Пер Валё - Розанна
— Вот-вот, что, собственно, он ест? — спросил Мартин Бек.
— Рыбу или жареное мясо. В двадцать минут первого заканчивает обед и совершает короткую быструю прогулку до Королевского сада или до Нормальмсторг, после чего возвращается на работу. В пять минут шестого закрывает контору и идет домой. Если погода плохая, едет на пятьдесят шестом. В противном случае идет домой пешком по Регерингсгатан, Кунгсгатан, Дроттнинггатан, Уппландгатан, проходит через Ваза-парк, пересекает Санкт-Эриксплан и выходит на Беркгатан. По пути делает покупки в каком-нибудь универсаме, где меньше народа. Ежедневно покупает молоко и бисквиты, хлеб покупает регулярно, масло, сыр и консервы тоже.
Восемь вечеров из четырнадцати торчал дома и смотрел телевизор. В первую и вторую среду ходил вечером в кинотеатр «Лорри». Один фильм был хуже другого, и мне, естественно, пришлось их смотреть. По дороге домой покупает в киоске и съедает сосиску с горчицей. В первое и второе воскресенье ездил трамваем на зимний стадион и смотрел хоккей. Эти матчи, естественно, видел Стенстрём. В первый и второй вторник ходил в кегельбан на Кунгсхольмсгатан и два часа играл в кегли с тремя коллегами. В субботу работает до двенадцати. Потом идет в пивную «Левёнброй», где выпивает один бокал пива и съедает порцию рыбного салата. Потом бредет домой. На улице на девушек не обращает внимания, но иногда рассматривает киноафиши и витрины, главным образом, скобяных товаров и спортивных принадлежностей.
Газет не покупает и не выписывает. Впрочем, покупает два еженедельника — «Рекорд» и какой-то журнал для рыболовов, забыл его название. С моей стороны преступная небрежность. В подвале дома, где он живет, нет синего мопеда марки «Монарк», зато есть красный мопед марки «Свален». Принадлежит ему. Почту получает редко. С соседями отношений не поддерживает, но вежливо здоровается при встрече.
— Какой он?
— Откуда, черт возьми, мне это знать? Стенстрём утверждает, что он болеет за «Юргорден».
— Нет, я серьезно.
— Производит впечатление здорового, энергичного, спокойного, сильного и скучного человека. Спит с открытым окном. Ходит легко, одевается нормально, не нервничает. Никогда не спешит, но и не лодырничает. Ему бы следовало курить трубку, но он не курит.
— Он знает о вас?
— Думаю, нет. По крайней мере, обо мне нет.
Они несколько секунд сидели и молча наблюдали, как кружатся большие влажные снежинки.
— Понимаешь, — снова начал Колльберг, — у меня такое предчувствие, что в подобном духе мы будем продолжать до лета, когда он пойдет в отпуск. Это весьма занимательный театр, но его жертвой могут стать две работоспособных единицы… — Он замолчал. — Да, между прочим, работоспособных, а сегодня ночью на меня разорался какой-то пьяница, когда я там спал стоя. Со мной чуть инфаркт не случился.
— Так это он?
— На того, из кинофильма, он похож как две капли воды.
Мартин Бек покачался на стуле.
— Ладно, доставим его сюда.
— Сейчас?
— Да.
— Кто?
— Ты. Когда он закончит работу. Чтобы у него не получился прогул. Возьми его к себе наверх и запиши личные данные. Когда закончишь, позови меня.
— Так, чтобы его не спугнуть?
— Естественно.
Уже четырнадцатое декабря. Вчера был день Святой Люции, и Мартину Беку пришлось вынести полицейский вариант традиционного праздника: девушки из управления в белых одеждах, жирные пончики и два стаканчика абсолютно безалкогольного грога.
Он позвонил окружному начальнику в Линчёпинг, Ольбергу в Муталу и был немного удивлен, когда оба тут же заявили, что приедут.
Прибыли они около трех. Окружной начальник ехал через Муталу и захватил Ольберга с собой; он обменялся парой фраз с Мартином Беком и отправился к Хаммару.
Ольберг сидел в кресле для посетителей два часа, но за это время они обменялись лишь несколькими замечаниями. Ольберг сказал:
— Думаешь, это он?
— Не знаю.
— Это должен быть он.
— Гм.
Через пять минут кто-то постучал в дверь. Это были окружной начальник и Хаммар.
— Я убежден, что ты прав, — сказал начальник. — Можешь сам решить, как тебе действовать.
Мартин Бек кивнул.
Без двадцати шесть зазвонил телефон.
— Послушай, — сказал Колльберг, — ты не мог бы зайти на минутку ко мне? У меня тут господин Фольке Бенгтссон.
Мартин Бек положил трубку и встал. В дверях он обернулся и посмотрел на Ольберга. Они ничего не сказали друг другу.
Он медленно поднимался по лестнице. У него было какое-то необычное чувство пустоты в животе и левой стороне груди, хотя допросы он проводил уже тысячу раз.
Колльберг, без пиджака, облокотился на стол, он казался спокойным и доброжелательным. Меландер сидел к нему спиной и невозмутимо рылся в своих бумагах.
— Это тот самый господин Фольке Бенгтссон, — сказал Колльберг и встал.
— Бек.
— Бенгтссон.
Обычное рукопожатие. Колльберг надел пиджак.
— Ну, так я пойду. Пока.
— Пока.
Мартин Бек сел. В пишущую машинку Колльберга был вставлен лист бумаги. Он повернул валик и прочел: Фольке Леннарт Бенгтссон, служащий, родился 6.8.1926 в Стокгольме. Холост.
Он посмотрел на сидящего перед ним мужчину. Голубые глаза, обычное лицо. Кое-где седые пряди в волосах. Ни малейших следов нервозности. На первый взгляд все нормально.
— Вы знаете, почему мы попросили вас прийти к нам?
— Нет, этого я не знаю.
— Мне кажется, вы могли бы кое в чем нам помочь.
— В чем же?
Мартин Бек посмотрел в окно и сказал:
— Ну и метет, да?
— Да.
— Где вы были летом в первую неделю июля? Можете вспомнить?
— Могу, потому что у меня был отпуск. Фирма предоставляет нам ежегодный отпуск в последнюю неделю июня и три первых недели июля.
— Да, слушаю вас…
— Во время отпуска я был в нескольких местах, почти четырнадцать дней провел на западном побережье. Во время отпуска я езжу ловить рыбу. Зимой тоже, хотя бы раз в неделю.
— Как вы туда добирались? На автомобиле?
Мужчина улыбнулся.
— Нет, у меня нет автомобиля. И даже нет водительского удостоверения. Я ехал на мопеде.
Мартин Бек немного помолчал.
— Хорошее дело, у меня самого несколько лет назад был мопед. А какая у вас марка?
— Тогда у меня был «Монарк», но осенью я купил новый мопед.
— Вы помните, как провели отпуск?
— Да. Вначале я был неделю в Меме, это на восточном побережье, там, где начинается Гёта-канал. Потом поехал в Гётеборг и лен[13] Гётеборг-Бохус.
Мартин Бек встал и подошел к графину с водой, стоящему на картотечном ящике у двери. Посмотрел на Меландера. Вернулся. Открыл крышку магнитофона и подсоединил магнитофон. Меландер сунул трубку в карман и вышел. Мужчина посмотрел на магнитофон.
— Вы плыли на пароходе от Мема до Гётеборга?
— Нет, я плыл из Сёдерчёпинга.
— Как назывался пароход?
— «Диана».
— Когда вы сели на пароход?
— Точное число я не помню. В начале июля.
— По пути случилось что-нибудь необычное?
— Насколько я помню, нет.
— Вы точно это помните? Подумайте.
— Ах да, вспомнил. У парохода была какая-то авария в машинном отделении, но это произошло еще до того, как я сел. Пароход опоздал. В противном случае я бы на него не успел.
— А что вы делали, когда приехали в Гётеборг?
— Мы пристали рано утром. Я отправился в один маленький городок, он называется Хамбургсунд. У меня там был заказан ночлег.
— Как долго вы там были?
— Четырнадцать дней.
— Чем вы занимались эти четырнадцать дней?
— Ловил рыбу. Погода была отвратительная.
Мартин Бек выдвинул ящик письменного стола и вынул оттуда три фотографии Розанны Макгроу.
— Вы знаете эту женщину?
Мужчина брал снимки один за другим и рассматривал их. Он не повел и бровью.
— У меня такое впечатление, что это лицо мне знакомо, — сказал он. — Кто это?
— Она тоже плыла на «Диане».
— Ага, вот почему мне кажется, что она мне знакома, — равнодушно сказал он.
Он еще раз посмотрел на фотографии.
— Хотя я в этом не уверен. Как ее зовут?
— Розанна Макгроу. Она была американка.
— Ага, уже вспоминаю, вы правы. Она была там. Я пару раз с ней разговаривал. Так, о том, о сем.
— И с тех пор вы ее имени не видели и не слышали?
— Нет, не слышал, вплоть до этой минуты.
Мартин Бек. перехватил взгляд мужчины. Он был холодный, спокойный и любопытный.
— Вы не знаете, что Розанна Макгроу как раз во время этого рейса была убита?
Выражение его лица незначительно изменилось.
— Нет, — сказал он наконец, — нет, я в самом деле об этом не знал.
Он нахмурился.
— Это правда? — внезапно спросил он.
— Очень странно, что вы об этом ничего не слышали. Честно говоря, я вам просто не верю.
Мартин Бек понял, что мужчина совершенно его не слушает.
— Понятно. Теперь я уже знаю, зачем вы меня вызвали.
— Вы слышали, что я сказал? Очень странно, что вы ничего не читали об этом случае, ведь о нем столько писали. Я просто не могу вам поверить.
