Николай Леонов - Колдовская любовь
Гуров смерил его долгим напряженным взглядом и наконец проговорил без выражения:
– Ладно! Что выросло, то выросло. Будем считать, что я вам поверил. Но учтите, если вы что-то затеяли – какую-то комбинацию, вы станете моим личным врагом, Терехин. Со всеми вытекающими последствиями.
– Вы меня окончательно запугали, – с невеселой улыбкой сказал Терехин. – Вы меня пугаете, я – вас. Как пионеры в лагере после отбоя… Помните – кто страшнее историю расскажет?
Они вышли из машины и направились к высокой железной калитке в каменном заборе. Она была наглухо заперта. Но здесь же имелась кнопка электрического звонка и переговорное устройство. Терехин нажал на кнопку и подмигнул Гурову:
– Закрытый объект!
Из переговорного устройства вдруг послышался приятный женский голос, который вежливо поинтересовался, кто и с какой целью пытается проникнуть на «объект». Терехин откашлялся и будничным голосом сообщил:
– Пациент Терехин. Мне назначено.
– Подождите минуточку, – ласково попросил женский голос. – Я сейчас проверю.
Наступила тишина. Терехин обернулся к Гурову и шепотом пояснил:
– Заранее подстраховался. Меня предупредили, что запросто сюда не попадешь. Пришлось подключить кое-каких знакомых.
– Да вы и сами знакомый еще тот, – хладнокровно заметил Гуров. – Генеральная прокуратура!
Терехин развел руками.
– Все познается в сравнении. Доктор Рахманов – это легендарная личность. Ваш покорный слуга – совсем не тот уровень, на котором он привык действовать. Попробуйте сами, если не верите.
– Мне-то что, – сказал Гуров. – Вот только меня смущает – если дело обстоит таким образом, на что же вы тогда рассчитываете? Если даже Васильков находится сейчас здесь, кто вас к нему допустит?
Терехин собирался ответить, но в этот самый момент калитка с мелодичным звоном отворилась, и за ней показался светловолосый молодой человек, корректный и внимательный, как доктор. На самом деле он, конечно, работал здесь всего лишь охранником – на это указывала отутюженная черная униформа, ладно сидевшая на его мускулистой фигуре.
Оглядев Гурова с Терехиным, молодой человек посчитал их заслуживающими доверия и предложил заходить. Гуров последовал за ним с тяжелым сердцем. Его все еще не покидало ощущение, будто он сам влез в не слишком искусно подготовленную ловушку. Можно было сколько угодно хорохориться, объявлять Терехина врагом, можно было даже размахивать пистолетом и потрясать удостоверением – если эта ловушка не плод его воображения, то ничего ему уже не поможет. Партию можно будет считать окончательно проигранной.
Может быть, у него еще оставался шанс – еще, пожалуй, можно было вернуться, спастись бегством, но Гуров продолжал покорно идти за Терехиным в неизвестность. Почему он так поступал, Гуров и сам не мог объяснить. Наверное, что-то в тоне и поведении Терехина подсказывало Гурову, что следователь не врет и сегодняшняя встреча отнюдь не разыгранный наспех спектакль. Тем не менее цена ошибки была слишком высока, и Гурову все еще было не по себе.
Охранник привел их в холл главного здания и передал в руки симпатичной особе женского пола с лучезарной обезоруживающей улыбкой во все тридцать два зуба. На женщине, которая в этом заведении выполняла, видимо, роль регистратора, красовался ослепительно белый халатик, прекрасно обрисовывающий стройную фигуру. По мнению Гурова, женщине было лет под сорок, но она так старательно следила за собой, что казалась как минимум на десять лет моложе.
Оглядев обоих посетителей, женщина произнесла:
– Добро пожаловать в клинику доктора Рахманова! Позвольте узнать, кто из вас господин Терехин?
Терехин поклонился и поспешил объясниться.
– Это мой брат, – сказал он, указывая на Гурова. – Если мне придется здесь задержаться, брат должен знать все подробности.
Женщина сочувственно покивала и доверительно сказала:
– Прошу извинить, но вам придется некоторое время обождать. Доктор Рахманов сейчас занят, но он скоро освободится. Если бы вас это устроило, я могла бы направить вас к другому специалисту, но, поскольку вы записаны на прием к главному, я подумала…
– Вы правильно подумали, – не очень любезно перебил ее Терехин. – Мы подождем.
– Может быть, тогда принести вам что-нибудь? Кофе, прохладительное?
– Спасибо, ничего не надо, – поспешно сказал Терехин. – Если это возможно, оставьте нас наедине с братом. Нам нужно кое-что обсудить.
– Разумеется, – улыбнулась женщина. – Но, может быть, тогда вы хотя бы присядете?
– И правда, давай-ка сядем, брат, – иронически покосившись на Терехина, сказал Гуров. – В ногах, как известно, правды нет…
Они уселись на низкий удобный диван, обтянутый мягкой светлой кожей. Пустой холл был наполнен рассеянным золотистым светом, сочившимся через слегка тонированные стекла высоких окон. Здесь было тихо и спокойно.
– Порой приходится пожалеть, что ты не душевнобольной, – заметил Гуров, одобрительно оглядывая уютное помещение. – С удовольствием полежал бы здесь недельку-другую. Чувствуете, какая здесь мирная атмосфера и как легко становится на душе? А ведь, казалось, такое в принципе невозможно…
Терехин с удивлением посмотрел на него.
– Быстро вы успокоились! – скептически прокомментировал он. – А ведь еще минуту назад вы подозревали меня во всех грехах и ждали удара в спину – признайтесь! А сейчас на вас сошла благодать. Крепкая у вас нервная система – завидую!
Сам Терехин заметно нервничал – он то и дело бросал по сторонам настороженные взгляды и постоянно выстукивал носком ботинка какой-то тревожный ритм.
– Мне там не дали договорить, – продолжил он после короткой паузы. – Вы сомневались, что нам удастся попасть к Василькову… Но не все так безнадежно. Если Васильков здесь, я рассчитываю его увидеть. Дело в том, что у меня есть кое-какая информация на доктора Рахманова. Кроме всего прочего, он связан с аптечным бизнесом, и в этом плане у него не все благополучно. Доктор Рахманов слишком ценный кадр, чтобы давать ход этому делу, но напомнить не помешает.
– Вы же утверждали, что этому доктору все нипочем, – заметил Гуров. – А теперь собираетесь воздействовать на него психологически…
– Он же не знает, кто за мной стоит, – возразил Терехин. – Он расценит это как настоящий сигнал тревоги и, думаю, не станет поднимать шум. Впрочем, сейчас мы узнаем, прав я или нет, – вон уже идет та заботливая женщина, которой мы сэкономили две порции кофе…
Действительно, к ним приближалась регистраторша с ослепительной улыбкой на лице.
– Господин Терехин, прошу вас! – объявила она. – Вениамин Геннадьевич ждет вас. К сожалению, вашему брату пока придется подождать здесь. Вениамин Геннадьевич хочет сначала побеседовать с вами с глазу на глаз.
– Нет проблем! – ответил Терехин и, незаметно подмигнув Гурову, пошел за молодящейся дамой в глубину коридора.
«Кажется, пока ничего катастрофического не произошло, – констатировал Гуров, оставшись в одиночестве. – Будем надеяться, что повода для разочарований не появится и дальше. В принципе, если бы от меня хотели избавиться, то уже предприняли бы что-нибудь. Например, пригласили бы пройти куда-то… Впрочем, расслабляться не стоит – может быть, они просто хорошенько хотят усыпить мою бдительность».
Прошло минут десять. Умиротворяющая тишина больницы ничем не нарушалась. Не было слышно ни голосов, ни звуков обычной для лечебных учреждений деятельности. Вероятно, подсобные помещения и палаты располагались в другой части здания, или здесь просто была хорошая звукоизоляция.
Казалось, такая тишина будет продолжаться вечно. Но, едва Гуров об этом подумал, как где-то послышался непонятный шум, загремели шаги, и резкий мужской голос довольно громко произнес:
– Маша, проводи этого господина в палату без номера!.. Да-да, ты знаешь, что я имею в виду… Что? Какая разница – значит, проводи этих господ!.. И, как только они закончат, будь добра, помоги им найти выход. Все, я уехал!
Сердитый голос затих где-то в кулуарах здания, и снова наступила тишина. Гуров так никого и не увидел. Наверное, доктор Рахманов покинул больницу через какой-то другой выход.
Зато вскоре появился чрезвычайно довольный собой Терехин и слегка озадаченная дама в белом халате. Одарив своих беспокойных гостей прежней ослепительной улыбкой, она сообщила, что готова сопровождать их в палату без номера.
– Все прошло гладко, – негромко сказал Терехин, придвигаясь к Гурову поближе. – Но нам нужно торопиться. Рахманов, по-моему, так напуган, что сразу помчался искать защиты у своих покровителей… Ох, грехи наши!..
Под руководством своей белоснежной проводницы они долго шли по каким-то коридорам, поднимались по каким-то лестницам, пока наконец не остановились напротив двери, на которой действительно не было ни номера, ни надписи и которая была заперта изнутри.
