Джордж Шуман - Последние 18 секунд
О'Шонесси выдвинула ящик стола, достала сигарету, закурила, затянулась.
– Вы что, тоже умеете мысли читать, детектив? – сухо проговорила она.
– Я полицейский, лейтенант. Знаю, как люди реагируют на подобное.
– Но чтобы все было между нами, – сказала Келли, глядя на стену. – Когда вы хотите приехать?
– В пятницу вечером – вам удобно? В субботу в морг, а в воскресенье я бы походил по городу с портретом.
– Вас устроит небольшая квартира? Одна спальня и диван в гостиной?
– Мне не хотелось бы вас беспокоить…
– Считайте, что я в заговоре с вами! – воскликнула она. – Свободных мест в отелях вы сейчас не найдете.
– Квартира, конечно, устроит.
– Хорошо, – сказала она, подумав, что пускается в авантюру. – И чтобы мисс Мур никуда не выходила и ни с кем не разговаривала. Никто не должен знать, что она в городе.
– Разумеется.
– И еще одно.
– Слушаю.
– Бушует ураган в Каролине. Если он дойдет до нас, погода будет скверная.
– Мы не загорать едем, лейтенант.
– Значит, договорились. В пятницу вечером. Я дам вам свой адрес и номер сотового телефона.
О'Шонесси знала, что устроить посещение морга нетрудно. У Гаса имеются собственные ключи.
А квартира после смерти мамы в прошлом году стоит пустая. Конечно, ее надо проветрить, но белье чистое есть.
Сайкс ехал в западном направлении, к заливу, потом свернул на Дезмонд-авеню. Ему позвонили и велели приехать за сбитой в переулке собакой.
Кварталы тут были богатые, стоимость домов доходила до миллиона. Он любил посидеть здесь на солнышке и посмотреть, как молоденькие мамаши и их дочки в коротеньких теннисных юбочках несут из своих «мерседесов» домой пакеты с покупками.
Все эти годы он провел в клетке, а эти люди жили своей жизнью: жарили мясо на лужайках за домом, пили вино, мужчины трахали соседок, мухлевали с налогами, выжимали последние соки из бедняков. Сколько раз за тюремной решеткой он думал об этих людях, читающих «Уолл-стрит джорнал», имеющих собственные бассейны, сколько раз ему чудился запах кожи «мерседесов»!
Нет, они никогда не сумеют расплатиться за это, ни за год, ни за сто лет.
На мостовой неподвижно лежал крупный ротвейлер с черной, в рыжих подпалинах, мордой. Нос у него был в крови, одно ухо порвано, задние лапы перебиты. Очевидно, пытался ползти домой, но сил не хватило.
Сайкс поставил грузовик так, чтобы он загораживал ближние дома, и вылез из кабины. Натянул резиновые перчатки, откинул задний борт и стащил на землю брезент. Едва он схватил собаку за задние лапы, как та впилась клыками в башмак. Сайкс ударил ее другой ногой по морде, но ротвейлер еще глубже вонзился зубами в башмак. Сайкс упал и несколько раз перевернулся, пока не вытащил пистолет и не выстрелил. Хватка ослабла. Сайкс встал, пошатываясь, приблизился к грузовику и вытащил монтировку. Он бил ротвейлера по голове до тех пор, пока у того не треснул череп. Переведя дух, Сайкс потащил собаку к подъемному устройству и закинул в кузов.
Нога у Сайкса была цела. Ротвейлер не прокусил толстый башмак. Вместе с ошейником, медалями и жетоном о вакцинации он бросил его в мусоросжигательную печь.
Выехав из тупика, Сайкс купил коробку с шестью банками пива, нашел выезд на Грин-роуд. Там он отыщет уютное местечко, где его никто не побеспокоит.
Сайкс сильно огорчился, узнав, что, пока он был в тюрьме, его давний враг, шеф Линч, умер от сердечного приступа. Только подумать: он столько лет ненавидел человека, которого не было в живых. Сайкс чувствовал себя так, точно его обманули. Будто этот легавый встал из гроба и отнял у него то, что принадлежало ему одному.
Вскоре Сайкс немного утешился, выяснив, что дочка Линча назначена новым начальником над городскими сыщиками и зовут ее Келли О'Шонесси. Эти имя и фамилия значились на почтовом ящике кооперативного дома, где ее родители имели квартиру, записанную на Линча. Теперь квартирой владела О'Шонесси. Кроме того, у нее на Третьей авеню в двух кварталах отсюда имелся собственный дом.
Сайкс знал, как он станет мстить Линчам.
20
Марша никогда не видела Ники таким пьяным. Он едва выбрался из кабины и, шатаясь из стороны в сторону, двинулся к дому. Из порвавшегося пакета посыпались банки с пивом, и Ники грубо выругался.
– Эй, ты, сучка! – орал он. – Поди сюда!
«Только не сегодня, Боже, – молилась Марша. – Никакого покоя от побоев».
Она собрала банки с пивом в передник и уговорила Ники прилечь в гостиной. Кое-как стянула с него пропахшую потом одежду. Неизвестно, что сегодня делали братья Шмидты, но, видимо, не только пили.
У нее не выходила из головы телепередача, которую она смотрела, пока гладила вещи. Полиция разыскивает шайку, промышляющую в округе сельскохозяйственным инвентарем. Как это похоже на него! Колотить ее всю жизнь, потом самому угодить за решетку. Что тогда станет с ней? Ее выселят из дома, она будет голодать.
Ники скоро захрапел. Марша на цыпочках прошмыгнула в кухню и последний раз посмотрела на две двадцатки на полочке. Несправедливо что-то оставлять ему. Он не задумываясь пропивал деньги за сверхурочные и премии. Ей денег давал в обрез. Не позволял купить что-нибудь для себя.
Марша взяла одну двадцатку и вышла во двор. Она чувствовала, что осмелела. Отчего бы это? От того, что в сарае под новым замком стоит чей-то погрузчик. Или от того, что видела ту передачу по телевизору? Если бы Ники тоже видел, может, не бил бы жену.
Марша выбралась на дорогу. Под ногами зашуршал гравий. Луна была большая и красивая. В воздухе разливались первые летние ароматы. Марша услышала, как в кухне вдруг залаял Динг, их старый пес, и стал скрестись в дверь. Она в ужасе оглянулась. Ей хотелось бежать, но ноги словно приросли к земле. Сейчас проснется Ники и выйдет на крыльцо.
Дверь распахнулась. В несколько прыжков Динг догнал хозяйку и стал об нее тереться.
– Ты куда намылилась? – прохрипел Ники. Он был совсем голый.
– Ты знаешь куда, – тихо проговорила она. – Я сегодня встречаюсь с Конни, забыл?
– А отчего втихомолку, потаскуха?
– Не втихомолку. Там на полочке я тебе деньги оставила.
– Ты это называешь деньгами?! И даже не попрощалась!
– Я попрощалась, дорогой. Но ты так крепко спал, мне не хотелось тебя будить. Я даже в щечку тебя поцеловала.
Он стоял, покачиваясь и сжимая в потном кулаке двадцатку.
– Ты сказала, что полсотни оставишь. – Он еле ворочал языком.
– Я не говорила полсотни. Я говорила, что все отдам, что у меня есть. Тебе на пиво и на зелень потратилась. В холодильнике котлеты лежат. Я поджарила.
– Поди сюда!
По спине у Марши пробежал холодок.
– Я же опоздаю, Ники. А ты проспись.
– Давай сюда! – повторил он угрожающим тоном.
Марша медленно сделала несколько шагов. Когда он начнет ее бить – сейчас или потом, – обнаружив у нее в сумочке новые трусики и лак для ногтей? И будет бить, пока не устанет.
– Не надо, Ники. Выпей лучше пива и поешь что-нибудь.
Едва она приблизилась к нему, он сдернул с ее плеча сумочку и высыпал содержимое на землю. Двадцать восемь долларов бумажками рассыпались по траве. Его лицо расплылось в злобной ухмылке.
– Бери, бери все! – выкрикнула Марша, смеясь и плача одновременно. – Зачем мне деньги? – Она торопливо вытерла слезы. Ники не любил, когда плачут.
Он двинулся, едва держась на ногах, к дому. В кармане у него была важная добыча – сорок восемь долларов.
Марша встала на колени и стала сгребать в сумочку свои вещи, вместе с травой, землей. Затем припустилась бежать и мчалась до самого дома Конни. Ключ зажигания, как и договорились, лежал в машине под ковриком.
Марша уже проехала километров тридцать, но ее била дрожь, и, лишь добравшись до федеральной дороги, она стала успокаиваться. В Деннисвилле она почувствовала себя совсем хорошо. Вырвалась на свободу, пусть на несколько дней. У нее будет время подумать.
Марша опустила стекло. Прохладный ветерок, как ласковая рука, шевелил и гладил ей волосы. Он там, а она здесь – вот что сейчас главное.
– Эй-хо! – возбужденно воскликнула она, увидев вдали море.
Завтра она будет лежать на песочке в чем мама родила. С тех пор, как они с Ники поженились, Марша не смела отлучиться от Ники дольше, чем на несколько часов, и только для того, чтобы заработать ему на выпивку и жратву.
Она надеялась, что Конни не спит. Если спит, Марша погуляет по эстакаде одна. Нечего тратить время на сон. Через час она будет на месте. Всего через час!
На подъезде к Гошену дорогу перекрыла полицейская машина. От сгоревшей груды искореженного металла за ней поднимался дымок. Марша поняла, что лоб в лоб столкнулись две легковушки и никто из пассажиров не выжил.
