Современный зарубежный детектив-4. Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - Барнс Дженнифер Линн

В голове всё еще звучали советы Грэйсона: поискать закономерности, повторы, всё, что поможет проредить набор букв.

Можно и так. Лира покосилась на его каменное лицо, на светлую прядь волос, упавшую на лоб. А можно сыграть!

Грэйсон руководствовался такой логикой: если букв слишком много, то и потенциальных слов из них можно составить немало. А вдруг цель – не собрать слова или предложения, а создать что-то вроде доски для скрэббла так, чтобы выиграть как можно больше баллов?

Это радикально меняло всё. Уж в скрэббл Лира никогда не проигрывала.

Первым она собрала слово UNPOWERED – «ОБЕСТОЧЕННЫЙ». Итого: пятнадцать баллов. Потом задержалась на букве D и собрала слово ADAGE – «АФОРИЗМ». Это принесло еще семь очков. Затем она за один ход получила аж два слова: YE – «ВЫ», и YACHT – «ЯХТА». Для этого пришлось задействовать первую А из ADAGE, а баллы за букву Y приплюсовались аж дважды. Итого: восемнадцать очков.

Через минуту доска была готова. Лира обвела пальцем каждую буковку, запоминая получившиеся слова, а потом разобрала буквы и стала складывать новую доску. Потом еще. И еще одну. Некоторые слова повторялись от раза к разу.

– Power, crown, adage, – произнесла девушка, – «Власть», «корона», «афоризм».

– А какие у нас есть афоризмы о власти?

Лира вдруг заметила, что над ней возвышается Одетта Моралес.

– Желательно, чтобы там еще упоминалась корона.

Ответ пришел не сразу, но Лира справилась:

– Тяжела голова, на которой корона.

– Я предпочитаю оригинальную формулировку, – вставила Одетта и направилась к высоким окнам с таким видом, будто там, за стеклами, ее поджидал зал, полный зрителей. – «Та тяжела глава, что днесь корону носит».

– Шекспир! – Грэйсон распрямился. – «Генрих IV», часть вторая. – Он пересек комнату и посмотрел на доску, которая получилась у Лиры. – Ты не стала убирать буквы?

Лира торопливо встала, чтобы он не навис над ней.

– Может, и не надо ничего убирать. – Она решительно направилась к экрану, где мигали три курсора. Постучала по одному пальцем – и появилась сенсорная клавиатура. – «Шекспир», – набрала девушка и нажала клавишу ввода. Экран загорелся красным. – Генрих. Генрих4. Генрих4Ч2. Генрих4Часть2.

Что бы она ни пробовала, всё сводилось к одному результату: красной вспышке и сигналу о неверном ответе.

– Попробуй римские цифры, – посоветовала Одетта, встав у нее за спиной.

Лира попыталась, но попытка опять вышла неудачной.

– Не получается.

– Принц. Рыцарь. Династия. Король, – Одетта так и сыпала предложениями.

– Всё не может быть настолько просто, – Грэйсон подошел к Лире и остановился в трех футах от нее. Несмотря на эту дистанцию, его присутствие ощущалось даже слишком отчетливо.

Лира всегда остро чувствовала его, где бы он ни находился.

– Если вы, мисс Кейн, что-то и обнаружили, в чем я не вполне уверен, это еще не финальный ответ, а лишь подсказка.

В этом излишне формальном обращении – мисс Кейн – было столько пафоса, что Лире захотелось чем-нибудь в него швырнуть.

– А вы-то сами хоть что-нибудь обнаружили, мистер Хоторн? – язвительно спросила Одетта.

– В стопке сорок монет по двадцать пять центов, – Грэйсон выгнул бровь. – Все отчеканены в один и тот же год, кроме двух.

– Полагаю, вы хотите, чтобы мы расспросили про год? – сухо уточнила Одетта.

– Тридцать восемь монет выпущены в 1991-м. – Грэйсон покосился на Лиру. Она никак не могла отделаться от ощущения, что он ее проверяет.

Уж что-что, а проходить испытания она обожала.

– А про остальные две монеты расскажете, или эту информацию еще нужно заслужить, Ваше Высочество?

– Боже, какая честь! – Грэйсон едва заметно ухмыльнулся. – Одна монета была отчеканена в 2020-м, другая – в 2002-м.

– Одни и те же цифры, только переставленные, – заключила Лира.

– А 1991 – это палиндром, – перегоняя ее, сообщил Грэйсон.

Та часть мозга Лиры, что нежно любила красивые коды, уцепилась за эту закономерность. А светлая прядь, будь она неладна, опять упала на глаза Грэйсону. Он убрал ее со лба.

– А почему мы вообще должны обращать внимание на год выпуска? – спросила Лира.

– В игре Хоторнов всё имеет значение. Тут, скорее, важно понять, когда это пригодится. – Грэйсон посмотрел на Лиру так пристально, будто ответ скрывался у нее в глазах. – Представь хоть на секунду, что слова вроде «афоризм» или «корона» – это подсказка, которая должна сдвинуть нас с мертвой точки. – Грэйсон повернулся и пошел к камину у дальней стены. – В этом случае история с цифрами на монетах может пригодиться позже, а сейчас нужно… – он положил ладонь на черный гранит, – найти корону.

Лира наблюдала, как он ощупывает камин слева направо, а потом спускается ниже. Его движения были машинальными, будто он систематически проделывал такие упражнения и отработал их уже десять тысяч раз.

– Почему именно корона? Может, просто что-нибудь тяжелое. «Тяжела голова, на которой корона».

– «Тяжелый» – слишком размытое понятие, а загадка не может быть абстрактной! – Слово «абстрактной» Грэйсон произнес так, будто это страшное оскорбление.

Лира посмотрела на Одетту. Та как-то подозрительно затихла и водила пальцем по лабиринту на деревянной стене. Вместо того чтобы к ней присоединиться, девушка переключила внимание на тяжелые предметы мебели в комнате.

Абстрактной, черт побери. Оба столика были из белого мрамора, покрытого тоненькой сетью трещинок. И каждая трещинка была украшена золотыми вкраплениями.

– Они тоже похожи на корону, – подметила девушка, скользя ладонью по первому столику. В движениях она невольно переняла манеру Грэйсона. Через минуту она уже осматривала второй столик, покрытый стеклянными осколками.

– При прочих равных, мисс Кейн, я предпочел бы, чтобы ваша рука не превратилась в фарш этим вечером, – сказал Грэйсон.

Его тон опять перенес Лиру к скалам, напомнил, как Хоторн касался ее руки.

– У меня стопроцентное зрение и побольше ума, чем у некоторых, – Лира осторожно взяла один из осколков, – так что со стекляшками как-нибудь разберусь.

– Придется простить мой скепсис – он объясняется числом шрамов, которыми были вознаграждены мои братья за фразочки типа «Со стекляшками как-нибудь разберусь».

«Ничего мне прощать не придется», – мысленно огрызнулась Лира. А вслух сказала другое:

– А ты за меня не волнуйся, малыш Хоторн.

– Я не волнуюсь, а оцениваю потенциальные риски.

– Занятно наблюдать, как вы препираетесь, но в моем возрасте на это уже нет особого времени, – вклинилась Одетта. – Лучше спросите, что я обнаружила.

Лира положила осколок.

– Что же вы обнаружили?

– Пока ничего! – Одетта тут же пошла на попятный. – Мне не одно десятилетие приходилось убирать в чужих домах, чтобы хоть как-то свести концы с концами, так что я научилась читать и дома, и людей. – Женщина прижала ладонь к дереву. – Там точно есть потайной отсек, – она опустилась на четыре фута ниже и постучала по стене кулаком, – и что-то крупное.

– И вы называете это «пока ничего»? – возмутился Грэйсон.

– Пока мы не поймем, как попасть в этот отсек, находка и впрямь пустяковая, – возразила Одетта и спустилась еще чуть ниже. – А вот тут, наоборот…

Лира подошла к ней.

– Посмотри на фактуру дерева, – велела Одетта. – Видишь, как она меняется? Резкого перехода нет, тут работал профессионал, но ты пощупай.

Лира послушно ощупала нужный участок стены. Дерево поддалось. Совсем немного. Но она успела заметить.

Пальцы Грэйсона оказались совсем близко. Верный своей клятве, он не позволил себе даже легонько соприкоснуться с Лирой и с силой надавил на дерево. Внушительная часть стены поддалась.

Где-то загудели шестеренки, и с потолка начала опускаться люстра, дюйм за дюймом. Хрупкие хрустальные украшения на ней подрагивали и звенели. Лира затаила дыхание, слушая эту мелодию.

И вот люстра остановилась – правда, всё еще слишком высоко.