый чудик!
— Что — все?
— Все эти смерти! Черт возьми, что еще? Ты что, ждешь, когда меня тоже убьют?
— Попытайся успокоиться. Давай закажем немного пива. Если хочешь, переезжай ко мне на весь уик-энд. Я буду отвозить тебя на работу и привозить обратно.
— И ты будешь так делать до конца жизни?
— А это уже другой вопрос.
— Эспиноза, мне не до шуток!
— А я вовсе не шучу. Кроме того, день рождения Габриэла будет в субботу, через четыре дня.
— И какое это имеет отношение ко всему этому?
— Не забывай, что предсказание экстрасенса действует только до этого дня рождения.
